Крайняя мера

Странно, что раньше никому эта идея не пришла в голову. Как бы там ни было, ее воплотил в жизнь именно Шанс, бывший компаньон Корнелюка, позже — его конкурент, неудачливый самоубийца.

Я понимала, что мне нужно срочно пересечься с Шансом, но время уже подходило к критической точке — Митя даже боялся, что не успеет настроить свой инструмент перед концертом. Мария Ахметовна Богомоленко была взволнована, но переполнена каким-то торжественным ожиданием чуда; она сидела на заднем сиденье рядом со своим сыном — и была счастлива.

Все, решила я, довожу их до консерватории, дожидаюсь начала концерта и рву на четвертой скорости к Шансу. Надеюсь, что во время концерта никому не придет в голову стрелять в Митю, пока он будет находиться на сцене. И тут же мне вспомнилась сцена из фильма про высокого блондина в черном ботинке, когда Мирей Дарк в чересчур открытом платье (со спины) палит в Пьера Ришара именно во время концерта. Надеюсь, ревность Ольги не окажется столь сильной, что она решит разделаться с Митей при всем честном народе. И ведь мне надо еще обязательно переговорить с ней насчет того дня — четвертого октября, когда кто-то, использовав пока неведомые мне каналы информации, узнал о назначенной между ними встрече и сорвал свидание!

…Ну вот, кажется, заиграли. Я на всякий случай подождала, пока в воздухе концертной аудитории грянут первые аккорды, и, взглянув на часы, быстро вышла из зала.

Уж и не знаю, как меня не остановил первый же патруль ГАИ или как она теперь там называется. Я гнала что есть мочи, желтый свет использовала как зеленый, а красный вообще предпочитала не замечать, отчаянно гудя на перекрестках. Моя спешка была вознаграждена: Шанса я нашла во второй из открытых им контор.

— Вы ко мне? — поднял он голову от бумаг, когда я вошла в его кабинет. — Если по поводу работы, то обратитесь, пожалуйста, в комнату двена…

— Это правда, что вы хотите убить Корнелюка? — спросила я, бухаясь в кресло перед господином Шансом. — Но я бы на вашем месте пришила старшего вместо того, чтобы гоняться за мальчишкой.

Шанс смотрел на меня как на сумасшедшую. Он уже протянул руку к трубке телефона, но, немного подумав, выдернул шнур из розетки вместо того, чтобы позвонить ноль-два или ноль-три.

— А вы, собственно, кто у нас будете? — осторожно спросил он.

Я продемонстрировала лицензию. Шанс прочитал ее текст и сочувственно покачал головой.

— Думаете, что вы Ниро Вульф, да? — с иронией проговорил он. — Вот вы ко мне приходите, тычете в нос своей лицензией, и я, трясясь от страха, все вам запросто выкладываю?

— Ниро Вульф не выходил из дома, — поправила я его. — Он сидел в кресле и думал. Я предпочитаю подвижный образ жизни.

— Ну так и двигайтесь где-нибудь подальше от моей конторы, — предложил Шанс.

— С удовольствием, — заверила я его. — Но почему вы меня испугались?

— Кто знает, чего можно ожидать от сумасшедших? — буркнул Шанс.

— А вас, кстати, определяли на психиатрическое обследование после неудачной попытки самоубийства? — поинтересовалась я. — Не-ет, милый мой, вы испугались меня не как придурковатого Холмса в юбке. Вы почуяли, что от меня исходит опасность, именно поэтому вырубили свой телефон. Хотели меня прощупать? Считайте, что с этим вы уже закончили. Ну так будете со мной говорить или мне действительно лучше уйти восвояси?

— Оставайтесь, — не без труда выговорил Шанс. — Коньяк или кофе?

— И то и другое.

…История, которую рассказал мне Шанс, была столь же банальной, сколь и необычной. Банальной — для взгляда со стороны, взгляда обывательского. Ну, подумаешь, работали вместе два человека, потом один из них решил открыть свое дело, а другой его разорил. Тот полез в петлю, но его вовремя вытащили.

Все это не интересно, если вас впрямую не касается. А вот если вы — конкретный человек по фамилии Шанс, с которым произошла вся эта история, то, конечно, вам есть что вспомнить и для вас эти прошлые дела столь же увлекательны по накалу страстей, как трагедии Шекспира. И столь же безжалостны.

— Мне было очень тяжело, — заканчивал свой рассказ Шанс. — Но я нашел в себе силы встать на ноги. Я вычислил потребности рынка, и теперь у меня есть свое дело, которое уже стало приносить приличный доход. Будем расширяться, будем работать. А что было — то было. Тем паче я слышал, что у Володи серьезные проблемы со здоровьем. Скажите, он на самом деле так плох?

— На самом деле, — подтвердила я. — И все же почему вы так испугались?

— Не знаю, стоит ли об этом говорить, — неуверенно выдавил из себя Шанс. — Но я действительно боюсь. И боюсь не за себя.

— Что вы имеете в виду?

— Я боюсь за свою сестру, — сказал Шанс, пристально глядя мне в глаза. — Когда она вынула меня из петли, то испытала что-то вроде нервного срыва. Ей было тогда тяжелее, чем мне. Она поклялась отомстить Володе. Представляете, иконы кровью мазала! Черт-те что! Я думал, что у нее крыша поехала. Но потом — ничего, пришла в себя, но от идеи мести не отказывалась, как я ее ни отговаривал. Черт, неужели и вправду?.. Галя очень мне тогда помогла, ухаживала, все время была рядом… Моральная поддержка, короче. Но то и дело в ней проскальзывало что-то роковое… Мы теперь видимся очень редко, у каждого своя жизнь, но неужели и вправду Галя пошла на такое?

— А как бы мне с ней встретиться? — попросила я. — Если она действительно втемяшила себе это в голову, то я смогу ее остановить, обещаю вам. И если дело не зашло слишком далеко, то она не перейдет ту грань, которая отделяет человека от убийцы.

— Хорошо, — вздохнул Шанс. — Я вам верю. Записывайте адрес. Холодкова Ангелина Павловна. Улица Чернышевского, сто восемьдесят два…

Глава 14

«Вот оно как все интересно поворачивается, — качала я головой, гоня автомобиль к дому моего клиента. — Ах, Ангелина Павловна, Ангелина Павловна… Разве в детстве мама не говорила вам, что нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным? Да и в Библии об этом черным по белому написано…»

Покрышки завизжали, когда я резко затормозила возле особняка.

Выпрыгнув из автомобиля, я подбежала к двери и несколько раз нажала кнопку звонка.

— Вы? — распахнув дверь, спросила Ангелина Павловна. — Но Дмитрия Владимировича нет дома. Он даже не пришел к обеду. Впрочем, вам лучше об этом знать — он ведь к вам как прилепленный.

— Как видите, нет.

— Я не вникаю в ваши дела, — проговорила Ангелина Павловна. — Извините, но я не могу с вами разговаривать, мне нужно к больному. Сегодня Владимиру Георгиевичу значительно хуже, и требуется мое постоянное присутствие рядом с ним.