Крестник Арамиса

Король посмотрел на мадам де Ментенон, как бы прося у нее совета.

— Его высочество прав, — заявила хитрая бестия, — есть вещи, которые надо видеть своими глазами… Если ее высочества нет в этом домике, ложь станет еще более очевидной, чем если ее засвидетельствует само заинтересованное лицо. Кому, действительно, как не супругу, более всего поверят, если он скажет правду и укоротит змеиные языки? Я, впрочем, не могу допустить ни на одно мгновение, что наша дорогая племянница позволила себе подобное безрассудство. Мы бы в этом убедились без огласки, отругали бы ее как следует и затем простили при условии, что такое больше не повторится.

— Прекрасная мысль и хорошо сказанная, — одобрил монарх. — Ваша проницательность безупречна. — И, повернувшись к дофину, произнес:

— Я вас провожу, сын мой.

— Вы, сир?! — воскликнул принц.

— Вы! — повторили маркиза и господин дю Мэн, обменявшись довольными взглядами.

— Разве я не глава семьи, как вы только что заявили, и разве не имею я права судить и наказывать?.. А чтобы судить со знанием дела и наказывать не без оснований, необходимо провести расследование… И я возьму это на себя…

Маркиза возразила, как достойная хозяйка дома, распекающая своего семидесятилетнего супруга:

— Что вы затеяли? Выйти вечером в это время года!.. В вашем возрасте!.. С вашим ревматизмом!.. — Затем с улыбкой смерила его взглядом с головы до ног. — Прошло то время, когда вы, ваше величество, могли безнаказанно гулять ночью по тенистым аллеям Фонтенбло и Сен-Жермена.

Мысль отправиться на улицу Сен-Медерик, воспоминание о которой возродила в нем эта беседа, возникла у бывшего любовника де Монтеспан и де Лавальер не случайно.

Король выпрямился и бросил взгляд на маркизу.

— Мадам, — возразил он сухо, — короли не стареют. — И сделал знак пажу: — Пусть позовут господина де Бриссака.

Через минуту генерал-майор влетел в зал. Людовик тихо отдал ему приказание.

— Сию минуту, сир, — сказал майор, устремляясь прочь. Король повернулся к господину дю Мэну.

— Сударь, вы возьмете на себя труд заменить нас до нашего возвращения. — И, взяв дофина за руку, сказал: — Пойдемте, сын мой.

Монарх поклонился маркизе весьма холодно.

— До скорого свидания, мадам. Я должен идти. Чего ж вы хотите? Молодость когда-нибудь проходит. И вы должны, конечно, об этом знать, ведь вы старше меня на три или четыре года.

X

УЛИЦА СЕН-МЕДЕРИК

Старик де Бриссак поспешно вернулся и отдал приказ гвардейцам, стоявшим в карауле у дверей зала:

— Сдайте мушкеты, господа, и следуйте за мной.

Четверо гвардейцев, среди которых был и наш добрый друг Элион, спустились по дворцовой лестнице вслед за генералом. Внизу ожидали две кареты. Майор приказал гвардейцам занять одну, а сам сел в другую, вместе с Людовиком XIV и его внуком. Лошади помчались галопом. Путь был не долог, через четверть часа они прибыли к месту. Генерал поспешно вышел из кареты и подошел к экипажу гвардейцев.

— Выходите, господа, — скомандовал он.

— Это здесь? — спросил монарх, выходя из кареты.

— Да, сир, мы на улице Сен-Медерик, и вот тот самый дом, к которому ваше величество приказали прибыть.

Господин де Бриссак, по знаку короля, позвонил в дверь. В проволочном дверном окошке показалось испуганное лицо слуги.

— Именем короля откройте! — потребовал майор.

У слуги будто ноги подкосились, он, казалось, то ли упал, то ли ринулся в какую-то комнату. В доме поднялась суета. Наконец тяжелая дверь медленно повернулась на петлях и со скрипом растворилась.

Король обратился к де Бриссаку.

— Пусть двое ваших людей, — приказал он, — останутся здесь и проследят, чтобы никто не вышел, а двое других будут нас сопровождать.

— Вы слышали, господа? Исполняйте! — обратился майор к гвардейцам.

Два гвардейца стали у входной двери, а двое других — дю Плесси и де Жюссак — последовали за своим генералом, сопровождавшим короля и его внука.

В конце коридора настежь была открыта дверь в комнату. В мерцании свечей у стола стоял испуганный молодой дворянин.

Король сделал знак де Бриссаку и гвардейцам остаться в коридоре, и прошел с герцогом внутрь. Дверь в комнату осталась открыта, и из коридора было слышно и видно все, что произошло дальше.

Людовик приблизился к дворянину с непреклонностью, свидетельствовавшей о сильном гневе и не обещавшей ничего хорошего.

— Господин де Нанжи, почему вы не в своем поместье? — спросил он.

Молодой человек весь как-то съежился и пробормотал:

— Непредвиденные долги, сир…

— Никаких уверток, сударь, никакой лжи! — прервал его король. — Это недостойно дворянина. Признайтесь, что вас задержала в Версале преступная страсть.

Господин де Нанжи смотрел в пол и молчал.

— Сейчас с вами здесь была женщина, — продолжал монарх, все более раздражаясь. — Где она?

Граф повел растерянным взглядом от государя к герцогу, потом умоляюще произнес:

— Сжальтесь, сир!..

Людовик в гневе стукнул тростью о паркет.

— Еще раз спрашиваю: где она?.. Отсюда никто не выходил… Приказать обыскать дом и вытащить ее из укромного места?

И король, повернулся к двери, намереваясь отдать приказ гвардейцам.

— Не надо, сир, я здесь, — раздался дрожащий женский голосок. В темном углу скрипнула дверь чулана, послышался шелест платья, и из-за гобелена вышла женщина.

— Мадемуазель де Шато-Лансон! — воскликнул изумленный король.

— Мадемуазель де Шато-Лансон! — ахнул герцог Бургундский и вздохнул с облегчением.