Крестный отец (др.перевод)

Дон торопился полить свой огород. Это должно быть сделано до того, как солнце наберет силы и превратит воду в огонь, способный сжечь листья салата, словно бумагу.

Проходя между грядками, дон искал муравьев. Муравьи — верный признак того, что в растениях завелись паразиты, и требуется дезинфекция.

Он полил огород вовремя. Солнце поднималось, грело все сильнее, и дон подумал: «Осторожней, осторожней». Но надо было поднять несколько растений и привязать их к колышкам, и он снова нагнулся. Он покончит с этим рядом и сразу пойдет домой.

Вдруг он почувствовал, что солнце опустилось где-то рядом с его головой. Воздух замелькал множеством золотых точек. По грядкам к пригнувшемуся к земле дону бежал старший сын Майкла. Мальчик казался закутанным в ослепляюще желтый плащ. Но дона не проведешь, он многое повидал на своем веку. За желтым плащом скрывается смерть, готовая броситься на дона в любую минуту, и он движением руки отогнал от себя мальчика. Он сделал это вовремя. Словно кувалдой его ударило по груди, и он почувствовал недостаток воздуха. Дон упал на землю.

Мальчик побежал звать на помощь отца. Майкл Корлеоне и еще несколько мужчин, которые стояли возле ворот аллеи, побежали к огороду и застали дона, лежащим на грядке. Они подняли дона и отнесли его в тень. Майкл стал на колени рядом с отцом и взял его за руку, а остальные мужчины бросились к телефону вызывать скорую помощь. Невероятным усилием дон заставил себя открыть глаза и еще раз взглянуть на сына. Сердечный удар сделал его обычно багрово-красное лицо почти синим. Это был смертельный удар. Дон попытался втянуть в себя огородный воздух, но желтый плащ снова застлал его глаза, и он прошептал: «Жизнь так прекрасна».

Женских слез ему не пришлось увидеть, так как умер он еще до возвращения женщин из церкви, до приезда скорой помощи и врача. Он умер, окруженный мужчинами и держась за руку сына, которого любил больше всех.

Похороны были королевскими. Пять семейств послали своих донов и капорегимес. Вечерние газеты отвели много места Джонни Фонтена, который, ослушавшись совета Майкла, приехал на похороны. Фонтена сказал журналистам, что Вито Корлеоне был его крестным и самым любимым в мире человеком, и он считает за честь отдать этому человеку последний долг.

Панихида была выдержана в духе старых обычаев. Америго Бонасера в жизни так не старался. Он погасил все долги, заботливо подготовив своего старого друга, крестного отца, к переходу в лучший мир. Все замечали, что даже смерть не способна лишить благородства лицо дона, и это наполняло сердце Америго Бонасера гордостью. Одному ему было известно, как беспощадно расправилась смерть с лицом дона.

Пришли все друзья и старые оруженосцы: Назорине с женой и детьми, прилетела из Лас-Вегаса Люси Манчини вместе с Фредо, Том Хаген с женой и детьми, доны из Сан-Франциско и Лос-Анжелеса, Бостона и Кливленда. Рокко Лампоне и Альберт Нери несли гроб вместе с Клеменца и Тессио и, разумеется, сыновьями дона. Аллея и все дома были покрыты венками.

За воротами аллеи стояли толпы журналистов и фоторепортеров, среди которых затесался маленький грузовик с киносъемочной группой ФБР. Несколько журналистов пытались прорваться на аллею, но у ворот стояли стражники, которые просили предъявить удостоверение личности и пригласительный билет. С журналистами обращались вежливо, высылали им даже напитки и закуски, но на аллею не пустили. Их попытки заговорить с выходящими с аллеи тоже успехом не увенчались.

Майкл провел большую часть дня в угловой комнате-библиотеке в обществе Кей, Тома Хагена и Фредо. Майкл принимал посетителей, заходивших к нему с соболезнованиями, он был с ними вежлив, но когда некоторые из них обращались к нему «дон Майкл» или «крестный отец», у него, как заметила Кей, недовольно сжимались губы.

Майкл сообщил всем своим, что аллея и все дома будут очень выгодно проданы строительной компании.

Все поняли, что империя перебирается на Запад, и семейство Корлеоне занялось ликвидацией своего имущества в Нью-Йорке. Начало этому могли положить полный отход дона от дел или его смерть.

Кто- то заметил, что в последний раз такое количество людей собралось десять лет назад, во время свадьбы Констанцы Корлеоне и Карло Ричи. Майкл подошел к окну. Десять лет назад он сидел с Кей здесь, в саду, и даже не думал, что его ожидает подобная участь. Отец перед смертью сказал: «Жизнь так прекрасна». Майкл не мог припомнить, чтобы дон когда-либо так говорил о смерти, — он ее, видимо, слишком уважал, чтобы философствовать о ней.

Пришло время отправляться на кладбище. Пришло время хоронить великого дона. За Майклом с Кей шли капорегимес и солдаты, а замыкал шествие разный люд, которым крестный отец никогда не отказывал в помощи. Пекарь Назорине, синьора Коломбо с сыновьями и бесчисленное множество других граждан его империи, в которой он властвовал сурово, но справедливо. Были здесь даже некоторые из его врагов, пришедшие отдать последний долг великому человеку.

Майкл смотрел на все это с натянутой вежливой улыбкой. «Если сумею умереть со словами «жизнь так прекрасна», ничто другое не имеет значения», — подумал он. — Если сумею так верить в себя, ничто другое не имеет значения. «Он пойдет по стопам отца. Но дети его вырастут в ином мире. Они станут врачами, художниками, учеными, губернаторами, президентами. Он позаботится о том, чтобы они присоединились к роду человеческому, но сам он, будучи многосильным и осторожным отцом, будет их постоянно охранять.

На следующий после похорон день на аллее собрались все «кто-есть-кто» семейства Корлеоне. В полдень их ввели в пустой дом дона, где они были встречены Майклом Корлеоне.

Они почти заполнили собой угловую комнату-библиотеку. Были там оба капорегимес — Клеменца и Тессио, Рокко Лампоне, Карло Ричи, тихий и знающий свое место Том Хаген, Альберт Нери.

Смерть дона была большим несчастьем для семейства. Казалось, с его смертью семейство потеряло половину своей мощи и не сумеет выстоять перед союзом Барзини-Татаглия. Все присутствующие прекрасно понимали это и ждали слов Майкла. Они не считали его пока настоящим доном. Будь крестный отец жив, он мог бы поднять сына и усадить в свое кресло.

Майкл ждал, пока Нери кончит разносить напитки. Потом он тихо сказал:

— Хочу вас заверить, что мне понятны чувства здесь присутствующих. Я знаю, что вы все уважали моего отца, но теперь вы должны сами заботиться о себе и своих семьях. Некоторых из вас интересует, как отразятся происшедшие события на наших планах и данных обещаниях. Существует один ответ: никак не отразятся. Все идет по прежнему плану.

Клеменца вопросительно поднял голову. Лицо его было серым, а жир, заполнивший глубокие морщины, делал это лицо особенно неприятным.

— Барзини и Татаглия собираются пойти на нас большой силой, Майк, — сказал он. — Ты должен либо воевать, либо подчиниться им.

Все обратили внимание на неофициальный тон Клеменца и на отсутствие в его обращении слова «дон».

— Давайте подождем и посмотрим, что произойдет, — сказал Майкл. — Пусть они первыми нарушат мир.

— Они его уже нарушили, — мягко проговорил Тессио. — Сегодня утром они открыли в Бруклине две игорные конторы. Это мне известно со слов офицера полиции, который ведает списками получателей зарплаты. Через месяц мне негде будет в Бруклине повесить шляпу.