Крестовый поход

– Господь всемогущий, всевидящий, дай мне силу перед искусом сим… – перекрестился новгородский архиепископ.

– Думаешь, это не он послал меня к тебе, отче? – подступил к нему Егор. – Думаешь, не он надоумил тебя показать мне это письмо? Ведь все в руках Господа!

– Остановись, сын мой, не богохульствуй! – взмолился священник, отошел к своему «трону» и тяжело упал на него. – Крест взваливаешь на меня, княже, не по силам сим…

– А кто нас когда спрашивал, отче, что нам по силам, а что нет? – остановился перед архиепископом Вожников. – Какой крест дали, с тем жить и придется. Кряхти, но неси. Что скажешь, отче? Новой митрополии нужен иерарх. И не потом, а еще вчера.

– Митрополита Фотия Господь избрал для сей службы.

– Где же я его сейчас искать буду, отче? Фотию не судьба.

– Князя литовского гордыней попрекнуть, а самому ей же поддаться? – повысил голос Симеон.

– Ну так… если Фотий мешает… – Княгиня Елена возле шкафа громко щелкнула пальцами.

– Нет! – вздрогнул архиепископ. – Ни в коем разе!

– Мне нужен ответ, – поторопил священника Егор. – События меняются слишком быстро.

– Я должен помолиться, сын мой, – наконец сказал Симеон. – Господь вразумит меня и наставит на путь истинный.

– Надеюсь, хотя бы утром он даст тебе достаточно ясный ответ?

– Зачем ты торопишь меня, княже? – повысил голос арихепископ. – Как бы ты ни спешил, нужны многие дни, дабы набрать достаточно чернецов, чтобы заменить сотни священников, и достаточно игуменов и настоятелей, дабы заменить епископов!

Священник вдруг понял, что говорит, и спешно перекрестился. Потом перекрестил трудных гостей:

– Ступайте с Богом, дети мои. Утро вечера мудренее.

Симеон прикрыл глаза, смиряясь с тем, что внутренне он уже почти согласился с посулами лихого заозерского атамана, принесшего ему прямо в руки тайную давнишнюю мечту.

Архиепископ служил не себе. Он служил Богу и своей епархии, он заботился только о Вере и процветании доверенных ему монастырей и приходов. Он хорошо знал, что добрался до пределов своих возможностей, что боярский сын из северной Руси никогда в жизни не станет ни митрополитом, ни, конечно же, патриархом. Но душа его не желала останавливаться, и в грезах своих не раз он все же всходил по ступеням на кафедру никогда не зримого им царьградского собора Святой Софии. В мечтах же более скромных, на смертном одре, в почете и всеобщем уважении, он передавал новгородскую епархию в руки преемника, зело приросшую новыми приходами и обителями, разбогатевшую и усилившуюся. Чем и вызывал всеобщее восхищение и поклонение.

Мечты, мечты… К которым он тянулся и которые осаживал, напоминая себе о пастырском долге. Но которые оставались, временами прокрадываясь в душу и навевая сладкие сны.

Когда заматеревший атаман внезапно распахнул перед ним дверь к мечтам, Симеон ужаснулся, увидев перед собой не свет, а бездонную пропасть. И даже попятился.

Увы, человек слаб. Пропасть манила, пропасть обещала. Закипевший разум пастыря думал не о том, как остановить заозерского безумца, а о том, кто из игуменов согласится подняться до поставления в новые обширные епархии, кто станет окормлять города, где взять священников в бесчисленные мелкие храмы и как добиться того, чтобы за судом и наставлениями новые подчиненные обращались к нему, и только к нему, а не к прежним привычным иерархам.

Оказывается, он уже падал, падал в свою пропасть мечты, испытывая щекочущий восторг от новых ощущений, от легкости во всем теле и в мыслях, от новых надежд и новых возможностей. Ведь он сможет, теперь он действительно сможет отдать в руки наследнику епархию, что размерами и мощью многократно превзойдет ту, которую Симеон принял от многострадального архиепископа Иоанна!

Симеон понял, что отказаться от предложения атамана ушкуйников ему просто не по силам, что он пойдет вместе с князем, благословляя воинов на битвы и принимая несчастных литовцев, угнетаемых Витовтом, в лоно своей епархии, что найдет согласных на новые приходы дьяконов и архидьяконов, ибо многие из них жили служением не только Богу, но и родной земле, Господину Великому Новгороду, и сделают все ради его возвеличивания.

Но тем не менее архиепископ встал на колени перед складнем и начал истово молиться, прося Всевышнего дать ему вразумление и силы…

Силы для нового долгожданного служения.

* * *

Торопился не только князь Егорий Заозерский. Торопились все. Датский посланник барон Альбрехт фон Хольберг приготовил договоры уже на следующий день, принеся их на княжеское подворье для чтения и подписания. Федька провел было его к Вожникову, но тот, поглощенный своими раздумьями над картой, сразу отослал гостя к жене. Елена изучала свитки долго и внимательно, нашла какие-то недостатки, что-то подправила и отослала барона переписывать начисто.

Неподалеку от ворот посол датский столкнулся с послами Тевтонского ордена и тщательно раскланялся – что не прошло мимо глаз Федьки. Юный боярин шепнул о том князю, и когда княжеская чета усаживалась в кресла в горнице для приема, Егор сказал:

– Одной головной болью меньше. Похоже, датский посол сам же тевтонам о своих успехах и стучит. Среди наших предателя нет. А немцы все заодно, никому верить нельзя.

– В политике вообще никому нельзя верить, – заметила княгиня. – Но чужие обманы всегда можно использовать.

Дверь в горницу распахнулась, вошла уже знакомая троица. Барон фон Штернберг, слегка поклонившись, взмахнул шляпой и решительно потребовал ответа:

– Готов ли ты заключить мирный договор с Тевтонским орденом, князь Георгий Заозерский?

– Взгляд в прошлое подсказывает мне, барон, – кивнув, ответил Егор, – что Тевтонский орден не раз нападал на рубежи русские, желая оторвать от моей родины богатые земли и онемечить людей честных и православных. Взгляд на запад указывает мне, что люд православный и ныне в землях Тевтонского ордена унижения немалые терпит. Скажи мне, гость дорогой, по какой причине мне стоит заключать мир со столь недобрым соседом?

– Князь, ты преувеличиваешь опасности, – прижав шляпу к груди, спокойно сказал Михаэль фон Штернберг, – исходящие от моего ордена русскому порубежью. Столкновения храбрых рыцарей с ратниками Новгорода редки и малозначительны, война же большая закончилась еще полтора века назад. Исстари Тевтонский орден главные свои войны ведет с княжеством Литовским, каковое и Руси всей главным врагом является.

– Это надо понимать как предложение мужу моему военного союза против князя Витовта? – моментально поймала посла на слове Елена.

– Это есть предложение дальнейшего добрососедства и мирного договора, – вежливо поклонился барон княгине. – Трудно не заметить сбор многих полков ратных в Великом Новгороде. Все знают, что исполченная армия должна начать войну. Если в ответ на действия мужа твоего мы соберем свои силы возле порубежья, мы тоже не сможем вернуть ее обратно. Армия начнет войну уже независимо от наших желаний. Посему, дабы не проливать понапрасну кровь христианскую, договор о мире лучше заключить, не начиная битвы. Если, конечно же, именно битвы твой муж не желает.