Красавица для Чудовища

Альберт Михайлович кашлянул, протирая лоб, на котором выступили капельки пота, носовым платком.

— Машина Миши, — начал он и за его спиной послышался нервный вздох. Мой отец облокотился о дверной косяк, качая головой. — Была вся в крови и изрешечена пулями, — мужчина зажмурился и схватился за сердце. — Ты хоть понимаешь это?

Я застыла в неверии, пытаясь отойти от шока. Обхватила сильнее обеими ладонями живот, словно пыталась спасти своего ребенка от целого мира.

— Мой сын, — подрагивающим голосом протянул Альберт. — Может быть, никогда не вернется.

— Я все равно буду его ждать, — рыдая, как мантру повторяла я, закрывая уши ладонями.

«Он вернётся, он обязательно вернется», — повторяла я, сидя на том злосчастном диване. Почему нам с Мишей приходилось расплачиваться за грехи наших родителей? Почему, когда в наших отношениях только появился просвет и мы полюбили друг друга — судьба так искусно насмехалась над нами, разлучая нас? Что натворили эти двое мужчин?

Он не вернулся и через два дня. Я перемещалась по дому как безликий призрак, который слился со стенами дома. Проглатывала пищу, которую мне готовила Тамара Васильевна только для того, чтобы мой ребенок рос здоровым и полноценным. Это было просто невыносимо. Смотрела на свое отражение в зеркале: с каждым днем мое лицо становилось все тусклее и бледнее, а круги под глазами больше.

Меня не выпускали из дома, собственно, сил противиться охране у меня не было. Да и куда мне было идти? Я бы прыгнула за ним в то озеро, если бы не была беременна. Папа собирался забрать меня домой, но я наотрез отказалась, потому что ни за что в жизни не оставила бы этот дом, в котором я была так счастлива с Мишей.

— Анастасия! — злобно процедил мой отец, наблюдающий за всей этой картиной со стороны. — Михаил не достоин того, чтобы ты гробила свое здоровье из-за него.

— Никогда так не говори! — злобно прошипела я. Прежде, мне бы ни за что не пришло в голову, что я смогу повысить голос на отца. Если бы мне кто-нибудь сказал о таком — я бы покрутила у виска. — Никогда, понятно!

— Твой отец прав, — гневно проговорил Альберт Михайлович, который наведался к нам с очередным визитом. Он выглядел еще хуже, чем двумя днями ранее, но, держался, похоже, только из-за сына. — Я поженил вас, чтобы отомстить вашей семье, — слова, как страшный приговор, прозвучали из его уст.

Комната вдруг стала такой тесной, воздух накаленным, а в легких так мало воздуха. Я посмотрела на папу, в ожидании иного ответа, но тот лишь отвернулся, пряча лицо в своих ладонях. Эти двое пытались сделать все, что угодно, лишь бы я покинула Москву из-за их врагов. Но я не могла. Так бы я предала Мишу.

— Мне все равно, — прошептала я. — Мы с ним любим друг друга, — качая головой, убеждая всех в этой комнате в правоте своих слов, протянула я, опуская голову. Мое лицо было мокрым от слез, а тело дрожало.

— Девочка моя, — взмолился отец, хватая меня за щеки. — Ты похудела! Ты носишь ребенка, одумайся! Поставь себя и малыша на первое место, как сделал это Миша, — проговорил папа, заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Он ведь не остался с тобой, когда ты его просила! Он ведь думал только о себе и своей мести, дочка.

«Потому что его бывшая семья для него была важнее, чем я», — шальная мысль проскочила в моей голове, но я сразу же послала ее куда подальше.

— Это не так, — опустив голову, я покачала головой. — Он поклялся. Он должен был отомстить, — и я снова заплакала, подумав о том, как же глупо прозвучали мои слова.

Во дворе послышался шум автомобиля, и я, охнув, опрометью ринулась в коридор, игнорируя предупреждения отца. К нам постучался мужчина: с первого же взгляда его лицо мне показалось знакомым, и когда он, тактично кивнув, обратился ко мне, я сразу поняла, где видела его прежде.

Он был у нас дома в тот самый день, когда я обиделась на Мишу, за то, что он пригласил другого юриста к нам в дом. Я все пыталась понять, о чем говорили мужчины, прислушиваясь, но Миша сразу же выставил меня за дверь.

Волнение мелкой дрожью пробежало по позвоночнику, заставляя мое тело трястись от страха.

— Константин Григорьевич Лихоманов, — представился он.

— По какому вы вопросу? — спросил Альберт Михайлович. — Мы заняты. Если вы к Михаилу, то…

— Я к Анастасии Николаевне, — поразив своей речью, он прервал свекра на полуслове.

И когда я заперла за нами дверь кабинета Миши, игнорируя недовольных отца и свекра, юрист произнес:

— Я пришел к вам по поводу завещания и наследства, — проговорил он. — Которое составил Михаил Альбертович.

Глава 27

Анастасия

Ты легко поймешь, что нашла своего человека:

С ним ты будешь громче всех смеяться

и сильнее всего плакать.

— Я пришел к вам по поводу завещания, которое составил Михаил Альбертович.

— Я вас не понимаю, — голова кружилась от неразберихи.

О чем говорил этот мужчина? Причем здесь завещание? Разве сейчас было подходящее время, для того, чтобы обсуждать подобные вещи?

— Михаил Альбертович составил завещание, — заметив явное смятение на моем лице, уточнил он. — Незадолго до того, — прочистив горло, немного тише добавил мужчина. — Как с ним произошел несчастный случай.

— С ним ничего не произошло! — вскрикнула я, протестуя и всячески пытаясь обмануть саму себя. — Он скоро вернется.

Я устала повторять себе под нос одну и ту же фразу, а больше всего злилась от того, как все кругом сочувствовали мне и заживо хоронили Мишу. Он не умер и мое сердце осязаемо ощущало его присутствие.

— Анастасия Николаевна, — выдохнув, с досадой протянул мужчина. — Вам нужно подписать кое-какие документы.

— Я ничего подписывать не буду! — обняла себе за плечи, отрицательно мотая головой. — Не буду! Уходите из моего дома!

— Просто ознакомьтесь, — и он протянул мне стопку документов в черной папке. Качая головой, я сделала шаг назад, открыто выражая свою неприязнь к разговору.

В кабинет сразу же, будто почувствовав, буквально вломились мой отец и свёкр. Лихоманова, кажется именно так представился мужчина, это совсем не устроило, ведь наша беседа была тет-а-тет и носила строго конфиденциальный характер.

— Нам нужно поговорить наедине с супругой Михаила Альбертовича, — протестующе проговорил он, прижимая папку к груди, будто хотел скрыть это от мужчин.

— Вы ни о чем не будете с ней говорить, — вмешался мой папа грозно, заслоняя меня спиной.

Рядом со мной возник Альберт Михайлович и проделал то же самое. Мне надоело, что эти двое постоянно распоряжались моей судьбой так, как им того хотелось, прикрывая все это своим мнимым желанием меня защитить. Неосознанно, то же самое сейчас делал и Миша. Нарастающий ком от бессилия, злости и несправедливости подступил к горлу, и после нескольких, поучительных фраз из уст моих родственников, я прервала их жестом.