Красный олигарх

— А вот здесь, — Сорокин раскрыл папку с личными делами, — список молодых специалистов, готовых пройти обучение новым методам. И программа технических курсов для рабочих…

Бауман оторвался от чертежей:

— Обучение? На базе завода?

— Именно, — я шагнул вперед. — Мы создаем постоянно действующие курсы. С привлечением специалистов из Промакадемии. Здесь же, — я указал на дверь в соседнее помещение, — оборудуем техническую библиотеку. Уже заказаны справочники Хютте, подшивки «Stahl und Eisen».

— Через торгпредство? — прищурился Бауман.

— По официальным каналам, — я выдержал его взгляд. — Все документы готовы к проверке.

Бауман еще раз просмотрел чертежи, методично провел пальцем по графикам роста производительности. Его педантичность в работе с документами вошла в легенды московского партаппарата.

— Любопытно, — он наконец поднял глаза. — Особенно интересна связь с Коломенским заводом. Правильный подход — опираться на отечественные разработки.

— Присядем? — я указал на длинный стол, покрытый зеленым сукном. Специально для важных совещаний его перенесли из моего кабинета. На столе поблескивал хрустальный графин с водой и стаканы в мельхиоровых подстаканниках «Товарищества Кольчугина».

Бауман устроился за столом, аккуратно расправив складки на своем безупречно отутюженном пиджаке. Сорокин примостился рядом, нервно перебирая чертежи.

— Итак, финансовая сторона вопроса, — Бауман достал из потертого портфеля «Управление промышленностью в переходный период» с множеством закладок. — Как планируете решать?

Я развернул заранее подготовленную смету. Цифры выверены до копейки. Работа Василия Андреевича Котова, главного бухгалтера старой закалки.

— Первый этап модернизации — триста двадцать тысяч рублей, — я указал на первую строку. — Из них двести тысяч — собственные средства предприятия. Остальное — кредит Промбанка под гарантии поставок для железнодорожного ведомства.

— А это что? — Бауман ткнул карандашом в отдельную графу.

— Фонд технического обучения. Тридцать тысяч рублей на организацию курсов, закупку литературы, оплату преподавателей из Промакадемии.

В «Красном уголке» повисла тишина, нарушаемая только гулом станков из соседнего цеха. Где-то вдалеке пронзительно свистнул заводской гудок — конец первой смены.

— Сроки? — Бауман поправил съехавшее пенсне.

— Шесть месяцев на переоборудование первой мартеновской печи, — Сорокин развернул сетевой график, вычерченный по всем правилам технического планирования. — Еще два месяца на отладку и обучение персонала. К следующей осени выходим на проектную мощность.

— Амбициозно, — хмыкнул Бауман. — А качество продукции?

Я молча положил перед ним протоколы испытаний из заводской лаборатории. Результаты опытных плавок на уменьшенной модели печи превзошли все ожидания.

Бауман погрузился в изучение документов. За окном медленно густели ноябрьские сумерки. В цехах зажглись электрические фонари «Светлана», их свет пробивался сквозь запыленные стекла промышленных окон.

— Что ж, — он наконец захлопнул папку. — Подход серьезный. Особенно радует упор на подготовку кадров и использование отечественных разработок.

Он поднялся, одернул пиджак:

— Готовьте документы для технического совета при МК. И… — он помедлил, — держите меня в курсе по немецкой технической периодике. Очень интересно сравнить их методики с нашими наработками.

Когда за Бауманом закрылась дверь, Сорокин шумно выдохнул:

— Кажется, получилось?

— Получилось, — я собирал документы. — Но это только начало. Теперь начнется самое сложное.

Через неделю после визита Баумана мой кабинет в заводоуправлении напоминал штаб перед наступлением. Массивный стол красного дерева, купленный еще отцом у «Мюра и Мерилиза», был завален чертежами. На стенах, обшитых темными дубовыми панелями, висели схемы реконструкции цехов. В углу поблескивал никелированными деталями новенький кульман «Рейсшинен».

Свет из высоких окон с латунными шпингалетами падал на лица главных действующих лиц предстоящей модернизации. Штром, подтянутый и педантичный, в безупречном костюме от берлинского портного, нервно протирал пенсне батистовым платком. Рядом ерзал на стуле взъерошенный Сорокин в своей неизменной кожанке, сжимая папку с расчетами.

Соколов, главный инженер, солидный и основательный, с окладистой бородой с проседью, устроился в кресле у окна, то и дело поглядывая на карманные «Павел Буре». Лебедев, начальник мартеновского цеха, грузный, с купеческой осанкой, расположился напротив, позвякивая золотой цепочкой от часов. Молодой Гришин, начальник механического, в пролетарской тужурке, пристроился у края стола.

— Итак, господа… товарищи, — я намеренно запнулся, показывая переход к новым временам. — Приступаем к обсуждению конкретных шагов по модернизации.

— Позвольте сразу высказаться, — Штром поднялся, его худощавая фигура напряглась как струна. — Я категорически против авантюры с доморощенными печами. Есть проверенное оборудование Круппа…

— Опять ваши немцы! — взорвался Гришин. — Сколько можно на поклон к иностранцам ходить? У нас свои специалисты есть!

— Молодой человек, — Штром презрительно скривил тонкие губы, — вы хоть понимаете разницу в качестве огнеупорной футеровки? Вот, извольте… — он развернул технический справочник «Stahl und Eisen» на заложенной странице.

— У меня есть конкретные цифры, — Сорокин вскочил, зашелестел своими бумагами. — Коломенская регенеративная система дает экономию топлива на тридцать процентов. Вот графики испытаний…

— Молодой человек, — Штром снисходительно усмехнулся, — эти ваши графики… Я двадцать лет на мартенах, еще на Путиловском такие «прожекты» видел. А потом печи трещинами шли.

— Виктор Карлович прав, — веско произнес Лебедев, поглаживая золотую цепочку. — Крупповские печи — это марка. А тут что? Пробовать на живом производстве непроверенные решения?

Соколов, до этого молчавший, поднял голову от чертежей:

— А я вот что скажу… — он снял пенсне, протер стекла. — В расчетах Александра Владимировича есть рациональное зерно. Особенно в части новой системы подачи воздуха. Но, — он поднял палец, — есть серьезная проблема с температурными режимами в зоне перегрева.

— Вот! — торжествующе воскликнул Штром. — А я о чем говорю? Без немецкой системы контроля температуры все пойдет насмарку!

— Позвольте, — Гришин подался вперед, сверкая глазами. — А результаты испытаний на Коломенском? Там же успешно работает…

— На опытной печи! — парировал Штром. — А у нас промышленное производство, план давать надо!

В кабинете повисло электрическое напряжение. За окном громыхнул паровой молот механического цеха, словно подчеркивая накал страстей.

— У меня есть предложение, — неожиданно подал голос молчавший до этого старший мастер Кузьмич, кряжистый старик с прокопченным мартенами лицом. — А что если совместить? Регенератор по коломенскому типу, а систему контроля температуры взять немецкую?

— Невозможно! — отрезал Штром. — Разная конструкция…