Красная помада для бибабо

Директор что-то набирал на ноутбуке и забыл обо мне на какое-то время. Потом отвлекся:

— Пиши заявление на отпуск. С седьмого по одиннадцатое. — И, проигнорировав мой вопросительный взгляд, продолжил стучать по клавишам дальше.

К тому моменту, когда я дописала, он уже закончил и следил за мной. Протянула ему лист, провожая непонимающим взглядом.

— Я заеду за тобой в пятницу, четвертого. Около семи вечера. Отпросишься у Дмитриевны с обеда. — Пробежал глазами. — Но будь готова раньше, может, смогу вырваться…

— Быть готовой к чему? — набравшись храбрости, посмотрела прямо и тут же отвернулась, не имея сил вынести насмешливый кривой взгляд.

— Вещи собери. Поедем отдыхать в «Омут». — Увидев, что я до конца не понимаю, уточнил: — В «Omut Resort Garden».

Говорить ему о том, что на отпуск у меня были другие планы, как я поняла в тот момент, не имело смысла. Но все же его «распоряжение» здорово задело. То, что буду работать дальше в «Софитэль» вне зависимости от своего желания — понятно. То, что он хочет добраться до меня — тоже ясно как белый день. То, что придется смириться с ролью любовницы — так же не новость. Но полностью управлять моей жизнью… это как-то через край. А потому, меня дернуло. Резко повернувшись, буквально прорычала:

— Мы с вами не договаривались о таком!

— А о чем мы договаривались? — спросил, неприятно усмехаясь.

Глава 10

Что можно было ответить? От злости я чуть не задохнулась.

— Ни в какой отпуск я с вами не поеду. — Проговорила твердо, стараясь не повышать тон.

— Поедешь. — Пообещал приторным голосом.

— Моя несвобода будет граничить стенами «Софитэля» и ни на шаг дальше. — Процедила сквозь зубы с отвращением.

Марк Янович сузил глаза, и наверняка собирался поставить меня на место, но в какой-то момент передумал.

— Хорошо. — Согласился так, что я уже после этого слова поняла, что сейчас пожалею о том, что стала выдвигать условия. — Отдохнем здесь. Я забронирую нам Премиум-СПА? Или коттедж-люкс? — Он потянулся к компьютеру.

Меня аж в пот бросило. Загнала сама себя в ловушку.

— Нет!

— Что нет?

— Не надо… — Слезы подступили к глазам. Так ломать человека, как это делал он — надо уметь. — Я поеду с вами в… «Омут».

— Уверена? — продолжил издеваться.

— Да. — Закрыв лицо руками, облокотилась о стол, умоляя собственный организм не дать воли слезам при нем. Услышала, движение с его стороны. Он подошел и стал сзади, после чего я почувствовала, прикосновение его пальцев к моим плечам. А буквально через секунду, наклонился и обхватил руками, сжимая запястья рук и обездвиживая.

— Напомни мне, я просил быть более лояльной и сговорчивой? — прошептал в ухо. Дернулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.

— Пустите!

— Не ори. — Посоветовал, сжимая еще крепче. — Так как? Просил?

— Да. — Произнесла, понизив тон.

— Сашуля… давай договоримся, что я не буду повторять свои просьбы дважды. — От урывчатого теплого дыхания, которое нагоняло такой страх, что ноги отнимались — спину стало покалывать.

Я думала, что он меня отпустит, но нет. Его губы переместились на затылок, а потом, зарываясь под воротник, теплой полосой проскользили в левую сторону, по трапециевидной мышце и свернули к ключице, оставляя влажный холодеющий след. О, вселенная! Это был его язык, а не губы!

Мне стало душно. И тошно. И страшно. И… волнующе как-то. Такое, наверное, чувствуют дрессировщики, когда к ним ластится тигр.

— Хорошо. Да. Да. Я все поняла. — Прошептала сдавленным голосом, содрогаясь от собственных ощущений.

— Прекрасно. — Хватка ослабла в тот же момент. Он неспешно вернулся к себе за стол, а я непроизвольно начала растирать запястья, словно заключенный, которому сняли наручники. — У тебя завтра выходной? — спросил, усаживаясь.

— Да.

— В девять я буду ждать у подъезда. Не опаздывай.

Сказано было так, что сразу стало понятно — аудиенция закончена. Выходя из здания, попыталась понять, откуда такое давление в груди, и никак не могла поймать мысль. Осознала, когда входила в наш ресторан и даже остановилась. У Марка Яновича, почему-то резко изменилось отношение ко мне. Если раньше он вел себя словно хозяин с маленьким царапающимся котенком — с долей ласки и забавы, то в тот день никакой теплоты не осталось. Что произошло? Или попросту согнал на мне злость, потому что подвернулась со своим гонором под руку? Как бы там ни было — чувство горечи заполонило душу и не отпускало.

По дороге домой, вдруг сообразила, что не знаю, о каком времени он говорил. Девять утра или вечера? Что ж. Выспаться, значит, не получится. Буду готовиться на утро, раз не хватило ума спросить. Звонить ему, чтобы уточнить не возникало никакого желания.

На следующий день, без пяти девять вышла из парадного. Черный мерин уже стоял, выпуская сзади струю дыма. Села в машину, рядом с водительским сидением.

— Здравствуйте.

— Доброе утро. — Ответил, словно одолжение сделал.

Мы ехали куда-то примерно с полчаса, не сказав и слова друг другу. Я молчала потому, что мне было безразлично. После вчерашнего внушения, поняла, что надо приучать себя к мысли о том, что отныне и на неопределенный срок вместо человека буду бесправным существом. А самый легкий способ смириться с этим какой? Правильно. Поселить внутри равнодушие к происходящему.

Почему молчал он — совершенно не интересовало.

Когда машина припарковалась, с удивлением увидела перед собой высокое здание какой-то больницы. А дальше начался сплошной «трэш и хардкор»…

— Зачем мы здесь? — спросила, не выдержав, уже будучи в лифте.

— Увидишь. — Ответил небрежно, доставая телефон. Набрал кого-то, а услышав ответ, улыбаясь, спросил: — Серафимовна, привет. Ты у себя? Да, буду через три минуты.

Как только мы вышли на этаж, я тут же увидела указатель «Гинекология».

— Зачем вы меня сюда привели? — остановилась, как вкопанная.

— Тебя посмотрит гинеколог.

— Зачем?!

— Это моя первая просьба, так что просто молча выполняй. — Отрезал, направившись вперед по коридору.