Красный тайфун

На улицах порядок, чистота. Когда я тут последний раз был — в пятьдесят восьмом? Уже тогда вместо «панелек», пошедших с начала пятидесятых, стали строить «монолиты», обходятся где-то на десять процентов дороже, зато в разы долговечнее! И что интересно, дома тут индивидуальность сохраняют, не было здесь хрущевского закона «о борьбе с архитектурными излишествами», всякие детали на фасадах и отделка в каждом районе могут быть свои — не вышло бы тут снять про «иронию судьбы», жалко! А в центре стараются сохранить исторический облик — и что характерно, церквей новых не строят, конечно, но все раньше разжалованные в склады и учреждения, сейчас снова стали храмами — хотя никак не скажешь, что прихожан много. Машин на улицах меньше — и никак не могу привыкнуть, что «Мерседес», «Порше», «Фиат», и даже «Ламборгини», это советские марки! По крайней мере столь же советские, сколь и ГДРовские или итальянские. Причем собственных машин не так много — зачем брать на себя еще и хлопоты по уходу и хранению автомобиля, если услуги по их прокату предоставляет любой районный «Дом Быта», один звонок, и машина вас ждет, в указанное вами время? Можно даже с шофером, хотя вождению тут обучают в старших классах школы. Лимузин конечно, стоит дорого — а «москвич — жук» вполне по карману любому человеку со средним заработком. Свои машины (как правило, вездеходы), имеют в большинстве те, кому нравится загородный отдых, поездки на природу, охота и рыбалка. «Победу» тут делали совместно с итальянцами, причем с самого начала был вариант не только с характерным покатым задком (мешающим обзору), а и с обычным багажником, на «Волгу» похожий — в которую после плавно и перетек, заменой отдельных узлов на последующих моделях. А вот «Фольксваген — жук», здесь занявший ту же нишу, что у нас был «Москвич-401» (в девичестве, «Опель — кадет»), и встречающийся на улице в больших количествах (едва ли не каждый второй в потоке), сохранил свой привычный вид — хотя тут его не только в ГДР, но и на том же «Москвиче» выпускают.

А это что — «эластичность истории»? Вижу в витрине рекламу — красный крылатый лев на белом фоне. «Вапа» — производство лакокрасочной продукции — вот только Юрка Смоленцев рассказывал, так называлась фирма в двухтысячных, той истории, где работал его приятель, сбежав в отставку. Ради любопытства (а что теряю), захожу в магазин — ко мне тут же подходит вежливый продавец, здравствуйте, мы только что открылись, лаки, краски, клеи, грунты, шпаклевки, по собственной оригинальной технологии, лучшее соотношение цены и качества, головное производство в Ленинграде, но расширяем сеть по всему Союзу. В Ленинграде — а Смоленцев рассказывал, тот заводик под Мгой был! Прошу визитку, читаю — Ленинград, Глухоозерское шоссе, д.11 — вот профессорам рассказать, кто тут изучает Феномен параллельных миров (а ведь изучают, после нашего явления, к гадалке не ходи!), голову бы ломали над столь сложными межвременными связями!

В витрине радиомагазина, большой телевизор, цветной. Показывают, насколько вижу, что-то научно — познавательное. В руках прохожих нередки и транзисторы, и кассетники. Здесь СССР по электронике — в мире, на таком же уровне, как у нас был по истребителям и ракетам. А еще, вот интересно, всячески поощряется творчество «сделай сам», в магазинах продаются комплектующие, инструмент, литература — если руки не из задницы, и голова работает, и желание есть, собирай хоть радиолу, хоть хитрое устройство связи из комнаты на кухню, хоть открывание форточки не вставая с дивана — и очень похоже, что радиодевайсы в руках иных из прохожих, не фирменные, а самоделки. Аналогично — с мебелью, с автомототехникой (тюнинг), а для женщин, ткани и все для шитья. Умно придумали — если у каждого потребителя свой вкус, то кто лучше него самого сделает, что ему надо? Но и много мест, где тебе по твоей просьбе и за твои деньги что угодно соберут — ну прямо, как два молодых гения в гараже склепали первый «Эппл».

А выглядит публика — уже сильно отличаясь от того, что тринадцать лет назад, когда частой одеждой была военная форма (пусть уже без погон), а обувью, кирзовые сапоги. Но и «стиляжного» не заметно — в этом мире стиляги успеха не имели, мелькнув где-то, с репутацией придурков. На мой взгляд, правильно — вот не понимаю я на мужиках сплошь попугайских расцветок, это девушкам к лицу, внимание привлекать. Но что в глаза бросается, в отличие от того, уже бесконечно далекого «параллельного мира» — помните песню Розенбаума, «шуршат плащи болония, доставки загранплавания»? Куртки и плащи из дружеской Италии тут уже лет десять известны, и давно народ заметил, что и душно в них, и не греют совсем — но женщины, особенно молодые и красивые, оценили яркие цвета, и свободный покрой (особенно после фильмов, где героини в плащах фасона «аня лазарева»), и с охотой набрасывают такие накидки поверх платьев, обычно нараспашку и с боков не застегивая, чтоб продувалось и развевалось — когда ветрено, девушки на бабочек становятся похожи, разноцветные крылья трепещут за спиной… вспоминаю уже такой далекий летний день, Ленинские горы над Москвой — рекой, гроза, и как у Ани Лазаревой плащ унесло, я после по кустам искал! А после бежали мы на автобус, Аня в обнимку со своим Адмиралом, Юрка с итальяночкой — и только я один как перст…

Ну вот, афиша кинотеатра — знакомый портрет. Лючия Смоленцева — а ведь на вид, и сорока ей не дашь! Первый раз в большой роли снялась в пятьдесят первом… вот интересно, насколько режиссерам было приятно работать с той, кто должна была оценивать их продукт с идеологической точки зрения, а при необходимости подключала «тяжелую артиллерию» в лице своей подруги из ЦК? Хотя фильмы, надо отметить, выходили вполне на уровне — даже боевики, что исторические, про русбой — мордобой с татаро — монголами, шведами, поляками, французами и еще черт знает с кем, что про романтику революции и Гражданской, что про Отечественную. В пятьдесят четвертом она снялась в «Накануне», классика по Тургеневу… хотя и там сначала «товарищ Люся» желала подраться и пострелять, хотели сделать из фильма сериал, как там героиня в Болгарии уже одна, без Инсарова, турок бьет и погибает геройски, но что-то не сложилось. А затем она плотно с Ефремовым завязалась — экранизации «Лезвия бритвы», «На краю Ойкумены», «Чаша отравы», и конечно, «Андромеда»! На афише новое что-то — «Таис Афинская»? Интересно — на прежних фильмах, всем известно было, что Смоленцева даже целоваться перед камерой соглашается с крайней неохотой, а на более откровенные сцены приходилось дублершу приглашать, снимая со спины — мораль католическая, что только с мужем можно, и никак иначе!

Еще одно отличие советских фильмов (которых я, в прокате, и за границей видел довольно) от иной истории — про революцию и гражданскую, иногда четко наблюдается мотив сглаживания «красно — белых» противоречий перед лицом общего (иностранного) врага, а то и просто бандитов. Чего в жизни не было, насколько историю помню! И прежних, бескомпромиссных картин хватает — но есть и такие, которые показывают беляков не врагами, а искренне заблуждающимися, и по — своему тоже желающих блага Отечеству. Хотя на Дальнем Востоке (лента, снятая явно по мотивам нашего «Поговорим, брат») Дальневосточная республика и была по сути «народным фронтом» а не большевистской диктатурой, а вот японцы там всерьез хотели к себе территорию до Байкала… так что может, и похоже на правду.

Сижу на трибуне Лужников, стадион забит до отказа. Ясное небо над головой, солнце светит, облака быстро бегут, и бьются на ветру разноцветные флаги — трибуны открытые, как и у нас было сначала, крышу над ними сделали лишь в девяносто седьмом. Еще четверть часа до начала, народ громко разговаривает, музыка гремит, что-то бравурное, спортивные и военные марши. Ну скорей бы начинали!

Горит звезда, над городом Ширазом

Горит звезда, прощальная моя…

Мать моя женщина, это ж наша песня, из иных времен! Только у нас «над городом Кабулом» пели, а здесь на Шираз переделали, где бои были в сорок шестом, во время Иранского конфликта. Локального конфликта, не войны — чтоб силы и ресурсы Советской страны от восстановления разрушенного в войну прошедшую не оттягивать. Тогда у нас три дивизии там было, один мотострелковый корпус, они на себе весь конфликт и вытянули, по существу, ну еще воинство Барзани конечно — очень не хотелось курдам снова под британский сапог. И никто не расскажет о том, что творилось за линией фронта — которой и не было, считай, в тех песках. Родина о вас не вспомнит — потому что она о вас и не слышала! Зато турки с тех пор «советских шайтанов» шибко боялись, ведь в сорок третьем им с нами в бою повезло не встретиться — теперь такой урок получили, что в Израильской войне пятьдесят пятого года лишь словами и обещаниями арабской коалиции помогали, а сами и думать не смели на наших друзей напасть. Но вот никогда прежде я не слышал это здесь — про Кабул помню, наш кэп Большаков под гитару пел, еще в мире том!

А вокруг тем временем что-то поменялось! Пустого пространства стало намного больше, и оба прежних соседа, слева и справа, тоже куда-то делись, как по волшебству! Теперь справа от меня сидела женщина, очень красивая — ей было уже не двадцать, но выглядела просто великолепно, еще очень здорово и молодо, как «полковник Рагозина» из какого-то полицейского сериала про экспертов, что видел я в жизни бесконечно далекой, перед самым провалом сюда (прим. — сериал «След», Первый Канал, 2007–2011, затем Пятый Канал — В. С.). А соседом слева оказался немолодой невысокий и неширокоплечий, но крайне опасный человек, «главный мастер — убивец Советского Союза».

Здраствуйте, Анна Лазарева. Привет, Юрий Смоленцев. И прощай, моя безопасность, хе — хе. С винтовкой, «калашом» или пистолетом я бы еще посмотрел, чья возьмет — но в рукопашном бою на ограниченном пространстве Брюс завяжет меня морским узлом за две с половиной секунды. И конечно же, тут еще их люди рядом есть.

— А ты гнида, Валечка. Или герр Филипп Швенгер, по липовому паспорту, как тебя сейчас называть? Или просто, «Скунс», профессиональный наемный убийца и специалист по деликатным делам, входящий в первую десятку таковых, по негласному мировому рейтингу?

Разговор начала Лазарева. Смоленцев только безучастно глядел чуть в сторону. Ну — это он так пусть новичков сопливых разводит. Я-то знаю, что он сечет любое мое движение и готов ко всему. А вот Анечка явно переборщила.

— Э, нет, почтенная миссис Лазарева, гнида — не я. Гнида — та тварь, которую я без вашего августейшего разрешения завалил. И скажите мне спасибо — вам теперь с той гнидой дел не иметь. Не замажетесь.

— Валя — а вот Лазарева на меня не смотрела совершенно, противно говорить с дезертиром — на тот момент он был нам, СССР, нужен. Он, конечно, мразь еще та — но…

Интересно, какого черта меня «лечат»? Почему до сих пор не скрутили? А после разговаривали бы, в спокойной деловой обстановке, в комнате с решетками на окнах. Если им интересно, отчего я ушел тогда. И ведь хуже быть могло — знаю, что были случаи с «воронежцами», когда и стрелялись, и травились — когда война завершилась, настроение мобилизации схлынуло, и дошло до глубины души, а не внешне, что мир совсем иной, и назад хода нет?

Легче было «женатикам». Особенно тем, у кого дражайшие половины посвящены в Тайну. А мне, вот так сложилось, не повезло, не встретил я Единственную, свою — связи были, так, наутро забыть! Хотя имею доподлинные сведения, что наследный принц одного не последнего в мире нефтяного государства, на самом деле моя родная кровь, хехе! Но не придумали еще анализа по ДНК, так что никто ничего не докажет. Но я ушел вовсе не из-за любви неразделенной — жизнь не сериал. А просто, наболело!