Краткий экскурс не в свое дело

– Почему? Увяла с горя? – с иронией поинтересовался сын.

– На следующий день после смерти Моцарта, когда она вернулась из церкви, муж, которому некуда было деваться, встретил ее с бритвой в руках, – сердито ответила я. – И не системы «Браун». Исполосовал все лицо, шею и руки. Если бы не крик ребенка, вообще бы отправил на тот свет. Потом закрылся в своей спальне, где его, когда взломали дверь, и нашли с перерезанным горлом. Только непонятно, зачем он на это пошел? Соперник мертв. Жену можно терроризировать до конца ее жизни. А ведь целый год наблюдал за развитием их отношений и не указал Моцарту на дверь. Принимал у себя с почетом, угощал обедом, травил потихоньку, между делом обсуждая новости. И вот вам проявление мужской солидарности: как самоубийцу Хофдемеля надлежало препроводить на тот свет в коровьей шкуре, но император приказал похоронить его в дубовом гробу как добропорядочного гражданина Вены. А Моцарта быстренько закопали в общую могилу занюханного кладбища и только после этого коротко известили в газетах о его смерти. Магдалену же сослали в какую-то глушь. Так возьмет кто-нибудь у меня сумки?!

Бабушка первая ойкнула и засуетилась. Ее команда «помочь мамочке» передалась по цепочке вниз, дошла до ушей сына, была им осмыслена и принята к сведению. Именно поэтому последовала реакция недовольства:

– Зачем, спрашивается, сумки туда-сюда таскать? – Потом его нос уловил возможность еще разок подкрепиться, и он бодро поволок съестные припасы наверх, ловко прокладывая ими себе дорогу.

Я от поздних посиделок за ужином отказалась. Уж очень хотелось спать. Даже не слышала, когда улегся Димка.

Около двух часов проснулась, с раздражением поворочалась еще с полчаса, надеясь, что все-таки засну. Перспектива сидеть одной где-нибудь на кухне, в доме, охваченном сонной тишиной, не привлекала. Даже включенный свет кажется противоестественным. Заняться абсолютно нечем. Новый детектив оставила дома. Да и мистические события в нем, прямо скажем, не для ночного бдения…

Во сне забормотал Димка. Что-то про вертикальный надрез. И по ночам мужа не оторвать от его производственного процесса. Режет и кромсает. Правильно говорят – любимая работа затягивает.

Попробовала себя уговорить – не нервничать. Надо всего-навсего подумать о чем-нибудь приятном. И ни в коем случае не анализировать события, связанные с Владимиром Сергеевичем Суворовым…

Как замечательно, что завтра выходной, успею выспаться. Погоду обещали без осадков. Опять жара! Весь сентябрь – сплошное бабье лето. Зато в июле утонули. После ненормированных ливней на крайнем, еще не освоенном участке вода стояла, как на озере. От ветерка даже рябью подергивалась. Интересно, почему Моцарт, подозревая господина Хофдемеля в попытках отравления, продолжал пить у него отравленное вино? Считал неудобным отказаться? Бред какой-то. Правды теперь никто не узнает. Вот если бы он как-то сумел подсказать… Мне стало совсем не до сна.

«Что ж, придется вставать, – вынесла я себе приговор. – Пока не начался мысленный сеанс потусторонней связи. Не будем бередить прошлое…»

Торопливо скатившись с кровати, нечаянно скинула и Эльку. С недовольным ворчанием кошка унеслась в темноту.

Не зажигая света, мелкими шажками я повезла ноги по полу, пересекая холл. Ученая уже! После пятого полета через Плюшку, предпочитающую разваливаться исключительно так, чтобы позволить наступить себе на кончик хвоста, а затем в непобедимой панике броситься всем телом вам же под ноги, я изобрела свой собственный безопасный способ передвижения. И пользуюсь им в доме постоянно. И днем, и ночью.

На этот раз мне все-таки довелось слегка ее пнуть. Плюшка испуганно мяукнула и унеслась вниз следом за мамочкой Элькой. Остальные кошарики спали в комнате у Алены. До тех пор, пока я не обосновалась на кухне.

Включив свет и в полной мере ощутив свое одиночество, я почти уже затосковала. Было только начало третьего. Чтобы хоть как-то себя порадовать, бодро подумала, что не «только», а «уже!» начало третьего. И едва решила вознаградить себя за оптимизм коробкой конфет с ликером, которую берегла для себя и дочери на черный день или черную ночь, как дверь на кухню на моих глазах стала тихонько приоткрываться. Сама по себе!

«Моцарт! – мелькнуло в голове, ощетинившейся со страху волосами. – Я его достала! Пришел поведать правду. На фиг мне она нужна, если сама здесь от страха сей момент окочурюсь?»

Я судорожно пыталась перекреститься, но руки онемели. Так и висели бессильно вдоль тела, которого тоже почти не ощущала…

Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы в двери не показалась любопытная мордочка Плюшки. Приветственно мяукнув и миролюбиво помахивая пушистым серым хвостом, она проследовала к плошке с кормом и весело захрустела «Вискасом». Следом пулей влетел Шустрик, мгновенно оценил обстановку и выжидательно устроился у дверцы холодильника. Элька и Баська вошли одновременно, еще больше приоткрыв дверь. Причем персиянка старательно шипела на кота, а он делал вид, что его это не касается. Последним, зевая, приплелся Гоша. И уснул, присев на полпути к кормушке.

Я мгновенно пришла в себя. Чувство одиночества растаяло, так же, как и недавняя надежда на сон. Выделив каждой мяукающей особи по кусочку колбасы за моральную поддержку, уселась чаевничать прямо на пол, сразу почувствовав себя членом большой слаженной компании.

Так мы и сидели в живописном беспорядке. Каждый в думах о своем. Лично я – о Володьке Суворове, похоронившем сегодня свою жену. Если она должна была улететь утром того злополучного для нас всех дня, то, скорее всего, не доехала до аэропорта. Во всяком случае никаких сообщений об авиакатастрофах в последнее время не было. Из самолета тоже никто не вываливался. Основной вариант – скоропостижная смерть по пути в Шереметьево. Вот тут возможны варианты: она погибла так же, как и Михаил, – от пули подкараулившего ее киллера, либо в результате подстроенной автокатастрофы. В любом случае, гибель женщины носит принудительный характер, раз следствие пришло к заключению, что это убийство.

Интересно, а как же водитель? Может быть, он остался жив? Бывают же чудеса на свете.

Далее: раз Вовку обвиняют в организации убийства собственной жены, тому должны быть какие-то основания. Не зря же говорят: от любви до ненависти один шаг. Да, такие основания определенно имеются. И они стали известны следствию. Иначе Суворов не ударился бы в бега. Если исключить киллера, а оставить автокатастрофу, то следствие установило, что машина Суворова была умышленно неисправной. Экспертиза наверняка выявила рукотворность этой неисправности. В таком случае водитель точно мертв.

Я нервно поерзала на полу, устраиваясь поудобнее. Шустрик, поджав маленькие ушки, с аппетитом лакал сладкий чай из кружки, отставленной мной в сторону. Прямо-таки всеядное домашнее животное. Глотает все подряд, не разбираясь. Вплоть до соленых грибов и огурцов. Если иногда и задумывается, то только после того, как проглотил неизвестно что…

Так! С большой долей вероятности можно утверждать, что гибель жены Суворова и его коллеги по работе Михаила – взаимосвязаны. Возможно, Михаил погиб случайно – вместо самого Суворова. Странно… В таком случае киллеру должна быть неизвестна личность Володьки, и он знал только то, что Суворов не пользуется услугами личного шофера… Весьма сомнительно…

Очередной вопрос: почему бы Суворову не оставить дочь на попечение экономки? Кажется, она тетка его жены. Правда, экономка мне очень не понравилась. Ну да ведь – взаимно. Впрочем, винить ее в неприязненном ко мне отношении нельзя. Наметанным глазом домоправительницы и обостренным нюхом близкой родственницы она почуяла некие флюиды стародавних отношений, связывающих нас с Вовкой. Теперь уже – Владимиром Сергеевичем. Откуда бы ей знать, что я не позарюсь на его нынешнее положение и не постараюсь раздуть из искры пламя, в котором незаметно исчезнет ее племянница…