Крестовый поход в лабиринт

– Надо же! Вот народ, никто не удосужился сообщить!

Наташка сунула пакеты под мышку и расправила плечи:

– У вас умерла надежда на мое возвращение на рабочее место. Окончательно и бесповоротно. Девушки, – обратилась она ко мне и незнакомке, – соберите цветы, а я тем временем соберу манатки. Думаю, вы быстрее управитесь, в таком случае подождете меня на лавочке в коридорчике. Только в мое отсутствие ничего не обсуждать!

… Зря я пообещала подруге выполнить ее наказ. Невозможно сидеть рядом и молчать, делая вид, что полностью поглощена правильностью формирования букета.

– Меня зовут Ирина, – первой представилась я. – Мы с Натальей близкие подруги, в том числе и по лестничной клетке.

– Тамара Владимировна, – медленно кивнув головой, как будто осмысливая мои слова, сообщила в ответ женщина.

– Вы опоздали на похороны Светланы Владимировны, потому что вам неправильно сообщили время?

– Нет, я просто опоздала. Было очень трудно решить все вопросы с отлетом в столь короткое время. Если бы мне сообщили раньше… Не надеялась, что вообще смогу прилететь.

Тамара Владимировна всхлипнула и ткнулась лицом в старательно сформированный заново букет гвоздик. Несколько штук сразу упали на пол.

– Мы не будем с вами ничего обсуждать в Натальино отсутствие, – залопотала я, серьезно опасаясь истерики дамы. – Сегодня такая ветреная погода! Хотя солнце в достаточной мере активно… Я сейчас подниму цветы, а вы постарайтесь успокоиться. Лечащий врач сказал, что Светлане Владимировне просто повезло. С таким диагнозом… Не хотите водички? Здесь есть киоск… Тамара Владимировна, надо взять себя в руки. Давайте попробуем сделать это вместе. Вы знаете, где именно должны похоронить нашу Маноло?

Это был железобетонный вопрос. Вернее, не столько сам вопрос, сколько озвученное мной имя «Маноло». Чуть меньше половины букета снова оказалось на полу, и я досадливо поморщилась. Жалела цветы, а еще больше – Тамару Владимировну, она выглядела такой беспомощной. Одновременно разбирала злость на себя. Не могла заранее подыскать подходящую тему для общения! Проанализировать, например, сводку метеослужб на перспективу. С другой стороны, тихие рыдания Тамары Владимировны сразу оборвались. Она даже попросила прощения за слезную несдержанность. Собрав гвоздики в охапку, я решила не зацикливаться на внешнем виде букета и просто положила весь сноп на лавочку подальше от женщины. И осторожно погладила ее по плечу.

Тамара Владимировна глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

– Сейчас… – тихо сказала она. – Сейчас я соберусь с силами. Бессонная ночь, этот перелет, опоздание… Не могу себе простить, что не приехала раньше, пока Маноло… Насколько мне известно, ее должны кремировать, только не знаю, где именно. Говорят, в Москве несколько таких мест. А урну, бесспорно, захоронят в могилу к маме и Альберту.

– Это, наверное, покойный муж Светланы Владимировны? – мягко поинтересовалась я.

– Да, и мой родной брат. Он умер почти двадцать лет назад, а пять лет спустя погиб наш Бето. Хорошо, что Альберт этого не увидел. Мы надеялись, что Маноло вернется в Испанию, но она отказалась. Хотела дожить отпущенное ей Богом время там, где похоронено счастье и смысл ее жизни. Я ее понимаю, как никто другой. Могила моего мужа и родного брата Маноло в Испании, там же и мое место. Видите, как странно распорядилась судьба – она, испанка, навсегда останется здесь, в России, а я, русская, – там, в Испании.

– А как получилось, что Маноло попала в Россию? Наверное, война?

– Да, гражданская война в Испании. Тогда, в 37-м, много испанских детей вывезли в Россию. Маноло и ее брат Альверо… Что-нибудь не так?

На сей раз именно Тамара Владимировна смотрела на меня с участием, и я поспешила придать физиономии нормальный вид.

– Все так, просто я немного запуталась благодаря укоренившейся привычке испанцев называть детей именами родителей, бабушек и дедушек. Альверо – второе имя отца и одно из имен деда Маноло? Могу себе представить, как трудно было испанцам докричаться до нужного члена семьи. Наверняка отзывались все хором. Значит, маленькая Маноло приехала в Советский Союз с братом Альверо…

– Нет. Одна. Он был тяжело болен, его ссадили с корабля до отплытия, боясь вспышки эпидемии. Фактически оставили умирать. Но он выжил и долго искал Маноло. Это было достаточно трудно…

Голос Тамары Владимировны звучал так ровно, как будто она пересказывала ничем не примечательные события. Более ста тысяч маленьких беженцев, лишившихся безмятежности, дарованной детством, и надежности обманчиво-крепких родительских рук, в одночасье повзрослели, уяснив, что окружающий мир на самом деле жесток и равнодушен. Несколько лет спустя это испытают на себе и маленькие граждане страны, приютившей испанских беженцев, только в несравненно худшем варианте…

До войны семья приходского священника Суарес Баррос – вторая фамилия принадлежит семье его матери, проживала на окраине Овьедо, столицы испанской автономной области Астурия. Это и поныне один из красивейших старинных городов, расположенный на равнине у подножия горы Наранхо. Именно в Овьедо возник первый княжеский двор Испании. Конец тринадцатого века…

Попытку спасти сеньору де Суарес вместе с детьми предприняли совершенно чужие им люди. К тому моменту семья безуспешно пыталась вернуться домой из Мадрида, где женщина надеялась найти хоть какие-то сведения о главе семьи, выехавшем в Мадрид по делам службы. Во время фашистского мятежа Овьедо был захвачен франкистами. Момент отъезда господина Суарес пришелся на этот страшный период. Священник, в проповедях которого осуждалась философия фашизма, как в воду канул.

То время Альверо и Маноло помнят плохо, были еще слишком маленькими. Сначала они жили у каких-то родственников, потом у чужой пожилой пары, затем укрывались в каком-то подвале. Однажды мамы не стало, она просто не вернулась домой с рынка. Было страшно. Так страшно, что дети не могли даже плакать.

Семья Осиповых удочерила маленькую Маноло вскоре после ее прибытия в Советский Союз. Беженцев разместили в Артеке, где в тот момент работали Осиповы, оба преподаватели. Их собственному сыну Альке, Альберту, было около семи лет, он считал, что ему несказанно повезло – целое лето в черноморском раю да еще вместе с родителями!

Клавдия Осипова, хорошо владеющая испанским, сразу обратила внимание на сироту примерно пяти лет от роду. Девочка мгновенно съеживалась от страха, как только к ней обращались. Долгое время считали, что она не умеет говорить, но Маноло заговорила, причем сразу на русском языке и, как выяснилось, благодаря Альке Осипову. Он так и остался ее покровителем до последнего дня своей жизни. А тогда был единственным, хоть и маленьким мужчиной в семье. Его отец – Осипов Владимир Михайлович погиб на фронте в 42-м, когда Альке исполнилось двенадцать лет, а его младшей сестренке Томуське – всего годик.

Когда спустя более полувека Испания вспомнит о своих детях, попавших из огня одной войны в полымя еще более страшной, поиски их активизировались. Бывшим маленьким беженцам не только предоставили право вернуться на родину и получить гражданство, но и назначили государственную пенсию. Тот, кто хотел, вернулся. Маноло не хотела. Даже несмотря на то, что к тому времени отыскался ее родной брат Альверо Франсиско Суарес Гомес.

Я не выдержала и, смущаясь, попросила Тамару Владимировну не упоминать материнских фамилий – уж очень трудно ориентироваться. Она понимающе улыбнулась и продолжила свой рассказ.