Красный олигарх

В дверь деликатно постучали. Вошел Головачев, как всегда аккуратный в своем потертом пиджаке:

— Леонид Иванович, товарищ Бауман на проводе. Говорит, срочно.

Я взял трубку никелированного «Эриксона». Голос Баумана звучал напряженно:

— Доброе утро, Леонид Иванович. Произошли изменения. Серго примет вас не в десять, а в девять. И там будет кто-то из военного ведомства.

Я мгновенно отметил, как он назвал Орджоникидзе уменьшительным именем, значит, информация из первых рук, через близкий к наркому круг. При этом легкая неуверенность в голосе, сам Бауман явно нервничает перед этой встречей.

— Спасибо, Карл Янович. Я буду готов.

— Только помните, я официально не имею отношения к организации встречи, — торопливо добавил он.

Перестраховывается. Не хочет, чтобы его связывали со мной, если мы все-таки провалим визит к Орджоникидзе.

— Разумеется. Все понимаю.

Повесив трубку, я быстро перестроил план. Присутствие военных меняет расклад. Значит, начинать надо не с финансовых махинаций, а с технических проблем стали Крестовского. Это их заинтересует в первую очередь.

В приемной послышались голоса, пришли Величковский и Сорокин. Профессор, как всегда в старомодном сюртуке, выглядел необычайно возбужденным. Его седая бородка подрагивала от волнения.

— Леонид Иванович! Мы провели дополнительные испытания ночью. Результаты просто убийственные для Крестовского!

Я внимательно посмотрел на старого ученого. За внешним энтузиазмом явно скрывалось напряжение, он прекрасно понимал важность момента. Сорокин рядом с ним нервно протирал очки, бумаги в его руках слегка подрагивали.

— Спокойно, господа. Давайте по порядку.

Я намеренно использовал старое обращение «господа», это всегда помогало успокоить техническую интеллигенцию старой школы. Величковский действительно чуть расслабился, его движения стали более плавными.

— Вот, смотрите, — профессор разложил на столе графики. — При температуре свыше тысячи шестисот градусов структура металла начинает разрушаться. Это неизбежно.

В кабинет вошла Елена. Строгое темно-синее платье, минимум косметики, только неизменная брошь-молекула на воротнике. Она прекрасно чувствовала атмосферу момента.

— В наркомате подтвердили, будет Орлов из военной приемки. Тот самый, что курировал испытания на полигоне.

Я кивнул. Орлов — это очень хорошо. Педантичный служака старой школы, для него качество важнее всего. Такие люди не прощают технических ошибок.

— Леонид Иванович, — Елена понизила голос. На людях она до сих пор обращалась ко мне по имени-отчеству. — Есть еще кое-что. Неофициально. Говорят, Крестовский утром встречался с кем-то из правых в ЦК. Видимо, чувствует опасность.

Я отметил, как дрогнули ее пальцы, теребящие брошь. Значит, есть еще что-то, о чем она пока не готова говорить при всех.

— Хорошо, — я взглянул на часы. — Профессор, подготовьте самые важные графики. Александр Владимирович, вы едете со мной — будете докладывать технические детали. Елена Сергеевна, а вы…

Девушка не дала договорить, она уже и так все поняла, умница:

— А я уже договорилась с секретарем Орлова. Он будет в приемной до начала встречи.

Я улыбнулся. Вот что значит настоящий профессионал, все предусмотрела заранее.

Степан уже ждал у подъезда с заведенным «Бьюиком». Этот подержанный автомобиль теперь был моей основной машиной. Новенький «Мерседес-Бенц 630К» я на прошлой неделе передал в распоряжение заводской больницы для перевозки тяжелобольных рабочих.

Главврач Иван Петрович чуть не прослезился, когда я подписывал дарственную: «Леонид Иванович, да с такой машиной мы теперь сможем даже из дальних рабочих поселков тяжелых больных доставлять!». Я знал, что слухи об этом разошлись по всем цехам, создавая нужный образ директора, думающего прежде всего о людях.

Зимнее утро только занималось, морозный туман окутывал московские улицы.

Усевшись в машину вместе с Сорокиным, я еще раз мысленно пробежался по плану разговора. Опыт корпоративных войн из будущего подсказывал, в таких ситуациях важно не только что говорить, но и как.

Сорокин на соседнем сиденье нервно перебирал бумаги. Молодой инженер явно волновался перед встречей с высоким начальством.

— Александр Владимирович, — обратился я к нему, — давайте еще раз пройдемся по ключевым цифрам.

Надо успокоить парня. В конце концов, его доклад мог стать решающим.

Утренний морозный воздух обжигал лицо. «Бьюик» медленно катил по заснеженной Маросейке, пробираясь к центру.

До встречи в ЦКК оставалось полчаса. Только нам сначала надо заехать еще в одно место.

— Остановите здесь, Степан, — я заметил знакомую фигуру у входа в чайную. — Подождите нас.

Сорокин встрепенулся на соседнем сиденье, его очки чуть вспотели от волнения при виде того, кто ждал нас:

— Леонид Иванович, мне что, тоже участвовать в разговоре?

— Нет, Александр Владимирович, — я мягко остановил его порыв. — Просмотрите пока еще раз графики испытаний. Особенно обратите внимание на температурные режимы, это первое, о чем спросит военная приемка.

Я намеренно дал ему конкретное задание, молодому инженеру сейчас важно чувствовать свою значимость, а не отвлекаться на закулисные игры. К тому же, чем меньше свидетелей у разговора с Бауманом, тем лучше.

Сорокин понимающе кивнул и снова углубился в бумаги. Его технический склад ума явно больше тяготел к точным цифрам, чем к политическим интригам.

Бауман топтался у дверей неприметного заведения, поднятый воротник потертого пальто, видавшая виды каракулевая шапка. Сразу видно хотел остаться незамеченным. Я отметил, как нервно его пальцы теребят пуговицу, явно есть важная информация.

— Доброе утро, Карл Янович, — я намеренно сказал это негромко. — Не зайдем погреться?

Внутри чайной пахло свежей выпечкой и щами. В этот ранний час посетителей почти не было, только пара рабочих у дальнего стола да старик в потертом тулупе у печки.