Криминальный симбиоз

— Я Васильевич, нервишки твои хочу поправить! Да расскажешь мне, что случилось, может я, посоветую тебе, что — нибудь дельное, — ответил капитан.

— Тебе Михалыч, видно выпить хочется!?

Васильевич вошел в кабинет к эксперту в предчувствии душевного расслабления да и разговора тоже. Он знал, что начальник сюда не заходит, поэтому это было самое безопасное место в отделе.

— Давай наливай, — сказал он, присаживаясь на стул. — Это же надо, шеф решил меня дефлорировать.

Михалыч открыл сейф и достал из него химическую колбу с этикеткой на ней в виде «Веселого Роджера». Такие этикетки, он еще много раз видел на трансформаторных будках, которые в народ всегда вселяли страх и ужас.

— Ты че меня отравить надумал!?

— Угомонись Васильевич, тут самогон тройной очистки, сдобренный лекарственным настоем. Теща делала. А это я его для безопасности спрятал, ведь ты не смотри, что тут околоточный участок. Мужики как прознают, так за ночь все высосут. Они ключи в дежурке берут и шарят в моем офисе в поисках спирта. А колбу я смело ставлю на видное место и моя душа спокойна. Ты вот лучше скажи мне, где ты эти три дня отсутствовал!? Шеф был в гневе!

— Запил я Вася, с горя — три дня к ряду, — Сказал Иван, присаживаясь.

— А причина!?

— Причина Михайлович, банальная. Ты помнишь я в Чечню, в командировку ездил!?

— Помню, а в чем дело!?

Со мной тогда в командировке был один опер с Заднепровского РОВД. Так вот ты даже не поверишь, он сейчас проходит по тому делу, когда Афанасьева завалили. На него недавно из Москвы ориентировка пришла. Он вот-вот дни должен появиться в нашем районе.

— А что ему у нас делать! — спросил Михалыч, наливая по стаканам самогон.

— На дне Алексеевского озера с войны лежит самолет с наградами для немцев. Афанасьев по архивам вычислил его место падения. Так вот за координаты Афанасьева и замочили.

Селезнев, и глянув в стакан, вылил остатки самогона себе в рот.

— Так что там за история такая? — спросил Петроченков.

— История прямо в духе Шекспира, — ответил Селезнев. — Три года назад все началось. Одному торгашу московскому по имени Котовский Игорь очень повезло, и встретил он в Москве на базаре старого фашистского летчика. Тот с внучкой навещал места своей «боевой славы». Немец проболтался, что вез в 1942 году награды от фюрера в штаб армии «Центр».

— О, это же до хрена должно быть, — перебил его Петроченков, кусая спинку леща.

— Целый самолет Вася! «Юнкерс-90» с четырьмя моторами.

— Ни хрена себе! — сказал капитан. — Во где поживиться можно!

— Котовского посадили по 222 УК за огнестрел на два года. Сидел на Горном в Сафоново. А когда он попал этапом на Смоленский централ, то там познакомился с Сэмом. Сэм вор карманник. «работал» в Смоленске. Взяли его тогда за барсетку и тоже навалили два года. Вот так и очутились в одной камере Сэм и Котовский. Кота смоленские блатные решили пресануть, чтобы развести на чай, колбаску. А Сэм за него вписался. Почувствовал, что с москвича можно целый срок шерсть стричь как с овцы. Ну, короче Кот отсидел и ушел по УДО, а Сэм тоже вышел на свободу, но уже через шесть месяцев. За это время Котовский через знакомого поисковика Александра Солдатова, установил место падения самолета. С этой информацией он поделился со своим другом по афгану отставником Афанасьевым. На него пал выбор по причине того что место где упал этот «Юнкерс» мог найти только Афанасьев.

— Ну и нашел, — спросил Петроченков.

— Нашел! Помнишь Вася, мы дом Афанасьева досматривали, когда его убили? У него в холодильнике рыба была свежая, а в ящике живой мотыль. Вот я и узнал, что ловил он совсем рядом у соседей на псковщине. А еще я нашел у него эхолот и навигатор. По данным снятым с флешки навигатора, рыбачил он Алексеевском озере.

— Солдатов узнал у Афанасьева про самолет и запросил у Кота за информацию пятьдесят тысяч долларов. Естественно, Кот решил не платить, а за десять тысяч нанял киллером Сэма, который только освободился из зоны и нуждался в деньгах. Ну, короче Сэм приговорил и Солдатова и Афанасьева. Карты с координатами он забрал, а про флешку с навигатора забыл, или ума не хватило.

— А потом Кот, мочит Сэма, — спросил Петроченков.

— По закону жанра Вася, заказчик почти всегда избавляется от исполнителя.

— Кот имея информацию о самолете с нацистскими наградами, связывается с банкиром по фамилии Меер. Он хозяин «Укрприват банка» и предлагает ему выкупить информацию за два миллиона долларов. Еврейского хохла Меера на этом не проведешь и тот оставил решение вопроса до весны. Ну, сам понимаешь Вася, у них там «майдан», смена власти, а тут Меер с нацистскими побрякушками. Хоп и в дамках! Награди гитлеровскими крестами «Правый сектор» и они продадут родную маму с потрохами и даже приведут его к власти.

— А твой друг, каким боком? — спросил капитан Петроченков.

— А Валентин Санников в народе «Циклоп», это Вася, кошмар и форсмажор Кота. Кот видно хотел убить и Санникова, когда тот в гостях у Сэма пил с ним водку.

— С уркой водку? — переспросил Петроченков. — Ну лихой опер!

— Санникова за пол года до этого уволили из нашей канторы по ранению в глаз, которое он получил в Чечне. А потом у него жена спилась, и повесилась от водки. Тут Санников и решил выпить со своим «барабаном» чтобы её помянуть. Сэм Сергей Эдуардович Маслов был стукачом капитана Санникова, и по мере надобности сливал ему смоленскую босоту. Дружили они с детства. У Сэма еще сестра была Сонька, по покойному мужу Винтовская. Воровкой прирабатывала на доверии. Она и пригрела вдовца Циклопа после смерти брата. Валентин ей пообещал отомстить за убитого брата. А когда он начал искать концы, то вышел на хозяина «Укрпрват банка» господина Меера. Тут Санников и понял, что можно совместить благородную месть за смерть брата любимой женщины с поисками сокровищ третьего рейха.

— Ну, ты Иван Васильевич, и загнул! Это же целый триллер! Попробуй продать уголовное дело киношникам, они такие сказки любят.

— Эх, Вася, мне Санников жизнь в Чечне спас, а потом я его вытащил из боя, когда ему осколок попал в глаз. Знаешь, как мне сейчас не по себе заниматься этим делом. Поэтому и запил. Налей-ка мне еще грамм пятьдесят и я пойду. Что-то я опять теряю душевную силу.

— Да это Иван Васильевич, дилемма тут надо сделать правильный выбор, — сказал Петроченков налив Селезневу самогона.

— Во — во, дилемма окаянная, — сказал Селезнев. Выпив самогона он крякнув в кулак и взяв со стола кусочек вяленной рыбки закусил. — Ты Михалыч, представь, что мне придется ему в глаза смотреть — как? Как я тебя спрашиваю, если Санников, меня своей грудью заслонил!? Вот я и запил. До сих пор не могу оклематься.

— А ты Васильевич, представь, что твой друг болен, а ты типа санитар или даже тот хирург удаляющий ему раковую опухоль. Ведь у хирурга, тоже есть друзья, и он им тоже делает больно. Почему ты, должен отличаться от него!?

— Я скорее чувствую себя санитаром, который из-под больного утку с дерьмом выгребает. Противно, но служебный долг заставляет делать это, вопреки желаниям. Ладно, Михалыч спасибо тебе, пойду я. Буду усмынскому участковому звонить, может, новости какие есть!?

— Ты, если захандришь, то приходи ко мне, я тебя полечу!

— Спасибо Михалыч! Ты единственный человек кто меня понял и посочувствовал.

Селезнев, вышел от эксперта. Он направился к себе в кабинет. Закинув ноги на край стола, он позвонил на Усмынь участковому. Старший лейтенант взял трубку, обозначив себя голосом.