Красота от отказа

– Эту песню я написала, когда мы с лучшей подругой решили отдохнуть в другой стране пару месяцев назад.

Тогда у меня было достаточно времени, чтобы написать несколько песен.

Я начала писать её там, но никак не могла заставить себя закончить. Где-то месяц назад я всё таки решилась на это. Она называется "Without a goodbye. 

Я жду, когда твое сердце проснется Чтобы попросить меня остаться.

Мое сердце с нетерпением ждет

Услышать слова, которые я так прошу тебя сказать.

Но если я останусь, и ты никогда не произнешь эти слова,

Я сомневаюсь, что смогу вынести такую боль. Поэтому я вынуждена уйти, не попрощавшись

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне придется выплакать.

Я вынуждена уйти, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль в моих глазах. Я приняла решение уйти

И теперь нас разделяет расстояние. Ты так далеко, очень далеко.

И что, теперь ты всегда будешь находиться вне моей досягаемости?

Легко лгать себе, но

Боюсь моё глупое сердце никогда не будет свободно. Поэтому я ушла, не попрощавшись.

И ты никогда не узнаешь, сколько слез мне пришлось выплакать.

Я ушла, не попрощавшись

И мне не придется скрывать боль.

Прошло так много времени, когда я в последний раз касалась твоего лица

Я не могу перестать думать о тех днях. Я смотрю на твои фотографии

И задаюсь вопросом, будет ли неправильным сказать это.

Я здесь совсем одна и чувствую себя слабой. Может быть я совершила ошибку, когда ушла. И была неправа, когда ушла, не попрощавшись Потому что теперь ты не узнаешь, что я готова попробовать.

Я была неправа, когда ушла, не попрощавшись Потому что теперь ты не увидишь любовь в моих глазах. 

Красивая песня, но грустная. Слова, как нельзя кстати, описывают нас, и где- то глубоко в душе я знаю, что она пела именно о нас - по крайней мере, я надеюсь, что в своих словах она осознает ошибку, уйдя, не попрощавшись. Это должны быть мы. 

Концерт заканчивается, и люди друг за другом покидают зал. Я же сижу неподвижно. Спустя какое-то время зрительный зал пустеет. Прежде чем встать, я вытаскиваю красную розу, спрятанную в футляре Мартина. С гитарой в одной руке и розой в другой, я начинаю свой поход, в конце которого я наконец закончу эти поиски и воссоединюсь с любимой. Я ранен отчасти от того, что этот Дон-гребаный-Жуан весь вечер подкатывал к моей девушке - но больше всего потому, что я наконец-то увижу женщину, которую люблю всем сердцем.

Подойдя к сцене, охранник останавливает меня.

– Никому не разрешается проходить туда, за исключением участников группы и персонала - У меня гитара Пейдж.

Я держу доказательство в руке.

Он скрещивает руки на груди и тяжело дышит.

– Сожалею. Если это принадлежит одному из музыкантов, вам следует препринять другие меры, чтобы отдать ему.

Похоже этот мускулистый парень не собирается идти на контакт, поэтому я достаю бумажник, чтобы перевести разговор в другое русло. Я вынимаю десять стодолларовых купюр и держу их прямо у него перед лицом.

– Тысяча долларов твои, если ты пропустишь меня, чтобы я мог отдать мисс Маклахлан её гитару.

Его глаза округляются, и он озирается по сторонам. Протянув руку, он забирает деньги.

– Если тебя поймают, не смей говорить, что это я тебя пропустил. Понял? Бинго!

– Конечно же нет.

Он открывает дверь и указывает вниз.

– Она должна быть в комнате для отдыха, собирает вещи. Третья комната слева.

– Спасибо.

Он закрывает за мной дверь. Какое-то время я стою в коридоре, тяжело дыша. Мое сердце бешено стучит в груди, пытаясь спастись, отыскав вторую половинку.

Меня тянет к ней, потому что сердце нуждается в ней, чтобы вновь почувствовать себя цельным.

Я иду вниз по коридору. Прохожу мимо парней, но они замечают в моей руке чехол от гитары и ничего не говорят. Останавливаюсь у двери и колеблюсь, поскольку до смерти напуган. Дверь скрипит, и я вижу, как Лорелин сидит на диване с этим ублюдком рядом с ней. Его рука у нее на ноге, медленно ласкающая её - также, как я когда-то делал это много раз. Блядь! Он трогает её, но что хуже всего, она позволяет ему это делать. И это разбивает мое сердце. Уверен, я чувствую, как оно разбивается на множество осколков в то время, как я стою здесь и наблюдаю за единственной вещью, которой я так боялся.

Зажмурившись, я надеюсь на то, что неправильно всё понял или это мое подсознание решило надо мной подшутить.

Когда я снова открываю глаза, он наклоняется к ней. Чтобы поцеловать. Я отворачиваюсь. Шокирован.

Опустошен. Убитый горем.

– Эй. Что ты здесь делаешь? Кто ты?

Слышу, как кто-то окликнул меня, на что я оборачиваюсь и замечаю барабанщика группы.

Я сглатываю мучительные звуки, которые вот-вот вырвутся из моего рта. Это моя вина. Я облажался, и вот моя расплата.

Я поднимаю чехол для гитары, чтобы он видел.

– Это принадлежит мисс Маклахлан. Не могли бы вы отдать это ей? И розу тоже.

– Мартин. Круто.

Он забирает их и спрашивает.

– Передать ей что-нибудь?

Да. Скажи ей, как сильно я её люблю и сожалею о том, что отпустил её.

– Просто скажите ей, что мне понравился концерт, и что она была фан- чертовски-тастична.

Он поднимает чехол с розой.

– От кого мне сказать всё это?

– Она знает, от кого. 

Глава 7

Лорелин Прескотт 

Чарли смотрит на меня так всё время, когда мы выступаем. Мне не нужен переводчик, чтобы объяснить смысл этого взгляда. Это напоминает мне о том, как однажды я увидела что-то подобное в глазах Джека Генри - предупреждение о том, что он сейчас кончит.

Я до сих пор помню, как он заставлял меня дрожать от одного этого взгляда. Я мечтала о всех вещах, которые мой сексуальный австралийский мужчина имел для меня в запасе. Да и сейчас тоже. Очень сильно.

Я не была честна с Чарли. Он не заслуживает того, через что я заставила его пройти последние пару месяцев. Он милый и слишком хорош для меня. Он был невероятно добр и понимающ по отношению к Джеку Генри. Он даже сказал, что готов ждать меня, но сегодня в его взгляде нечто другое. В нем пылает огонь.

Может быть это своего рода предупреждение относительно того, что он передумал терпеливо ждать меня вместо того, чтобы свыкнуться с мыслью о человеке, которого я больше никогда не увижу. Или никогда не перестану любить.

Концерт закончился, участники группы направляются за кулисы по своим комнатам. Уставшая я падаю на диван. Я просто хочу вернуться в отель, принять душ и доползти до кровати, так чтобы можно было проспать год или пока не уйдет эта боль из сердца. Но я не могу.

Чарли хочет поговорить, и я никак не могу позволить свершиться этому разговору в одном из наших гостиничных номеров.

Он садится рядом со мной на диване, и я чувствую себя одинокой с ним. Взяв мою руку в свою, он слегка поглаживает её.

– Я хочу поговорить о том, что между нами происходит.

Он прав. Нам следует поговорить об этом. Я должна сказать ему, что никаких нас не будет, пока ему не предоставился шанс наговорить слишком много.

– Хорошо, но я начну первой.

Рука Чарли выпускает мою, и перемещается на колено.

Он начинает гладить его точно также, как Джек Генри, когда мы сидели на диване и разговаривали.

Закрываю глаза, представляя, будто это рука моего дикаря, а не Чарли.

– Я уже знаю, что ты собираешься мне сказать, поэтому я буду первым. Я должен рассказать тебе о своих чувствах, пока ты снова не дашь мне отпор.