Красные камни

Ну вот, я написала письмо. Запечатаю сургуч своим перстнем, и хочу отдать почтарю (служанкам лучше не доверять). Встаю, прячу письмо, накидываю плащ... Ну что, снято - следующий дубль?

А когда закончилось, и мы уже укладывали имущество, ко мне снова подошла Ганнуся. И робко спросила, узнавала ли я что-то про ее Игорька.

Ганна Полищук.

Ой, люди добрые, да что же это такое? Ведь Советская Власть - она наша, самая добрая и справедливая. Ну только против врагов сурова - так с врагами и фашистами разве можно иначе? Игоречек мне всегда так говорил. Он у меня герой, честный, умный, храбрый - настоящий комсомолец. Как он на собрании выступал, какие правильные слова говорил! А как мы на Первое мая на демонстрации шли вместе - хотя положено каждому со своим предприятием, но нам разрешили. И он, в парадном мундире и с наградами, весь такой орел, и я рядом с ним, в лучшем, что у меня есть.

А после его арестовали. И у кого бы ни спрашивала - никто не знает, за что? Даже когда меня на допрос вызывали, свидетельницей - а я и не знаю ничего такого. Спрашивают, с кем Игорешенька встречался - да ни с кем, только по службе, и со мной, и еще на свои партзанятия в университет ходил, коммунизму обучался.

И на работе сразу ко мне с подозрением - а я-то в чем виноватая? Однако же, премии лишили! Я потому в кино сниматься и пошла - деньги были нужны. Я ведь даже не студентка, а за секретаршу на кафедре в университете, на неполной ставке - умела бы на машинке быстро стучать а не двумя пальцами, другое дело, а так лишь "исполняю обязанности", в зарплату едва пятьсот получаю, и лишняя сотня-полторы очень пригодится. Ну а если еще и себя на экране после увидеть, хоть мельком...

Отчего я к товарищу Смоленцевой решила обратиться? Так она, хоть и героиня, и актриса известная - но вижу, ведет себя по-простому, без высокомерия, не то что наш партийный секретарь. Зато она к самому товарищу Федорову вхожа, главнее которого у нас нет - и может спросить про Игорька.

Она и спросила. И когда мы с ней второй раз говорили, ответила, что товарищ Федоров дело на контроле держит. И не будет к твоему Игорю никакого беззакония - но если все же он виновен в чем-то, то не взыщи. Да не может он быть ни в чем виновен, уж я-то знаю! Вот покреститься могу, если б верующей была, а не комсомолкой. Хотя у себя в деревне ходила несколько раз, тайком - знаю, что бога нет, ну а вдруг все-таки, ведь не зря же люди столько лет верили? И если попросить о чем-то хорошем, и по справедливости, то Он тебе поможет?

Еще, она удивлялась, что я одета так бедно - "ладно, денег мало, так и из дешевого ситца или сатина можно сшить, что тебе гораздо больше пойдет". А я отвечаю, что вам в Москве хорошо, а у нас тут комсомольцы ходят, смотрят, чтоб не было буржуазных излишеств - у парня, если например галстук цветной, то тут же ножницами обрезают. Фрося Зимина (мы с ней в одной комнате в общежитии живем) этим летом себе платье сделала как в кино, с юбкой-клеш - так к ней в воскресенье в парке среди дня подошли, пристыдили, "на это ткани надо вдвое против обычного", и подол над головой в узел завязали - ей пришлось, чтоб распутаться, у всех на виду платье через голову снимать, стыд-то какой! И Соне Пинчук так же сделали, она со своим парнем была, так он стоял и слова сказать не мог - иначе бы его не только побили, но и назавтра из комсомола вон, за потворство моральному разложению. Но зато у нас никакого хулиганства на улицах нет - раз эти ходят и смотрят. А в Москве с этим как - читала я про "черную кошку", как воры и бандиты ночами людей убивают и грабят, жуть! А товарищ Смоленцева отвечает, улыбнувшись, что в Москве уже девять лет живет, и ни разу с хулиганами на улицах не встречалась - "Рим довоенный в этом отношении куда опаснее был".

Но я в этот раз и по другому вопросу сказать хотела. Узнала я, что группа ребят из университета задумала какую-то протестную акцию устроить, страшно сказать... Против Советской Власти! Уже плакаты нарисовали, завтра выйдут на площадь перед вокзалом, где народу много, и развернут. Что с ними за такое после сделают, страшно сказать. А ведь это наши, советские ребята, а никакие не враги-бандеровцы. Вот как бы их остановить - это в правильных книжках появляется такой товарищ, старый большевик, который всех рассудит, ну а тут что делать мне, как ребят спасти? А товарищ Смоленцева, человек хороший, может и посоветует что?

– А ты откуда это знаешь?
– удивилась она - ты ведь не студентка.

Ну да - но как Игорька арестовали, то даже те, кто со мной на работе в одной комнате, сейчас говорить не хотят лишний раз. А эти, из партийной школы в университете, напротив, со всем пониманием, по-людски. И так вышло, что я уже и на уроке у них была и про коммунизм слушала, каким он должен быть.

– А разве сейчас коммунизм не такой, как должен?Ой, ну не знаю - необразованная я! Семилетку кое-как закончила - а все говорят, что учение Ленина-Сталина слишком сложно для малограмотного человека. Но было там сплошь лозунги и цитаты - правильные, такие же как у нас партийный секретарь на митинге кричал. Ладно, пойду я...

– Подожди - остановила она меня - а что ты не попробовала поговорить с тем, кто организует эту... акцию?

Ой, да никто ее не организует! Чем мне еще нравятся студенты, что нет у них такой принудиловки - вот ходят разговоры, и вдруг кто-то говорит, "а давай". А нет такого, чтоб расписано, вот главный, он приказывает, и попробуй не выполни. Так и с цветами было, что в фонтан. Теперь вот, кто-то такое предложил. И нашлись желающие.

– Лозунги-то хоть какие, помнишь?

Что-то про ленинские нормы, и равноправие всех наций. А так, правильные слова. Пойду я...

– Да не спеши ты - я ж помочь тебе хочу. И не пойму, ты тоже в команде протестующих или нет?

Да как же я - там сознательные одни. Ну а мне поручение дали шутейное. Пирожков домашних ребятам приготовить - у меня получается хорошо. Я и на собрание приносила, пробовали, понравилось.

– Ну тогда все просто - улыбнулась товарищ Смоленцева - аптеки ведь работают еще? Чтоб ни для кого последствий не было, сделаешь так...

Ну, купила я, что сказано. И в пирожки положила - средство ведь домашнее, от иной болезни, никакого яда. Назавтра, в первом часу пополудни, прихожу я к вокзалу, как раз через четверть часа должен московский поезд прибыть и варшавский. Вижу, стоят, шестеро парней и девчат двое. Раздаю им пирожки, по паре на каждого. Покушали, меня спросили, что сама не ешь - а я отвечаю, так не осталось, вот дюжина была, вся и ушла. Да вы не беспокойтесь, я дома поела.

Ну, встали они там, где народ с поездов и на поезда идет. И развернули - один лишь плакат. Желтым по красному, как на демонстрациях - "товарищи, Ленин учил о равных правах всех наций. Отчего нам запрещают учиться на украинском языке?". Тут же милиция подоспела - но никого хватать не стали, а на народ глазеющий покрикивают, "разойдись, не толпись - ребята самодеятельность репетируют".

– Что, правда?
– голос из толпы - а как называется ваш театральный коллектив, можно прийти посмотреть?

А я смотрю, что-то в первых рядах лица знакомые - вот этого я точно, на съемках видела. Стоят, глядят, смеются. И народу объясняют - "студенты репетируют, спектакль на свежем воздухе, будет 7 ноября".

Эти, которые с плакатом, кричат в ответ - товарищи, это политическая акция. А те, кто в первых рядах толпы, еще пуще смеются, вы естественнее держитесь, а то зритель вам не поверит. Ну прямо цирк - но длился недолго. Сначала один из студентов за живот схватился - но терпел. Его товарищ напротив, другим бросил, я сейчас, подождите - и бегом в вокзал, а там туалет закрыт, и табличка, "перерыв на 30 минут". В общем, через пять минут все восемь были согнувшись, кто-то в кусты в сквере хотел, так милиционеры завернули, "не положено". Ну а что дальше было, о том промолчу. Девчат жалко особенно. А затем приехал милицейский фургон, и всех восьмерых погрузили - как громогласно старшина объяснил, "за антиобщественное поведение, выразившееся в загрязнении общественного места", на пятнадцать суток всех.

– Да ничего им не будет - сказала мне после товарищ Смоленцева - пятнадцать суток административного, с привлечением к работам, на том же вокзале туалеты мыть.

И добавила уже озабоченно:

– Но ты лучше пока от той компании держись подальше. А то, мало ли что...

За мной в тот же вечер зашли. Нинка с Маруськой, и Павло и Михасем. Сказали, что у кого-то именины, весело будет, чего в общаге сидеть? Недалеко совсем, и Нинка на машине отвезет, она водить умеет, и у ее папы "победа". Я и согласилась. По пути шутили даже. Приехали на окраину, улица Станкостроителей, там дома барачные, а рядом вообще частный сектор. Туда и заходим, за забор, и в дом все вместе. А там в комнате нас десять человек ждут, и этот, Сергей Степанович из университета, во главе. И говорит мне Нинка (а ведь только что мне улыбалась дружески):