Красота от отказа

– О чем она говорит, Джек?

Я слышу замешательство в голосе Эммы.

– Какого хрена ты рассказала ей, что в итоге привело к такому?
– злится он. Дверь открывается, и я слышу голос Маргарет.

– Господи, что случилось?

– Она потеряла сознание, - Эмма и Джек Генри говорят в один голос.

– Может вызвать скорую?

Я снова моргаю, и мое зрение улучшается. Слабым голосом говорю:

– Не надо скорой.

Я напрягаюсь и понимаю, что самостоятельно не смогу сесть.

– Помоги мне сесть, Эм.

– Я помогу ей, - говорит Джек Генри, когда подходит ко мне.

– Нет. Не трогай меня, - говорю я, когда чувствую его руку на своей.

– Что здесь происходит? Почему она так говорит?

– Просто небольшое недоразумение. Хотела бы я, чтобы так и было.

Блондинка по-прежнему находится здесь, предлагает нежелательную помощь.

– Может быть ей принести попить.

– Нет, спасибо.

Он подходит к двери и открывает её.

– Думаю, ты уже достаточно помогла. В твоей помощи больше не нуждаются. Я не должна, но я не могу перестать злиться на блондинку за то, что была с ним тогда, и то, что продолжает находиться здесь.

– Уходи.

Она смотрит на меня, понимает, что ей здесь не место, и уходит. Эм пытается помочь мне встать на ноги, но меня до сих пор качает.

– Я сам позабочусь о ней.

Я не спорю. Напротив, я позволяю ему поднять меня с пола, поскольку не хочу разыгрывать сцен перед Эммой и Маргарет. Хоть мне и невыносимо больно, я не хочу, чтобы они узнали, что он делал с другими девушками, включая ту, которую он по всей видимости трахал спустя несколько дней, как я ушла.

– Держать их в неведении не имеет ничего общего с тем, чтобы таким образом защищать их; я утаиваю этой секрет, чтобы они не увидели его в таком же свете, что и я сейчас.

Когда я прочно встаю на ноги, расправляю плечи и смотрю на него. Я вижу нечто иное в его взгляде. Думаю, это страх. 

– Вытащи меня отсюда.

Кажется, я должна извиниться перед Маргарет.

– Мне жаль разрушать ужин, но мне нужно поехать домой и прилечь. Пожалуйста, извинитесь перед всеми. Надеюсь, я не испортила им вечер.

Она кладет руки мне на лицо и смотрит в глаза. Уверена, она находится в замешательстве от всей этой ситуации.

– Ты ничего не разрушила, милая. Поезжай с Джеком. Надеюсь, скоро тебе станет лучше.

Она крепко обнимает меня.

– Спасибо, Маргарет. Отличный ужин. Она отпускает меня.

– Я позвоню утром, проверю как ты. Если тебе что-нибудь понадобится, звони, не стесняйся.

– Конечно.

Я позволяю Джеку Генри поддерживать меня за руку, когда мы выходим из ресторана. Как только мы оказываемся на парковке, вне поля зрения его семьи, я выдергиваю руку.

– Убери свои руки от меня.

– Детка...

– Не смей называть меня деткой. Не тогда, когда ты трахнул эту женщину, и соврал мне.

– Пожалуйста, позволь мне... Я прерываю его.

– Объяснить? Нет. Я не хочу слышать твою версию произошедшего. Я слышала её и, знаешь, у меня нет повода не доверять ей.

– Всё было не так, как ты думаешь. Я опускаю палец на его губы.

– Заткнись. Я не хочу слышать ни слова.

Я стою здесь, обсуждая сяду ли я с ним в машину. Но кого я обманываю? У меня не так много вариантов, особенно, если некуда больше идти.

– Отвези меня домой.

Мы едем в тишине. Я благодарна ему, что он больше не пытается объяснить эту ситуацию, потому что я не могу разговаривать или думать о том, как он проводит время с другой.

Я закрываю глаза и откидываюсь назад на сидении. Заехав в гараж, становится невыносимо от боли и тошноты. Я хватаюсь за ручку и выхожу, пока меня не вырвало в машине. Вот это был бы позор.

Джек Генри открывает дверь и заходит первый. Дом - единственное место, куда он входит впереди меня. Он делает это, чтобы защитить меня, если вдруг мы войдем во время ограбления. 

Он бросает ключи на кухонный стол и поворачивается ко мне.

– Нам нужно поговорить об этом.

Я пробегаю мимо него в сторону ванной. Хлопнув дверью, я едва успеваю добраться до унитаза, прежде чем меня тошнит.

Я вижу, как открывается дверь, и он входит без приглашения.

– Уходи, - приказываю я, хотя знаю, что это напрасно. Он никогда не уходил раньше и не сделает этого сейчас.

Я слышу, как он включает кран, и секунду спустя чувствую, как он убирает волосы с шеи и прикладывает влажное, холодное полотенце.

– Может быть это поможет.

– Это не поможет от боли, что я чувствую.

– Лорелин, позволь мне объяснить, что случилось.

– Серьезно?

Кричу я, отчего моя голова болит еще сильнее.

– Моя голова висит над унитазом, и ты хочешь поговорить о том, что ты был с другой женщиной.

Он ничего не говорит и выходит из ванной. Через несколько минут он возвращается с одной из его фктболок.

– Я собираюсь помочь тебе сменить одежду, и ты позволишь мне, потому что тебе нужна моя помощь.

Я смотрю на него, давая понять, что лучше ему этого не делать.

– Я не хочу умирать сегодня, Лорелин. Я просто хочу помочь тебе сменить одежду.

Я по-прежнему на коленях, когда чувствую, что растегивают молнию на моем платье. Он помогает мне встать, отчего платье расплывается лужицей у моих черных итальянских туфель с открытым носом, которые продавались за смешную сумму. Держась за его плечи, я переступаю через него.

Я вижу, как он изучает мой черный кружевной бюстгальтер, трусики ему в тон и пояс с подвязками. Я стою на пятисантиметровых каблуках. Я очень хорошо знаю Джека Генри и радуюсь тому, что у него от меня стояк. Облегчения ему не видать в ближайшее время.

Я заворачиваю руки за спину, расстегиваю бюстгальтер, который падает на пол. Отстегиваю чулки и снимаю их, пояс следует за ними. Остаюсь стоять в одних трусиках, когда он снимает футболку с плеч и одевает мне её через голову.

Когда я выхожу из ванной, свет в комнате выключен, за исключением прикроватной лампы. Там же стоит стакан с водой и мои таблетки от мигрени. Джека Генри нигде не видно, поэтому я беру таблетки и заползаю на кровать.

Я чувствую себя одинокой лежа в постели без него, но он правильно поступил. Я готова взорваться в любой момент.