Крокодилий сторож

– Почему тогда это – не орудие убийства? – резко поинтересовалась Анетте.

– Я этого не говорил. Но судмедэксперты просили нас искать тяжелый тупой предмет. Пока ничего подобного с какими-то следами обнаружить в квартире не удалось.

– Кстати, о следах. Я предупредил соседку сверху, что вы пришлете к ней кого-нибудь снять отпечатки пальцев, – вспомнил Йеппе.

– Отлично, Бовин сходит.

– Он из гражданских?

– Да, но толковый. Пришлю его, как только он тут закончит.

Йеппе легонько похлопал Клаусена по плечу и вышел из комнаты. Место преступления во многом напоминает театральную постановку. Та же система условностей, в совокупности создающих целостную картину. Те же ключевые реплики и сигналы. Йеппе испытывал постыдную зачарованность динамикой и органичным ритмом действий специалистов на месте преступления.

Кухню оккупировал судмедэксперт Нюбо, он занимался трупом, лежащим головой к стене и напоминавшим предмет, забытый кем-то на пестром тряпичном коврике. На девушке были обрезанные джинсы, белый кружевной бюстгальтер, кеды, руки были обнажены. Ее длинные светлые волосы раскинулись липкими щупальцами, создав вокруг головы подобие солнца с детского рисунка.

Нюбо был зрелым почтенным мужчиной, разговаривавшим со свойственным медикам участием и очень быстро, словно стремясь отпугнуть дилетантов первыми же фразами. Это был патологоанатом на государственной службе, он пользовался огромным уважением, но Йеппе он не очень нравился. У него было смутное ощущение, что эта антипатия взаимна.

– Здорово, Нюбо, ну как там? – Йеппе присел на корточки рядом с судмедэкспертом и посмотрел на тело.

Нюбо покачал головой.

– Какое-то дерьмо. – На этот раз он говорил в обычном ритме. – Жертва – молодая женщина двадцати с небольшим лет. Она подверглась грубому насилию, на голове несколько глубоких порезов и следы от ударов тяжелым предметом. Тимпанальная температура 28 градусов, окоченение к моменту моего прихода чуть менее часа назад уже началось. Значит, смерть, вероятно, наступила между десятью вечера и четырьмя утра. Однако, как ты догадываешься, пока что я ничего не могу сказать наверняка. Никаких внешних признаков сексуального насилия. Порезы на ладонях и предплечьях указывают на то, что она оказывала сопротивление, но есть также несколько, гм… порезов, нанесенных, пока она еще была жива.

– Ты хочешь сказать, ее изрезали до того, как наступила смерть?

Нюбо кивнул с серьезным выражением лица. Между двумя мужчинами повисло молчание. Оба знали, что впереди – натиск прессы и распространение панических настроений среди населения. Не говоря уже о реакции достойных всяческой жалости родственников.

– Лицо повреждено довольно сильно, но, к счастью, есть несколько татуировок, которые упрощают опознание. Да, еще обнаружен орнамент.

– Орнамент? – Йеппе поймал взгляд Нюбо.

– Преступник изрезал лицо жертвы после наступления смерти. Я не искусствовед, но похоже на художественную резьбу по бумаге. – Нюбо устало вздохнул.

– Резьбу по бумаге? И что это значит? – Йеппе недоуменно сдвинул брови.

Нюбо взял труп за подбородок. Осторожным движением он развернул окровавленное лицо к резкому свету из прихожей.

– Кажется, убийца вырезал для нас валентинку.

Плохие прогнозы Йеппе в отношении предстоящего дня сменились на худшие.

*

Перед зеркалом в человеческий рост Эстер застегнула винтажный блейзер от Хальстона, осторожно разгладив ладонью ткань. Тонкие шерстяные брюки, шелковая блузка и блейзер; она чувствовала, что одета слишком изысканно, слишком формально, но ей нужна была одежда, которая помогла бы ей выдержать этот день.

Мысли роились в голове. Юлия или Каролина? Нет, Юлия не может быть. Не должна быть Юлия. Но и не Каролина. Крошка Каролина, которую она знала с самого рождения. Какова вероятность того, что это окажется незнакомка? Подруга попросилась переночевать и пригласила подозрительного субъекта? Головная боль тяжким бременем таилась позади глазных яблок, не реагируя на пару таблеток ипрена, проглоченных перед приемом ванны.

Эстер услышала, как в кухне копошится Кристофер, и мысленно благословила его. Он уже почти четыре года был ее учителем пения, но со временем отношения между ними развились в нечто более глубокое. Он стал ее близким другом, хотя она была в три раза старше. Никого другого она бы сейчас не вынесла.

– Кристофер, милый, кофе готовишь? – Она вошла в гостиную; он, улыбаясь, наливал кофе из френч-пресса.

Она улыбнулась в ответ и, как всегда, обрадовалась его симпатичному лицу, черты которого свидетельствовали о наличии азиатской примеси в родословной. Раскосые карие глаза, растянувшиеся почти до самых висков, иссиня-черные волосы, худощавое телосложение. Как обычно, он был одет не по размеру: толстовка с торчащей из-под нее рубашкой, джинсы с мотней, болтающейся где-то у колен, вязаная шапка и кожаная куртка. В таком облачении он выглядел еще моложе. Этакий уличный подросток.

Кристофер оставил многообещающую сольную карьеру в пользу нерегулярных подработок и беспорядочного образования. Он сам не знал толком, почему. Однако, казалось, он вполне доволен своей нынешней работой костюмера при Королевском театре, которая позволяла ему по ночам колдовать над весьма специфической электронной музыкой, а также давать уроки нескольким тщательно отобранным ученикам.

Уйдя из университета на пенсию прошлой весной, Эстер пообещала себе всю оставшуюся жизнь заниматься только тем, что ей казалось по-настоящему интересным. Петь, писать и готовить. Множество путешествий, возможно, даже сексуальная связь, если ей еще доведется когда-нибудь встретить кого-то, кого она возжелает. Никаких больше экзаменов и преподавательских совещаний!

Эстер плюхнулась в персиковое каминное кресло, водрузив ноги на специальную подставку из того же комплекта. Кристофер устроился на марокканской подушке на полу. Эпистема и Докса не преминули тут же вскарабкаться к нему на колени, рассчитывая на то, что он их погладит.

– Что стряслось внизу? Почему приехала полиция? – Он интересовался с таким невинным видом, что ей было сложно ответить на эти вопросы. Мягкий тембр его голоса относился к совершенно иной реальности, нежели ужасающие новости.

– На втором этаже обнаружили труп. – Она откашлялась. – Девушка. Они еще не знают, кто. Но выглядит все очень серьезно. Похоже на преступление. – Ее голос охрип. – А Грегерс – в Королевской больнице с инсультом, или что там у него. Как будто весь мир сегодня обрушился.

Кристофер почесывал брюхо Доксы, потупив взгляд. Другой на его месте вскрикнул бы от ужаса, начал докучать расспросами и выказывать потрясение. Но не Кристофер. – Чем я могу помочь?

Сердце Эстер наполнилось благодарностью, и переносить свалившиеся на нее проблемы стало гораздо легче. Она была не одинока.

– Нужно выгулять собак. И еще – не приготовишь нам чего-нибудь поесть?

– Хорошо, пойду прогуляюсь с собачками, и обед за мной. Может, рыбы купить? Посмотрю, что там есть на Фредериксборггеде. – Эстер кое-чему научила его на кухне, и постепенно Кристофер превратился в искусного домашнего повара.

– Спасибо, дорогой, возьми денег из кошелька в коридоре, ты знаешь, где он лежит.

Эстер откинула голову на спинку кресла и попыталась расслабиться с помощью дыхательных упражнений. Не странно ли, что он не стал ничего спрашивать?