Крестник Арамиса

Стол был накрыт в первой комнате. Посредине стояла широкая миска для ольи ^[19]. Хозяйка заведения, высокая худая женщина, походившая на колдунью, склонившуюся над зельем, как раз занималась приготовлением этого блюда, клокотавшего в котле и распространявшего аппетитный запах. Повариха сохраняла полную невозмутимость, это была женщина не из тех, что могут заткнуть уши при взрывах хохота или перекреститься, услышав грубую брань.

Барона приняли весело, с радостными возгласами наполнили ему стакан и предложили трубку. Вся компания по очереди чокнулась с ним. Офицеры осушили стаканы и кинулись наперебой задавать Элиону вопросы:

— Что поделывают в Версале?

— Как там король, принцы, дамы, девицы?

— А старушенция? — так непочтительно молодежь окрестила супругу короля.

Эти вопросы пробуждали тяжелые воспоминания, и крестник Арамиса смутился. Как вдруг из соседней комнаты донесся громкий, грубый голос. Подобно раскату грома он огласил все заведение так, что задрожали стекла:

— Эй, мальчуганы, когда вы кончите болтать без умолку, трещотки кривобокие! Забыли, что я вас жду?.. Или собираетесь обидеть меня и бросить партию?

В XVIII веке в армии великого короля уже имелись служаки, хотя слово это еще не было так употребительно. Я говорю о суровых солдатах, закаленных в бою, как клинок шпаги, и всегда недовольных и сварливых. Эти ворчуны отмечают свой жизненный путь скорее грубостями, чем рукопожатиями.

Таким и был капитан Тресарди, обладатель громоподобного голоса, который вы только что слышали. Он выслужился из рядовых и получил звание офицера за смелость, так что, если молодые дворяне напомнят ему о его простонародном происхождении, то поступят очень неосторожно. Ибо они рискуют испытать на себе размах удара бывшего ландскнехта ^[20]. Не было обидчика, который расстался бы с Тресарди, не отведав его наказания.

Капитан Тресарди сидел за столом в соседней комнате. Перед ним стояла бутылка бискайской водки. В воздухе витали клубы табачного дыма, тут и там стояли стаканы, на столе были разбросаны игральные кости и карты — все свидетельствовало о только что прерванной партии.

Не желая ничем себя сковывать, вояка снял парик и пригладил седеющие волосы.

Это был человек лет сорока, коренастый и грузный. Его красноватое лицо выдавало горячий темперамент и редкое своенравие. Геркулесовая сила и его отчаянная храбрость чувствовались даже во взгляде.

Офицеры вернулись в комнату и уселись вокруг стола.

— Простите, капитан, — сказал один, — мы были заняты знакомством с бароном де Жюссаком…

— Ну и что за птица этот ваш барон де Жюссак? — спросил тот высокомерно.

— Он лейтенант, наш новый товарищ. Прибыл из Байонны…

— И он имеет честь, сударь, выразить вам свое почтение, — подошел к нему крестник Арамиса и поклонился.

Капитан коротко поклонился в ответ.

— Ваш покорный слуга, барон… Но какого дьявола, господа! Это не повод, чтобы заставлять меня так долго ждать… У нас на кону пятьдесят дукатов. Посмотрим, возьмете ли вы их, шевалье.

Шевалье д’Эсбле, к которому он обращался, энергично замахал руками:

— Боже меня сохрани!.. Вы слишком удачливы в это утро… И потом, у меня нет больше ни реала.

— Да, да, — подтвердил виконт де Верньер, — вы за два часа всех нас обчистили, ни у кого гроша в кармане не осталось.

Маркиз де Миравай хлопнул Элиона по плечу.

— Может быть, у господина де Жюссака есть несколько экю, отложенных про запас?

Капитан живо повернулся к барону.

— У вас есть пятьдесят дукатов?

— Если это вам доставит удовольствие, — беззаботно ответил молодой человек. — Правда, я никогда в жизни не играл в карты…

— Лейтенант, — произнес Тресарди важно, — для невежд, не умеющих отличить туза от шестерки, существуют кости.

— Кости — пожалуй.

— Один раз?

— Один раз.

Капитан потряс стаканчик и высыпал кости на стол.

— Одиннадцать! — радостно воскликнул он.

Крестник Арамиса, в свою очередь, не глядя, сунул руку в мешочек. Прошел шепот удивления: у Элиона оказалось двенадцать.У старого игрока задрожала на виске жилка.

— Реванш? — предложил он.

— Охотно.

Элион выиграл снова. Он взял двенадцатый реванш, потом тринадцатый и следующий.

— Бог мой, барон! — воскликнул Миравай. — Вы, должно быть, несчастливы в любви — уж больно вам везет в игре!

— Пословица нагло лжет, — вмешался шевалье д’Эсбле, — такой красавчик вряд ли не пользуется успехом у дам.

— Вы, к сожалению, ошибаетесь, шевалье, — вздохнул барон, — я не очень-то счастлив в любви.

— В расчете или еще? — рявкнул Тресарди, опустошив стакан. Под глазами у него появились круги, а на щеках пылали багровые пятна.

— Как вам угодно.

Увы, удача отвернулась от старого солдата, он снова проиграл. Тресарди вскочил и схватился за голову, как в романах о рыцарях Круглого стола добрый король Артур, защищающийся от удара шпагой по шлему. В этот момент объявили:

— Господа, обед готов. К столу!

Компания поспешила в первую комнату. Элион тоже направился было туда, но Тресарди его задержал.

— Одну минуту! Уж слишком вы торопитесь!..

— Конечно, капитан. Признаюсь, я очень голоден. Так давно даже не вдыхал запахов кухни!..

— Вы еще успеете, — ответил его соперник в бешенстве.

— Скажите лучше, что я не успею.

— В любом случае мы доиграем последнюю партию еще до того, как суп остынет…

— После обеда сколько угодно партий, но сейчас — увольте…

— Нет! Я не собираюсь ждать. Останьтесь!

— Но…

— Останьтесь, я так хочу!

Крестник Арамиса нахмурил брови.

— О, — сказал он. — Это уже похоже на приказ.

— А если бы и так, сударь?

— Сожалею, но должен сказать, что вне службы не признаю за вами права командовать собой.

Раздраженный солдат, глядя исподлобья и потирая руки, пробормотал: