Красный олигарх

— Товарищ Сталин сейчас как раз занимается вопросами индустриализации, — я говорил спокойно, хотя внутри все напряглось. — У меня есть не просто компромат на Крестовского. У меня есть доказательства несостоятельности всей их политики.

Бауман вернулся к столу, тяжело опустился в скрипнувшее кожаное кресло:

— Объясните.

— Смотрите, — я разложил документы веером. — Вот технические доказательства, их хваленая технология не работает. Через три месяца начнутся аварии. Это уже не просто производственный вопрос, это вопрос обороноспособности.

Я достал заключение Величковского:

— А вот доказательства связей с немецкими фирмами. Они не развивают отечественную промышленность, они просто паразитируют на старых германских патентах. И выводят валюту через Ригу.

Бауман взял документ, его пальцы слегка подрагивали:

— Но почему именно к Сталину?

— Потому что это системный вопрос, — я понизил голос. — Частники вроде Крестовского не создают новых технологий. Они не строят будущее промышленности. Они просто выкачивают прибыль, используя старые наработки и коррумпированные связи.

За окном прогрохотал последний трамвай. Бауман молчал, разглядывая документы через свое пенсне. Я видел, как работает его мысль.

— А что вы предлагаете взамен? — спросил он наконец.

— Новую модель, — я достал из портфеля еще одну папку. — Частная инициатива под государственным контролем. Не просто владение заводами, а создание новых технологий. Не вывод капитала за границу, а развитие отечественной промышленности.

Бауман подался вперед, его утомленные глаза вдруг заблестели:

— Конкретнее.

— Вот план модернизации нашего завода, — я разложил чертежи. — Полностью отечественная разработка. Производительность выше на сорок процентов, расход топлива меньше на четверть. Главное, никакой зависимости от иностранных патентов.

Он внимательно изучал цифры. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только шелестом бумаг и тиканьем часов. С улицы доносился приглушенный шум мотора, видимо, партийная «эмка» во дворе райкома.

— Допустим, — Бауман наконец поднял глаза. — Как вы видите практические шаги?

Я достал блокнот в кожаном переплете:

— Первое — подготовить докладную записку для товарища Сталина. Не просто разоблачение Крестовского, а анализ всей ситуации в промышленности. С конкретными предложениями.

— Кто будет готовить?

— Техническую часть — Величковский. Он сейчас в Москве, его авторитет в научных кругах безупречен. Экономические расчеты сделает Котов, он еще земской выучки специалист. А общий анализ общий анализ я возьму на себя, — я сделал паузу. — У меня есть опыт подготовки таких документов. И еще есть человек в наркомате, который поможет правильно оформить все материалы.

Бауман понимающе усмехнулся.

— Второе, — продолжил я, — нужно подготовить почву. Через вашего человека в секретариате ЦК организовать случайное знакомство с документами для кого-то из ближнего круга товарища Сталина.

— Есть определенные возможности, — Бауман задумчиво потер переносицу. — Кагановичу как раз поручено курировать вопросы промышленности.

Он встал, прошелся по кабинету. Его шаги заглушал толстый ковер с геометрическим орнаментом, единственная роскошь в аскетичной обстановке:

— А третье?

— Третье — подготовить показательные испытания нашей технологии. Так, чтобы результаты были абсолютно неоспоримы. Пригласить военную приемку, представителей ВСНХ, научно-технический совет и другие заинтересованные стороны.

Бауман кивнул:

— А Крестовский?

— А Крестовский пусть тоже присутствует, — я позволил себе легкую улыбку. — Вместе со своими покровителями из правой оппозиции. Пусть сами убедятся в провале своей технологии.

Бауман остановился у окна, его силуэт четко вырисовывался на фоне падающего снега:

— Вы понимаете, на что идете, Леонид Иванович? — он говорил очень тихо. — Это не просто аппаратная борьба. Вы бьете по серьезным интересам. У Крестовского покровители не только среди правых.

Он повернулся, его лицо в полутьме кабинета казалось осунувшимся:

— Если… — он запнулся, подбирая слова, — если вы провалитесь, все будет очень плохо. Обвинения в саботаже, арест, приговор. В лучшем случае срок. Мало ли что может произойти.

Я молча кивнул. Прекрасно понимал, что рискую головой. В самом прямом смысле. Слишком уж густая заварилась каша.

— И еще, — Бауман нервно поправил пенсне. — Серго… товарищ Орджоникидзе. Если ваш план не сработает, если товарищ Сталин не поддержит предложение… — он покачал головой. — Серго не прощает тех, кто действует через его голову. Он сотрет нас в порошок. Всех. И меня, и вас, и ваших людей.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Где-то в коридоре часы пробили полночь.

— Решайте сами, Леонид Иванович, — Бауман вернулся к столу. — Я… постараюсь помочь, чем смогу. Но официально наш разговор не состоялся. Вы же понимаете?

Он начал собирать документы:

— И еще. Если решитесь, действовать надо быстро. Пока Крестовский не успел закрепить свой успех. У нас есть еще один шанс, — Бауман понизил голос почти до шепота. — Через неделю закрытое партийное собрание по вопросам индустриализации. Каганович будет делать основной доклад.

Он оставил документы, повернулся, отошел и достал из сейфа «Моссер» тонкую папку:

— Вот предварительная повестка. Лазарь Моисеевич особенно интересуется темой технологической независимости от Запада. Если ваши материалы попадут к нему до собрания, можно будет встретиться с ним.

— А Сталин будет? — я старался говорить как можно безразличнее.

— Обычно он присутствует на таких собраниях, — Бауман снова нервно поправил пенсне. — Слушает, почти не вмешивается. Но потом… потом принимает решения.

Он вдруг улыбнулся какой-то невеселой улыбкой:

— Знаете, у товарища Сталина есть интересная особенность. Он очень внимательно относится к техническим деталям. Особенно когда речь идет об оборонной промышленности.

Я встал, собирая документы в портфель. За окном все еще темно, до зимнего утра далеко, ночь кажется невозможно долгой.