Криминальный симбиоз

— Какие ощущения Иван Васильевич!? — спросил он Селезнева.

— Ощущения, как графина. Каждый норовит взять тебя за горло.

— Это пройдет! Возьмем Санникова и уходи в отпуск. Тебе не помешает отдых, — сказал Тимофеев. Ну что Иван Васильевич по коням!? Поедем, первые покажем ОМОНУ дорогу. Селезнев молча встал и влез в УАЗик.

— Я вижу ты Васильевич, весь на нервах!? — Спросил Тимофеев. — Ну если не хочешь встречаться с Санниковым можешь остаться в отделе.

— Поеду, — буркнул под нос Иван. Мне жалко парня! Он в свое время был классным опером! А теперь — теперь что преступник!? Я думаю, что это ошибка.

— Да нет Иван Васильевич, тут никакой ошибки, — сказал Тимофеев с сожалением в голосе. Он понимал Селезнева, и знал ту историю, когда Санников почти закрыл Ивана свой грудью, приняв пулю в бронежилет.

Глава-37

События развивались по закрученной спирали в жанре боевика. Бурбон, оклемавшись от бурной ночи, растормошил участкового. Дрова давно истлели и практически уже не давали тепла. Старший лейтенант, укрывшись армейским бушлатом, лежал не вдалеке от костра.

— Виталик, вставай — пора! Вон твои звезды, уже рыбу ловят! Я смотрел в бинокль, они минут пять, как выплыли на рыбалку, — сказал Бурбон заряжая ружье картечью.

— Бр — бр — бр, как же я сука, продрог! Сколько Толян, мы вчера выпили!? — спросил старлей, поднимаясь с земли.

— Сколько-сколько!? Литр! — ответил Бурбон, складывая в лодку вещи.

— Голова бляха болит — черт бы ее побрал! Опохмелится, что есть?

— Только у дятла голова не болит! Он всю жизнь ей стучит по деревяшке и поэтому умирает от сотрясения мозга! Он даже сам не знает, что умирает! — ответил Толян.

— Я Толик не дятел, — я участковый! Мне умирать нельзя! Давай по сотке и поплыли, а то скоро ОМОН приедет. Вот тогда, сидеть мне до пенсии в старлеем в этих турлах!

Бурбон налил по сто грамм водки и приложившись к биноклю осмотрел акваторию озера.

— Баба в лодке, а этот морж ныряет, — сказал он закуривая. — Возьмем тепленькими.

Перекурив, Бурбон, завел мотор и усевшись поудобнее они отплыли на встречу приключениям.

Разгребая в глубине остатки гнилых ящиков Валентин, вдруг услышал, как в его ушах заработал какой — то странный зуммер. Словно кто-то брился под водой. Этот звук с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Через толщу воды, он увидел, как к его лодке, на которой сидела Сонька с удочкой, подплыла алюминиевая «Казанка» с мотором. Она остановилась. Валентин увидел как какая-то тень, протянула к ней руку и вцепилась в веревку, швартуя к борту «Казанки».

Чувствуя неладное, Валентин, стал не спеша подниматься к поверхности, шевеля ластами. В руках он держал подводное ружье. На боевом взводе в нем стоял остро заточенный гарпун, которым Циклоп иногда бил крупную рыбу. Полированный наконечник гарпуна искрился в лучах проникающего под воду солнца. Валентин глядя на эти чарующие блики, всем своим нутром ощутил, что пришел тот миг за которым не будет больше ничего кроме смерти. Он тихо подплыл вплотную к лодке, и из — под воды увидел двух мужиков. Те стояли на карачках на краю «Казанки» и всматривались в глубину. Они искали Валентина. Циклоп, почувствовал что пришла пора.

Гарпун, оставляя за собой пузырьки воздуха, вырвался из — под воды со скоростью пули и насквозь пробил шею участкового. Тот, инстинктивно схватился руками за торчащую стрелу и перевалившись за борт лодки, упал в воду. Пузырьки воздуха вместе с кровью вырвались из его рта, и он медленно стал погружаться на дно оставляя за собой кровавый шлейф.

Бурбон, на какое-то мгновение оцепенел от ужаса. Он даже в кошмарном сне не мог увидеть то, что случилось с другом. С каким-то остервенением и отчаянием он схватил ружье и с яростью стал палить в то место, откуда пару секунд назад вылетела стрела. В тот миг, все его действия были лишены инстинкта самосохранения. Картечь выпущенная из ружья уже через тридцать сантиметров воды теряла силу и, словно разорванные бусинки падала на дно, исчезая в иле. В эту секунду Циклоп думал только о Соньке. Она с ужасом смотрела на разыгравшуюся трагедию и схватившись за шнур орала так что Валентин слышал даже под водой ее крик. Пока Бурбон перезаряжал ружье, Санников, словно дельфин вынырнул с противоположной стороны лодки. Что было сил, он толкнул ее. Бурбон, не удержав равновесие, повалился за борт вместе с ружьем. В ту секунду он почувствовал, как резиновые сапоги заколенники тянут его на дно. Выпустив из рук ружье он стал барахтаться в надежде схватится за борт «Казанки». Его резиновые сапоги слетели с ног и ушли на дно. Валентин вытащив из ножен нож, вцепился рукой ему за шиворот и перерезал горло. Бурбон, захрипел, и отпустив руки, погрузился в воду, опускаясь на дно. Вода хлынула в разрезанную глотку и наполнила легкие. По его глазам ударила красная полоса, а уже через секунду, темень накрыла его сознание. Циклоп вынырнул, словно дельфин выскочив из воды прямо в лодку.

— Финита ля комедия! — заорал он. — Сваливаем!

Валентин остро почувствовал, что время неумолимо работает против него. Остаются считаные минуты на то, чтобы исчезнуть отсюда.

Отдышавшись Валентин последний раз взглянул на приютивший его берег с тоской в глазах, и, рванув шнур, завел мотор. «Хонда» взревела и, клокоча в воду выхлопом моторная лодка, понеслась к берегу. Все было кончено. Валентин снял гидрокостюм и привязав его к баллонам, скинул на ходу в озеро. Еще вчера вечером он видел, что на берегу горит костер. Видел, но не просчитал ситуации, приняв ментов за рыбаков. Своим ментовским чутьем Санников почувствовал, что он под «колпаком». Теперь время работало против него. Было необходимо, что бежать, бежать и бежать пока есть силы.

Включив сканер Валентин замер. Он чувствовал, как его сердце выпрыгивает из груди, а адреналин наполняет кровь. Шкала сканера загоралась квадратиками светодиодов, как бы информируя хозяина об отсканированных диапазонов. Он ждал. Ждал того момента когда последний светодиод вспыхнет зеленоватым светом и радиостанция выйдет на ментовскую волну.

— Ты можешь быстрее, — орала Сонька, хватая вещи и складывая их в машину.

— ………ина, я Барс, — услышал он по радиостанции и понял, что ловушка захлопнулась. — Барс я Двина, следуйте по правому берегу.

Внезапно Сонька встала как вкопанная. Она бросила на землю сумку и подойдя к Валентину сказала:

— Я люблю тебя…

В эту секунду Санников почувствовал, что Сонька прощается с ним. Еще сильнее сердце забилось в груди и он не выдержав, заорал на неё:

— В машину дура!

Сонька не пошевелилась. Глядя на нее, Валентин понял, что она шепчет своими губами.

— Уезжай.

Выскочив из УАЗа он схватил её и насильно запихнул в машину.

Сонька заплакала. Она закрыла лицо руками и зарыдала, повторяя одно и тоже.

— Оставь меня, уходи сам. Мне менты ничего не сделают…

— Не брошу, — орал Валентин, разгоняя машину по ухабам.

— Дурак, я беременна, — сказала она спокойно без всяких эмоций, и нога Санникова надавила на тормоз. УАЗ замер, как вкопанный, скрывшись в облаке пыли.

— Что ты сказала? Повтори, — прокричал он ей.

— Я беременна, — ответила Сонька улыбаясь сквозь слезы. — У нас будет ребенок.

— А, а, а, а, — заорал Валентин, и кинул сцепление. УАЗ взревев мотором, вырвал из-под колес землю шлейфом и рванулся вперед, словно гепард.

— Уйдем! Уйдем! Уйдем! — сам себе под нос твердил Валентин, и давил на газ. Он понимал, что был всего один шанс из тысячи, чтобы уйти. Не мог он бросить Соньку по среди лесов и полей, одну и с будущим ребенком, которого он возможно никогда не увидит.

Судя по переговорам в эфире, полиция уже подъезжала к озеру. А к нему была только одна дорога. В ту секунду в голове Санникова проскакивало тысячи комбинаций. Они должны были просчитать выход из этого котла.

— Хрен возьмешь с тарелки деньги — нарисованы они! — Сказал он чуть слышно. Сейчас Валентин чувствовал себя загнанным зверем. В пылу ярости и безысходности он надавил акселератор до самого пола и словно «Гастелло» направил УАЗ, на идущую впереди машину. И проскочил! Проскочил так, что удивился сам! ОМОНовцы не ожидая такой дерзости, были в шоке. Надежда и вера в чудо не покидала Валентина. Страх пожизненного заключения, делал из него свирепого и лютого зверя, способного ценой жизни вырвать победу.