Красный

Я протянул пакетик одному из «моряков».

– Подсобишь? Я ни разу не делал этого.

– Ни разу? Тогда тебе надо было начать с чего-нибудь полегче. Эта дрянь портит голову. На вот, попробуй, - он протянул мне аккуратно скрученную самокрутку.

– С лимонным вкусом. Легкая, как утренний бриз.

– А ты путешествуешь?
– спросил я шведа, затягиваясь протянутой сигаретой.

– Да, - ответил он и закрыл глаза, наслаждаясь дымом.
– Я тут уже два месяца…

– Я имею ввиду в Дании, а не в Христиании, - добавил он и захохотал.

– А по тебе не скажешь, - ухмыльнулся я в ответ.

Моряк протянул мне идеально скрученную самокрутку.

«Шэдэвр,– издевательски заметил мистер Рэд.
– В этом деле они действительно превосходят голландцев».

Бар начал напоминать мне одно из портовых заведений конца восемнадцатого века. Полумрак, деревянный пол, моряки, запах рыбы, лимона и лука. В глазах защипало.

– Куда можно сходить в Копенгагене? - спросил я, вернувшись к своим собеседникам.

– Кроме Христиании?
– задумался моряк.
– Попробуй в Тиволи - там сегодня какое-то шоу в честь дня всех святых.

«Старинный парк аттракционов. Треть современных удовольствий по тройной цене»,– напомнил мне мистер Рэд.

– Это лучше, чем ничего.

«Ничего хотя бы стоит бесплатно».

– В нашем капиталистическом настоящем «ничего» обойдется тебе дороже, чем древний парк аттракционов. Из ничего не получишь ощущений, а без ощущений не получится истории. А если нет истории — мне нечего будет продавать, - громко сказал я и встал из-за стола.

– Нормально. Кха... Нормально его зацепило, - заметил швед откашливаясь.

– Выход справа за баром, - сказал один из моряков.

«Смотри — они кажется рады, что ты уходишь. Здесь тебя уже тоже не любят»,– поддел меня мистер Рэд.

– Зато я заработал нам на ужин, - выйдя из бара, я достал из кармана новенький кожаный бумажник, - одними статьями в дешевых журналах сыт не будешь.

Внутри бумажника обнаружились водительские права на имя Бьерна Страуструпа, куча бесполезных кредиток и тысяча крон наличными. Вытащив деньги, я незаметно выкинул кошелек на улицу и быстрым шагом двинулся к высокому холму, с которого двадцать минут назад спустились копы.

«Старый клептоман. Тебе говорили, что воровство - грех?»– всплыли в памяти слова мистера Рэда.

– Зависть тоже, - ответил я.

На вершине меня поджидала извилистая тропа, огибавшая огромное озеро или канал, по всей видимости, тоже являвшееся частью последней европейской коммуны. Я взглянул на облака — объемные кучные гиганты ежесекундно меняли форму. Справа от меня парил ужасно детализированный бюст вождя октябрьской революции, медленно обрастающий размашистыми усами. На встречу ему неспешно двигался бескрылый ангел, который через секунду почему-то превратился в новенький фольксваген. Волшебная сигарета определенно начала действовать.

«Следи за тропой, - Христиания просто так тебя не отпустит», - посоветовал мне мистер Рэд.

Он был прав. Проклятая тропа оказалась гораздо длиннее, чем я предполагал. Извиваясь и подпрыгивая, она будто бы пыталась сбросить меня со своей спины в глубины негустого, но странным образом пугающего леса. На берегу тут и там высились неказистые сельские дома, но в отличии от городских кварталов, они не блистали обилием красок.

– Темное место, темные люди, - вслух произнес я.

– Выход справа за баром,– крупный лебедь красного цвета, неспешно плывущий по спокойной поверхности озера, заговорил со мной голосом мистера Рэда.

Я и забыл, что в такие моменты мистеру Рэду было разрешено говорить.

– Давай я тебе помогу,– сказал он, и мои глаза закрылись сами собой.

Когда я очнулся, то уже стоял возле широкой деревянной арки, на которой красовалась надпись «You are now entering the EU». Солнце вплотную приблизилось к горизонту.

– Ты опять опаздываешь, - сказал мистер Рэд, превратившись в одно из барельефных лиц, вырезанных на поверхности арки.

– Вы слишком много себе позволяете, мистер Рэд.

– Ты слишком медлителен для этого мира,– ответил он, вновь закрывая мои глаза.

Глубокий вдох. Темнота… Столько шума.

– ---------------------------------

Меня вдруг окружила целая куча странно одетых людей. Точнее сказать, не совсем людей. Их бледные лица были изуродованы до неузнаваемости, а радужки глаз блестели могильно-белым. Один из них, здоровенный детина с кровоточащим шрамом на лбу, налетел прямо на меня.

– Undskyld, - пролепетал он и побрел дальше.

Продираясь сквозь толпу живых мертвецов я вылез на окраину улицы, где совершенно не обращая внимания на происходящее безумие пела парочка туристов:

...Fr`ere Jacques, Fr`ere Jacques,

Dormez-vous? Dormez-vous?…

– Сегодня же день всех святых - как я мог забыть? Спасибо, мистер Рэд. Вот удружили!
– прокричал я.

«Ты довольно забавно брыкался посреди этого сброда»,– ликовал мистер Рэд.

– Я перестану с вами разговаривать. Вы меня в могилу сведете.

«Смотри, как бы твои слова не превратились в пророчество», - ехидно заметил он.

Я посмотрел направо и увидел группу людей без костюмов, явно недружелюбно поглядывающих на меня.

– Вот этот парень, - сказал один из них, и группа быстрым шагом направилась в мою сторону.

Я побежал.

– А помните... помните, мистер Рэд, как мы убегали от англичан, после того как вы назвали Ливерпуль командой аутсайдеров?
– отдышавшись спросил я.

«Как же. Вот это были времена. Правда, бегал ты в то время побыстрее».

– Это все из-за чертовой сигареты, - ответил я, набирая скорость.

Диковинный, но знакомый пейзаж европейского парка развлечений сменился китайским кварталом и сотнями бумажных фонариков. Люди веселились, тыкая пальцами в сторону нарядных мертвецов, мерно вышагивающих свой странный марш.

Через несколько сотен метро передо мной выросла настоящая гора, пронизанная десятком глубоких тоннелей. Толпа стала настолько плотной, что я уже не мог бежать. Из тоннеля с ужасным рокотом вырвалась вагонетка, до отказа набитая людьми.