Красная площадь

Скорее с помощью жестов, чем своих познаний в немецком, он купил мороженое в вафельном стаканчике. Мороженое было таким жирным и сладким, что не уступало по вкусу сладкой глазури. Сигареты обошлись ему в четыре марки. Так или иначе, теперь он стал в Мюнхене своим. Он спустился на станцию подземки, купил билет и вскочил в первый же поезд, следовавший в сторону вокзала.

По обе стороны от Аркадия за поручни держались двое турок. У обоих был отсутствующий взгляд. На коленях сидевшей напротив женщины, словно младенец, покачивался окорок.

Велика ли вероятность того, что за ним следят? Принимая во внимание трудности слежки в городских условиях, не велика. По советским стандартам, для наблюдения за принимающим меры предосторожности перемещающимся объектом требовалось от пяти до десяти автомашин и от тридцати до ста человек. У самого же Аркадия никогда не было ни людей, ни машин.

Выйдя у вокзала, он вернулся в тот же зал ожидания, в котором был час назад. Некоторые телефоны висели прямо на стене, но на верхнем этаже он нашел телефонные кабинки и конторку из нержавеющей стали с телефонными справочниками различных городов. В Москве телефонные книги были такой редкостью, что хранились в сейфах, а здесь они просто лежали на столике.

В книгах было трудно разобраться и из-за сходства и непривычного написания немецких фамилий, и из-за множества рекламных объявлений, занимающих большинство страниц. Под фамилией «Бенц» единственный Борис проживал по Кенигинштрассе. Среди деловых фирм никакого «ТрансКома» не числилось.

Затем он позвонил Борису Бенцу.

Женский голос ответил:

– Ja?

Аркадий спросил:

– Herr Berz?

– Nein, – засмеялись в трубку.

– Herr Benz ist zu Hause?

– Nein, Herr Benz ist an Ferien gereist

– Ferien? – В отпуске?

– Er wird zwei Wochen lang nicht in Munchen sein.

He будет в Мюнхене две недели? Аркадий спросил:

– Wo ist Herr Benz?

– Spanien.

– Spanien? – две недели в Испании? Новость хуже не придумаешь.

– Spanien, Portugal, Marokko.

– Und Russland?

– Nein, er macht Ferien in der Sonne.

– Darf ich sprechen nut «TransKom»?

– «TransKom»? – название, видимо, было ей незнакомо. – Ich kenne «TransKom» nicht.

– Sind Sie Frau Benz?

– Nein, ich bin Reinmachefrau, – уборщица.

– Danke.

– Bis dann!

Вешая трубку, Аркадий подумал, что узнал самое существенное, что можно было выяснить, не прибегая к помощи изображений на бумаге. Итак, он говорил с уборщицей, которая сказала, что Борис Бенц в ближайшие две недели будет находиться в летнем отпуске и что она никогда не слыхала о «ТрансКоме». Короче, Бенц уехал на юг погреться под средиземноморским солнышком. Очевидно, для немцев это было привычным делом. Когда он вернется в Мюнхен, Аркадий, скорее всего, уже будет в Москве. Он вытащил из кассеты факс, посланный Руди, и набрал напечатанный сверху номер телефона, с которого передавался текст.

– Алло, – ответил по-русски женский голос.

Аркадий сказал:

– Я звоню насчет Руди.

После небольшой паузы голос спросил:

– Какого Руди?

– Розена.

– Не знаю никакого Руди Розена, – речь несколько неотчетлива, словно на том конце говорили с сигаретой в зубах.

– Он говорил, что вы интересовались Красной площадью, – сказал Аркадий.

– Мы все интересуемся Красной площадью. Ну и что?

– Мне показалось, что вы хотели знать, где она находится.

– Шутите, что ли?

Она положила трубку. «По существу, она поступила так, как поступил бы любой нормальный человек, задай ему эту глупую загадку, – подумал Аркадий. – Нечего винить ее в своей неудаче».

На том же этаже он отыскал камеру хранения багажа. Две марки в день. Он сделал еще один круг по залу, потом вернулся, опустил в щель монеты, положил кассету в пустую ячейку и спрятал ключ в карман. Теперь он мог вернуться к себе в квартиру или снова пойти на улицу, не боясь потерять вещественные доказательства. Учитывая его состояние, проделанное было серьезным успехом. Но, принимая во внимание ограниченное время пребывания здесь – один день, если верить Платонову, – проделанное было не таким уж и большим достижением.

Он вернулся к стойке с телефонными книгами, открыл мюнхенский справочник на букве «Р»: Радио «Свобода» – Радио «Свободная Европа». Набрав номер, он услышал голос телефонистки: «PC – РСЕ».

Аркадий по-русски попросил соединить его с Ириной Асановой, затем, казалось, ждал целую вечность, пока их соединят.

– Алло.

Он считал, что подготовился к разговору, но, услышав ее, настолько растерялся, что потерял дар речи.

– Алло. Кто это?

– Аркадий.

Он узнал ее голос: он ведь слушал ее передачи. Но почему, собственно, она должна была помнить его голос?

– Какой Аркадий?

– Аркадий Ренко. Из Москвы, – добавил он.

– Ты звонишь из Москвы?

– Нет, я здесь, в Мюнхене.

В трубке стало так тихо, что он подумал, что прервали связь.

– Поразительно, – наконец вымолвила Ирина.

– Может, встретимся?

– Я слышала, что тебя реабилитировали. Ты все еще следователь? – сказала она так, будто удивление быстро переходило в раздражение.

– Да.

– Зачем ты здесь? – спросила она.

– По делу.

– Поздравляю. Если тебе разрешают выезжать, значит, очень доверяют.

– Я слушал тебя, когда был в Москве.

– Тогда тебе известно, что через два часа у меня передача, – послышался шорох страниц как бы в подтверждение, что она очень занята.

– Я бы хотел тебя увидеть, – сказал Аркадий.

– Может, через неделю. Позванивай.

– Нет, раньше. Я здесь ненадолго.

– Как ты не вовремя!

– Давай сегодня, – настаивал Аркадий. – Ну пожалуйста.

– Извини, не могу.

– Ну Ирина!

– На десять минут, – снизошла она, дав прежде понять, что его она хотела бы видеть меньше всего.

16

Такси довезло Аркадия до парка, где водитель указал на дорожку, ведущую к длинным столам под каштанами и пятиэтажному деревянному павильону в виде пагоды. «Китайская башня», как Ирина просила сказать водителю.

В тени деревьев посетители относили к столам огромные глиняные кружки пива и картонные тарелки, прогибавшиеся под тяжестью жареных цыплят, грудинки и картофельного салата. Даже доносившийся до него запах объедков был достаточно аппетитным. Разговоры за столами и степенное насыщение создавали необычное ощущение физического довольства и покоя. Мюнхен все еще казался ему чем-то нереальным. Он вдруг осознал, что это происходит с ним не во сне, а наяву и что из кошмарного сна он попал в реальный мир.