Красивая проблема

– Может быть, вы меня отпустите? – прохлюпала Кристина мне в футболку.

Так вот для чего эта вся драматургия? Свалить собралась? Хитрая сучка!

Я отлепил девчонку от себя, сжал ее запястья и заглянул в заплаканные глаза.

– Даже не надейся меня больше разжалобить! Хоть целыми днями реви, но ты останешься здесь, пока Бас за тобой не приедет!

– За меня совсем некому заступиться! Лучше я в психушку поеду!

Девчонка, видимо, была в отчаянии, раз несла такой бред. У меня все мысли спутались. Я шел сюда с полной уверенностью, что она шалава, потом она убедила меня в обратном, секунду назад я посчитал ее хорошей актрисой, а сейчас... Боже! Она была похожа на маленькую девочку. Она и есть девочка. Двадцатилетняя девочка, которая сейчас выворачивала из меня кишки своими слезами.

Я расслабил руки, и она снова упала в мои объятия.

– Ну, все, Кристиночка, не плачь! – успокаивал я ее, как мог, поглаживая по волосам и спине. – Все, маленькая, не реви!

Не знаю, как долго я ее так убаюкивал, но Кристина все же успокоилась. Она немного отстранилась от меня и подняла на глаза. Я убрал прилипшие пряди волос с ее лица и вытер ее щеки тыльной стороной руки. Сам не знаю, зачем я это сделал.

Кристина приоткрыла рот и тяжело задышала. Ее распухшие от слез губешки были так близко. Девчонка высунула язычок и пробежалась им по губам.

Я затрудняюсь ответить, как это вышло, но мои губы и губы Кристины встретились. Девушка замерла, а потом приоткрыла ротик навстречу моему языку. Я почувствовал, как ее рука скользит по моей шее и ложится на ее основание.

Бог ты мой, она была такая нежная, такая трогательная в этот момент, что мне не хотелось идти дальше. Поцелуй уже сам по себе был прекрасен. Не отягощенный похотью и прочими низменными желаниями он вызывал у меня скорее эмоциональное удовольствие, нежели физическое.

Отголоски здравого смысла били в колокола о том, что я идиот, но я не мог оторваться от Кристины.

19. Кристина

Это я сама поцеловала Антона. Хотела сравнить его с Денисом. Больше не было у меня мужчин для сравнения. Как Денис проявлял свои чувства, я уже испытала сполна, а вот Антон был загадкой.

Я не ошиблась – эти два мужика были как небо и земля. Землей был Денис, его поцелуи и прикосновения вызывали в моем теле отклик в виде сексуального возбуждения, а «небесный» поцелуй Антона нашел отклик в моей душе. У этого жестокого сухаря чуткое сердце и нежные губы.

Если Денис хотел меня трахнуть, и в открытую говорил об этом, то Антон, наоборот, отрицал всеми силами это же самое желание. И он разговаривал со мной, он понимал меня и интересовался не только тем, что у меня между ног.

Мужчина касался меня только пальцами, которыми он придерживал мой подбородок. Ничего пугающего или отталкивающего я не почувствовала. Я доверяла Антону, хоть и боялась его больше, чем Дениса.

Дубровин резко прервал наш поцелуй и вскочил с кровати. Тяжело дыша, он на секунду прикрыл глаза и провел ладонями по лицу.

– Поешь, пожалуйста, – хрипло сказал он, не глядя на меня. – И позвони матери! Она волнуется. Спокойной ночи Кристина!

Больше не взглянув на меня, Антон вышел из комнаты. Я прижала ладони к горящим щекам, и отдышалась, пытаясь привести мысли и дыхание в норму.

Потом потрогала губы, которые только что ласкал мужчина, казавшийся мне бесчувственным и холодным.

Эйфория от поцелуев Антона вновь сменилась чувством стыда и обиды. Я надеялась сыграть роль роковой соблазнительницы? Денис чуть меня не отымел, поддавшись на мою провокацию. Если бы не вошел Антон...

Боже, я думала, что испытала пожизненную порцию стыда в тот день, когда братья трогали меня во всех немыслимых местах и запугивали. Но нет, сегодняшний вечер был еще более позорным. Я прочувствовала выражение «испанский стыд» всеми клеточками своего тела, каждой частичкой своей души.

Теперь они оба считают меня шлюхой. Меня вообще не должно волновать их мнение. Я просто отбываю у них папашино наказание. Почему меня это все же волнует?

Антон за меня беспокоится? Надо действительно поесть и позвонить маме. Я заставила себя съесть половину того, что принес мне Дубровин, а вот с матерью разговаривать желания не было.

Я отправила ей довольно длинную смс-ку, вкратце рассказав, как я тут живу. Только хорошее, естественно. Хорошего тут было достаточно.

Даже если бы я пожаловалась матери на домогательства Дениса, она бы все равно ничего не смогла сделать. В семье у нас папа главный. Мать не смеет даже рот открывать. За свои, а точнее за отцовские миллионы она переживает больше, чем за мою девственность.

И что мне теперь делать? Тусоваться здесь и не косячить? До самой осени?

Если утром у меня был четкий план и надежда на скорейший отъезд, то теперь я в полнейшей жопе! Сука!

Я снова расплакалась от безысходности.

Теперь меня беспокоило даже не то, что я живу в доме с двумя озабоченными мужиками в полной изоляции от цивилизованного мира, а то, куда я вернусь после ссылки. Домой? Вряд ли. После такой подставы нет у меня больше ни дома, ни родителей.

Как я буду жить одна? Ну, сниму я хату, баблишка заработаю в Тик Токе, а дальше что? Папа мне денег давать не будет, если я из дома уйду. Мать подкинет пару тыщ тайком, чтобы не выглядеть кукушкой, но и папика не злить. И на что я буду жить? На слуг у меня тоже нет денег. Убираться я сегодня научилась мало-мало, а кто мне будет готовить? В рестиках питаться денег не напасешься. Я что на один хавчик буду пахать?

Надо Зину попросить, чтобы хотя бы что-то мне показала, как варить. Хотя бы пельмени или яйца жарить. А одежда? Это что мне теперь в «Глории» одеваться? Да меня подруги засмеют. Я так и замуж не выйду. Чтобы мажорика найти себе в мужья, надо по крутым клубам и ресторанам ходить, по салонам красоты, на фешенебельные курорты ездить. Они на метро не ездят. А на какие, блядь, шиши? Я за старика замуж не хочу, хоть и ради денег. Вялый хер сосать я не согласна.

Да, твою же мать!

Я уже прокляла сто раз тот момент, когда Денис к нам в баре подошел. Не мог он мимо пройти, козлина?

От воспоминаний о том, как он прижимал меня к холодильнику и гладил меня между ног, живот скрутило от возбуждения. Может с ним потрахаться? Не такой уж он противный, даже наоборот, приятный. Местами.

Стану его фавориткой и Антон заткнет свое хлебало и Маугли тоже. Пусть сам со своим семейством терки трет в мою защиту.

Нет. Нахуй...

У Антона больше авторитета в семье. Надо к нему подмазаться, втереться в доверие, потом я ему надоем, и он меня отпустит домой. И словечко за меня замолвит перед батей. Мол, девочка исправилась, выпускаем по УДО.