Красавица для Чудовища

Застонав, привстала на постели и с трудом дотянулась до светильника. Даши в комнате не было, на кресле лежал лишь ее телефон. Поморщившись от болезненного спазма, убрала одеяло в сторону и увидев на нем алые пятна, задержала дыхание. Посмотрела на постель и в ужасе округлила глаза, заметив лужицу крови на простыне и белых, пижамных брюках. Но ведь у меня не могло быть сейчас критических дней, если только не…

Часто дыша, я стала судорожно хватать воздух ртом, чувствуя в горле приступ истерии, и когда до меня дошел смысл происходящего, мое тело снова сжалось от режущей боли.

— Помогите! — громко закричала.

Из моих глаз хлынул водопад слез, а крики снова перешли в истерику. В мою комнату в ту же секунду с грохотом вломился шокированный папа. За ним последовали Агата и Даша, а затем и наши охранники.

— Папа… — прошептала я, всхлипывая.

Бросив взгляд на постель, мой отец, поморщившись, сразу же отвернулся, заслонил меня спиной от посторонних глаз и подхватив на руки, прижал мое дрожащее тело к себе.

— Мирон, срочно пригони мою машину к воротам, — повелительным тоном проговорил отец, обращаясь к мужчине у двери. Тот кивнул и сразу же отстранился. — Девчонки, откройте двери и отойдите.

— Папа, когда ты приехал? — надрывно прошептала я.

— Недавно, родная, — тихо ответил он. Папа тяжело дышал, сжимая меня в своих руках. — Дашка, одеяло какое-нибудь большое возьми и носки. Девочку нужно укрыть.

Мне бросало то в дрожь, в то жар, и не переставая трясло.

— Все, лапочка, не плачь, — ласково прошептал папа. Даша накрыла меня теплым пледом, а затем открыла входную дверь из дома. — Сейчас я отвезу тебя в больницу.

— Миша не разрешает мне выезжать в город, — проговорила тихо заученную фразу, от которой болезненно резануло по моему сердцу.

И я снова заплакала. Ведь, похоже, что Миши до сих пор не было дома.

— Пошел на хрен… — злобно процедив сквозь зубы, папа осекся. — Пошел к черту, твой Миша.

— Мой ребёнок, — тихо прошептала я, не переставая плакать.

— Михаил Альбертович велел… — не успев договорить, Мирон был остановлен гневным взглядом моего отца.

— Пошли вы все! — угрожающе выкрикнул мой отец. Никогда прежде не видела его таким агрессивным. — Отойдите все на хрен!

Нервно выдохнув, папа недовольно цокнул, и когда Мирон помог ему открыть дверцу автомобиля, осторожно опустил меня на заднее сиденье.

— Дашка садись, поедешь с нами, — добавил папа.

Подруга расположилась рядом, кладя мою голову к себе на колени.

Охранники сразу же сели в автомобили, и окружив нас с обеих сторон, поехали за нами.

— Даша, что мне теперь делать… — отчаянно прошептала я. Подруга гладила меня по волосам и тихо пыталась успокоить.

Вдруг кровь на постели — это результат выкидыша? Как мне тогда с этим жить? Выдохнув, я постаралась взять себя в руки и успокоиться.

Папа ехал осторожно, избегая кочек на дороге, но ближе к городу, осекшись, он случайно налетел на искусственную дорожную неровность, в результате чего, машина немного дернулась, и я глухо застонала, снова ощутив острую боль внизу живота.

— Потерпи, доченька, — досадливо проговорил папа подрагивающим голосом.

Даша протерла салфеткой выступивший пот на моем лбу, и крепко схватила меня за руки.

Когда папа отнес меня на руках в больницу, я была почти в отключённом состоянии от жуткой, разрастающейся боли. Вовсе не соображала даже тогда, когда меня опустили на кушетку и отвезли в палату.

Перед глазами был тот разговор с Мишей и его лицо, когда он признавался мне в любви. Что, если я умру и больше действительно никогда его не увижу?

Яркий свет больничной палаты вовсе ослепил меня и тогда, я окончательно потеряла сознание.

Пришла в себя уже ранним утром. Медсестра порхала у моей кровати со шприцем в руках и увидев меня, сразу же широко улыбнулась.

— Ребёнок, — прошептала я, хватаясь рукой за живот. Никакой боли больше не было, и я подумала о том, что возможно, это было хорошим знаком. — Мой ребёнок… в порядке?

— В порядке, — она кивнула. — Никаких угроз больше нет. Вас вовремя привезли.

Мне сразу же полегчало, словно тяжеленный груз горой скатился с плеч. Мой ребёнок жив и здоров, а в данную минуту для меня это было важнее всего на свете. Выдохнула, осторожно поглаживая свой живот и слабо улыбнулась.

Папа и Даша сразу же вошли в мою палату, словно ждали моего пробуждения у дверей. Хотя, судя по их лицам с огромными синяками под глазами, так оно и было.

— Миша… не приехал? — тихо поинтересовалась я.

Лицо папы мгновенно нахмурилось, и он отвернулся, со злостью выдыхая. Я вздрогнула от неожиданности, а Даша отрицательно покачала головой.

— Дочка, тебе сейчас о себе и о своем ребёнке нужно думать, — поучал отец.

И он был прав, я понимала это.

— Да, — кивнула медсестра. — Стрессы и прочее сейчас вам категорически противопоказаны, — настойчиво проговорила она. — Обычно, в подобных ситуациях на более длительных сроках, мы оставляем женщин здесь на «сохранение», но в вашем случае вы можете уже сегодня вернуться домой.

— Я поняла, — смущенно пропищала я.

— Рекомендуем поставить вас на учет, — добавила она. — У вас уже почти седьмая неделя.

Она обратилась к моему отцу, а я не знала куда себя деть от волнения и неловкости. Думала, сообщу о радостной новости Агате, а она папе, и он поздравит меня, когда приедет к нам в гости на ужин.

А папе пришлось вести меня в больницу всю в крови и выслушивать рекомендации врача по поводу сохранения моей беременности. И моего мужа, самого близкого человека, не было рядом в такой важный момент.

— И еще один такой случай, — предупредила женщина. — Все может закончиться очень плохо.

— Я вас понял, — папа вежливо кивнул и посмотрел на меня. Его губ коснулась легкая улыбка.

— Мы привезли твою одежду, — ласково прошептала Даша, доставая из тканевой сумки мои сиреневые джоггеры и худи.

Подруга помогла мне одеться, после чего папа вернулся в палату, и осторожно помог мне выйти на улицу. Если бы Миша был рядом, то он точно сам бы одел меня в этот костюм и не покидал бы моей палаты ни на секунду. Ведь я хорошо знала, каким заботливым он мог быть.

Мой муж обязательно вернется, и мы забудем эту ночь как страшный сон.

Мне нужно было думать о малыше и перестать реветь всю дорогу как ненормальная истеричка, как я делала это прошлой ночью. Физически, я чувствовала себя уже хорошо, за исключением легкой, утренней тошноты, но это, я понимала — было нормой. Правда, морально я была истощена до нитки.

На пороге дома на меня сразу же накинулась зареванная Агата. Я очень давно не видела сестру плачущей, и выглядело это настолько жутко, что от страха сжимались конечности. Сестра расцеловала меня в обе щеки, а затем, обняв прижалась своей мокрой щекой к моей шее.