Красный олигарх

— Спасибо, Карл Янович, — я протянул руку. — За все.

— Не благодарите, — он ответил крепким рукопожатием. — И будьте осторожны. Очень осторожны.

Когда я вышел из здания райкома, снег уже прекратился. Степан дремал за рулем «Бьюика», укутавшись в пальто с поднятым воротником.

Я постучал в окошко, чтобы разбудить его. Из райкома мы поехали домой. Несколько часов сна не принесли отдыха. В голове крутились варианты выхода на Кагановича.

К семи утра я уже сидел в кабинете. На столе дымился крепкий чай. Агафья Петровна знала, что нужно после таких ночей.

Первый вариант казался самым очевидным. Через технический совет ВСНХ.

У нас там связи, особенно после того случая с поставками немецкого оборудования. Я позвонил Штрому, но тот огорчил. Все подходы к секретариату Кагановича перекрыты после недавней чистки аппарата.

Второй путь, через Промакадемию, тоже оказался тупиковым. Величковский связался с знакомыми профессорами, но выяснилось, что научно-технический совет сейчас в опале, после критики со стороны партийного руководства. Тьфу ты, тут тоже глухо.

К вечеру я попробовал третий вариант, через профсоюзы. Глушков организовал встречу с председателем месткома ВСНХ, но тот только развел руками. Каганович сейчас занят чисткой партийного аппарата, к нему не пробиться.

В обед я сидел в кабинете, рассеянно глядя на падающий за окном снег. На столе лежали бесполезные пока документы о махинациях Крестовского.

И тут память услужливо подбросила эпизод из прошлой жизни. 2019 год, такая же безвыходная ситуация с конкурентом. И толковый совет знакомого полковника ФСБ. Иногда к высоким кабинетам ведет неожиданная тропинка.

Я потянулся к телефону:

— Будьте добры, соедините с товарищем Рожковым из ОГПУ. Да, я понимаю, что занят. Скажите, звонит Краснов, по срочному вопросу.

Через пять минут в трубке раздался знакомый бесцветный голос:

— Слушаю вас, Леонид Иванович.

— Нужно встретиться. Сегодня.

Пауза была совсем короткой:

— Вы знаете, где именно. Через час.

Да, я знал. Тоже конспиративная квартира. Покровка, семнадцать. Квартира восемь.

Дверь открылась без скрипа, Рожков следил за такими мелочами. В прихожей пахло сыростью, дешевым табаком и почему-то яблоками. На вешалке несколько потертых пальто, все неприметных цветов и фасонов.

— Проходите, Леонид Иванович, — Рожков говорил обычным бесцветным голосом. — Чай? Или что покрепче? У меня тут есть любопытный экземпляр, конфискованный «Камю», еще довоенной выдержки.

Я улыбнулся, его страсть к изъятому алкоголю хорошо известна. Каждая бутылка имела историю, и Рожков любил их рассказывать.

— Спасибо, но лучше чай. День выдался тяжелый.

— Как угодно, — он достал из буфета пузатый чайник с отбитым носиком. — Между прочим, китайский. Из личных запасов бывшего торгпреда в Харбине. Интересная история вышла с этим чайником.

Мы устроились за колченогим столом. Рожков заварил чай какими-то особыми движениями. В его исполнении даже это выглядело как спецоперация.

— Ну-с, — он разлил чай по стаканам в мельхиоровых подстаканниках, — рассказывайте, что там у вас за срочность такая. Не просто же так вы меня от вечернего чтения отчетов оторвали?

Я знал эту его манеру, начинать серьезный разговор с бытовых мелочей. За неприметной внешностью и показной простотой скрывался очень непростой человек.

Мы еще минут десять говорили о книгах, китайском чае и последних театральных премьерах. И только когда чай в стаканах остыл, Рожков вдруг резко сменил тон:

— Ну, теперь о деле. Что там у вас с Крестовским?

Я молча выложил на стол первый документ, квитанцию рижского банка.

— Любопытно, — он взял бумагу двумя пальцами, будто та могла испачкать. — А это весьма любопытно.

Второй документ, шифровка из берлинского торгпредства, заставила его чуть приподнять брови. А когда я разложил схему движения средств через подставные фирмы, он впервые за вечер проявил явное удивление:

— Вот оно что… — Рожков рассеянно потрепал шевелюру. — А мы-то думали, он через Стокгольм работает. У нас там целая разработка была.

Он помолчал, разглядывая документы:

— И давно вы за ним следите?

— Материалы свежие, — я отхлебнул остывший чай. — Есть еще кое-что интересное. Например, его встречи с представителями «Круппа». Неофициальные встречи.

Рожков покачал головой:

— Знаете, Леонид Иванович, а ведь мы его пасли больше года. И ничего такого не раскопали, — он постучал пальцем по квитанции. — А вы за пару недель раскопали все его схемы. Даже неудобно как-то.

Я заметил, как его рука машинально потянулась к карману, где лежал портсигар с «Герцеговиной Флор», но остановилась на полпути:

— Только это все сейчас, — он сделал характерный жест рукой, — все это пока придется придержать.

— Почему?

— Крестовский сейчас неприкасаемый, — Рожков говорил уже совсем тихо. — Рыков его лично опекает. Да и Бухарин благоволит. Правые в силе, а он у них вроде как образцовый пример «красного промышленника».

Он все-таки достал папиросу:

— Даже если мы сейчас предъявим все эти материалы, их просто положат под сукно. Время не пришло.

Я смотрел, как струйка дыма поднимается к потолку. В комнате повисла тишина, только за окном шумел зимний город.

— А что если… — начал я, — что если зайти с другой стороны?

Рожков чуть прищурился:

— Например?

— Говорят, товарищ Каганович сейчас курирует промышленность.

— Каганович, — Рожков медленно затянулся. — Интересный ход. Только как вы хотите к нему подобраться?

— Я пробовал, — ответил я. — Три разных варианта. Через технический совет ВСНХ глухо. Через Промакадемию тоже ничего. Даже профсоюзы не помогли.

— Да, — он усмехнулся, — Лазарь Моисеевич после недавней чистки аппарата все подходы перекрыл. Такая крепость теперь неприступная. Куда бы деться.

Он вдруг замолчал, глядя куда-то мимо меня. Я уже знал эту его привычку, так он обычно обдумывал особо деликатные вопросы.

А теперь Рожков вдруг как-то по-особому прищурился:

— Забавно. А ведь мы как раз недавно закончили разработку по его аппарату. Плановая проверка благонадежности — сами понимаете, после «Шахтинского дела» проверяем всех. И там такие любопытные детали всплыли, что все ахнули.

Он подошел к буфету, достал из шкафа саквояж для документов:

— Вот, собственно, материалы. Девять человек из ближнего круга. У каждого свои маленькие тайны.