Красная площадь

– Без очереди лезешь?

– Нет, не лезу.

– Стрелять таких надо, которые без очереди, – изрекла женщина.

– Поглядывайте за ним, – посоветовал стоявший за ней мужчина. Это был бюрократического вида коротышка с внушительным портфелем, который, по-видимому, вмещал много свеклы. Аркадий огляделся: на него смотрели с нескрываемой злостью. Люди придвигались плотнее друг к другу, становясь стеной, которую ему было не пробить.

– Давно здесь? – спросил Аркадий Полину.

– Около часа. Я вам возьму, – сказала она и свирепо глянула на стоявшую сзади пару: – Да пошли они!..

– Что ты имеешь в виду, говоря «слишком много крови»?

Полина пожала плечами: она же ему предложила купить свеклы!

– Обрисуйте взрывы в момент гибели Руди, – сказала она. – Что вы в точности видели?

– Две вспышки пламени, – ответил Аркадий. – Первая была неожиданной. Серебристо-белой.

– Это сработало устройство на основе красного натрия и сульфата меди. А вторая вспышка?

– Вторая тоже была яркая.

– Такая же яркая?

– Не совсем, – он их сравнивал мысленно и раньше. – Невозможно было хорошо рассмотреть, но она была скорее оранжевой, чем белой. Потом увидели, как в дыму взлетают в воздух горящие деньги.

– Итак, две вспышки, но след в машине оставила только одна. Пахло чем-нибудь после второй вспышки?

– Бензином.

– Бензобак?

– Тот взорвался позже, – Аркадий непроизвольно следил за ссорой у табачного киоска, где покупатель утверждал, что ему дали только четыре, а не пять полагающихся на месяц пачек. Двое солдат взяли его одной рукой за шею, другой между ног и швырнули в фургон. – Гарри говорил нам, что бомбу в машину бросил Ким. Это мог быть «молотовский коктейль» – бутылка с бензином.

– Кое-что получше, – сказала Полина.

– Что может быть лучше?

– Желеобразный бензин. Он прилипает и долго горит. Поэтому так много крови.

Аркадий все еще не понимал.

– Раньше ты говорила, что ожоги не вызывают кровотечения.

– Я еще раз как следует осмотрела Розена. У него не было порезов, результатом которых было бы такое обилие крови в машине и рядом с ней. Насколько я помню, лаборатория утверждала, что это его группа крови, но на этот раз я проверила сама. Заключение лаборатории не подтвердилось. Это даже не человеческая кровь. Это кровь домашнего скота.

– Кровь скота?

– Процедите кровь через тряпку – получите сыворотку. Смешайте ее с бензином и добавьте немного кофе или питьевой соды. Мешайте до тех пор, пока не загустеет.

– Бомба из крови и бензина?

– Партизанское изобретение. Я бы догадалась и раньше, если бы лабораторный анализ был верен, – сказала Полина. – Бензин можно сгустить мылом, яйцами или кровью.

– Должно быть, поэтому их и не хватает, – пошутил Аркадий.

Парочка, стоявшая позади Полины, напряженно слушала.

– Не берите яйца, – предупредила женщина. – В них сальмонелла.

– Это беспочвенные слухи, распространяемые людьми, которые сами хотят скупить все яйца, – возразил бюрократ.

Очередь продвинулась еще на один шаг. Аркадию хотелось потопать ногами, чтобы согреться. Полина была в открытых босоножках, но, судя по ее реакции на дождь, кровь и безумие ожидания, она была что гипсовая статуя. Все ее внимание сосредоточилось на приближающихся весах. Дождь усилился. Капли струились по вискам Полины и скапливались в загнутых, подобно крыше пагоды, концах ее волос.

– Как продают – на вес или поштучно? – спросила она соседей.

– Милая, – сказала пожилая женщина, – это смотря с чем они мухлюют – с весами или со свеклой.

– А ботву тоже дают? – спросила Полина.

– За ботвой другая очередь, – ответила женщина.

– Ты большое дело сделала, – сказал Аркадий. – Жаль, что работа такая неприятная.

– Если бы это меня беспокоило, – возразила Полина, – я бы считала себя не на своем месте.

– Тогда, наверное, я не на своем, – улыбнулся Аркадий.

У весов, как правило, происходил молчаливый, угрюмый обмен рублей и талонов на свеклу. Каждый же четвертый или пятый разражался обвинениями в том, что его надули, и требованием отпустить больше. В голосе людей звучали отчаяние, истерия и ярость. Постепенно образовалась бесформенная толпа; солдаты расталкивали ее, чтобы пропустить очередного покупателя, так что длинная вереница ожидающих, подобно водовороту, все время находилась в движении. Дождь постепенно обмыл свеклу, и в свете фонаря можно было разглядеть чистые темно-красные корнеплоды. Аркадий рассмотрел также, что сваленные позади весов мешки несут на себе следы перевозки: сырая мешковина местами порвана и измазана грязью. Наиболее мокрые из них стали ярко-красными; земля вокруг пропиталась красным. Весы с приставшими к ним кусочками свекольной кожицы тоже окрасились в красный цвет, точно их облили киноварью. Отражаясь в стекающей с мешков воде, весь парк представлялся расплывающимся красным пятном. Полина посмотрела на свои покрасневшие ноги в босоножках. Аркадий заметил, как она вдруг побледнела, и подхватил ее на руки, не дав упасть.

– Только не в морг, только не в морг, – повторяла девушка.

Аркадий положил ее руку себе на плечо и то ли понес, то ли повел из парка по Петровке, ища место, где она могла бы сесть. На противоположной стороне улицы из ворот желто-коричневого особняка дореволюционной постройки, которые так нравились высокопоставленным советским чиновникам, выехала санитарная машина. По всей вероятности, здесь была какая-то лечебница.

Но едва они вошли во двор, как Полина стала упрашивать не вести ее к врачу.

В глубине двора виднелась грубо отесанная деревянная дверь, разрисованная фигурками горланящих петухов и танцующих поросят. Они вошли в помещение, оказавшееся небольшим кафе. У маленьких столиков стояли кожаные стулья, вдоль стойки бара был расставлен ряд табуретов. На задней стенке красовалась батарея машин для выжимания апельсинового сока.

Полина присела у столика, уткнулась головой в колени и повторяла: «Все – дерьмо, дерьмо, дерьмо!».

Из подсобки выскочила буфетчица, собираясь выгнать их, но Аркадий, показав удостоверение, попросил коньяка.

– Здесь клиника. У нас не продают коньяк.

– Тогда лечебного коньяка.

– За доллары.

Аркадий положил на стол пачку «Мальборо». Буфетчица не шелохнулась. Он добавил еще пачку:

– Две пачки.

– И тридцать рублей.

Она исчезла и тут же вернулась, поставив на стол плоскую бутылку армянского коньяка с двумя бокалами и смахнув при этом в карман сигареты и деньги.

Полина выпрямилась и откинула голову назад:

– Это же половина вашей недельной зарплаты, – сказала она.