Кровь Дезидерия

Его глаза расширяются, когда его рука хватает меня за затылок, сжимая мои волосы и заставляя меня посмотреть на него. Кожу головы покалывает, когда он откидывает мою голову назад, но мне все равно. Не тогда, когда я вижу, как в его обычно холодных глазах вспыхивает огонь.

В нем течет столько сдерживаемой силы. Его голова дергается в сторону, как будто он борется за контроль, медленно сходя с ума прямо у меня на глазах. Он похож на зверя, который хочет сожрать меня. Он уже загнал свою жертву в угол, и лихорадочное желание берет верх над всеми рассуждениями. Я жду, позволяя ему упиваться мной, наблюдая за ним с учащенным дыханием и тяжелыми веками. Я все еще не понимаю, почему мое тело испытывает к нему неистовую тягу.

Он полностью прижимается ко мне, каждая жесткая линия его тела вдавливается в меня. Я непроизвольно выгибаю спину от стены, когда шипение срывается с его губ. Я чувствую, как его твердая длина вдавливается в мои бедра, когда я качаюсь вперед. Мои щеки вспыхивают теплом робости от этого движения, но мысль исчезает в следующую секунду, в то время как его хватка в моих волосах еще сильнее сжимается, отчего у меня перехватывает дыхание. Жар, нарастающий вокруг нас, угрожает разжечь огонь, и я бы охотно сгорела в этот момент. Я так сильно желаю чтоб он поглотил меня и обратил в пепел.

Я не знаю, почему меня так тянет, но температура моего тела повышается с каждой секундой.

Я закрываю глаза, позволяя им закатиться, когда он глубоко вдыхает и медленно проводит носом по моей челюсти, пока тепло не уходит. Он уходит, когда отстраняется от меня. И это как холодный дождь гасит пылающий огонь, гасит языки пламени, лижущие мою кожу, превращающиеся в пар, испаряющийся в ничто.

Теперь, расставив ноги, он смотрит на меня сверху вниз, как будто я принуждаю его против его воли. Я не пропускаю раздражение и замешательство, которые мелькают в его светло-голубых глазах.

Он поворачивается и продолжает подниматься по лестнице, а я просто смотрю. Ошеломленная. Все еще прислоняясь к стене, я пытаюсь осознать, что, черт возьми, только что произошло между нами. Я медленно делаю шаг за шагом, пока не достигаю его, ожидающего наверху перед белой дверью. Это так неуместно в темно-серых и черных коридорах.

Он отказывается смотреть на меня, когда открывает дверь, и яркий белый свет заливает тусклый коридор. Я снова поднимаю на него взгляд, но он продолжает смотреть на комнату перед собой. Я заставляю себя с негодованием отпустить это, когда захожу внутрь и вижу пожилую женщину, копающуюся в припасах.

— Добрый вечер, Галена, — говорит принц Дрейвен холодным, собранным голосом, объявляя о нашем присутствии.

Она поворачивается, чтобы посмотреть на нас, и загорается при виде принца Дрейвена.

— О, добро пожаловать! Добро пожаловать, мой дорогой мальчик.

У нее белые волосы, собранные в пучок. Она невысокого роста, с тонкими морщинками вокруг глаз и в уголках рта. Фартук повязан вокруг ее талии, когда она подходит поприветствовать нас.

— И кто бы это мог быть? — Она оглядывает меня, как будто пытается понять это для себя.

— Я Кора, — быстро говорю я, наклоняя голову, чтобы поприветствовать ее.

Понимающий блеск сияет в ее золотистых глазах, когда она еще раз осматривает меня, прежде чем легкая улыбка заиграет на ее губах.

— Если ты Кора, то я печально известный Темный Принц, который прямо сейчас стоит у тебя за спиной.

Все, что я могу сделать, это пялиться на нее.

— Моя дорогая принцесса, я живу здесь уже некоторое время и знаю много вещей. Тебе не одурачить такую старую леди, как я. — Она хихикает и подходит к столу, на котором выстроены различные целебные мази и лекарства. — Иди сюда, девочка, и давай подправим твою губу. — Она стучит рукой по столу, желая, чтобы я вскочила и села.

Я делаю именно это, когда вижу принца Дрейвена, стоящего у дверного проема, облокотившегося на край, со скрещенными в лодыжках ногами и скрещенными на груди руками. Теперь его глаза устремлены на меня, но он смотрит на меня так, словно во всем этом моя вина.

— Дай мне взглянуть на тебя, девочка, — говорит Галена прямо перед тем, как взять мое лицо, чтобы поближе рассмотреть мой рот. — Хм… — Ее глаза прищуриваются. — Я бы спросила, почему ты не исцеляешься самостоятельно, но я не думаю, что ты бы мне все равно сказала.

Она бросает на меня обеспокоенный взгляд, кажется, зная слова, которые я отказываюсь произносить. Я думала, она воспользуется целебной мазью, но вместо этого она прикладывает ладонь к моему рту и закрывает глаза. Тепло покалывает мою губу, в то время как от ее руки исходит мягкий свет, и я чувствую, как жжение проходит.

— Вот так. — Она отстраняется и берет тряпку, чтобы вытереть оставшиеся красные пятна. — Как новенькая.

— Спасибо тебе, Галена, — говорю я любезно, не будучи в состоянии по-настоящему объяснить, как я благодарна за то, что скрываю то, что могло бы зажечь спичку внутри моего отца.

— Конечно, моя дорогая. Я здесь в любое время. — Она поворачивается к принцу Дрейвену. — Почему бы тебе любезно не проводить ее обратно в ее комнату, чтобы она могла отдохнуть? Будь джентльменом, ладно? — Ее дразнящий тон вызывает во мне веселье. Кажется, она знает его слишком хорошо.

— Что угодно для тебя, Галена.

Он дарит ей мягкую улыбку, прежде чем она исчезает, награждая меня плотно сжатыми губами, когда он снова смотрит на меня.

Мы выходим из ее комнаты, когда он молча ведет меня обратно в мою комнату. Воздух между нами тяжелый, давящий на меня мыслями о том, что произошло ранее. Небольшой укол вины закрадывается внутрь. Здесь я злюсь на Эйдена за то, что его застукали с другой девушкой, в то время как меня возбуждает другой мужчина. Но эта маленькая трещинка сомнения в словах Эйдена все еще мучает меня, все еще заставляет сомневаться, лгал ли он мне. Но то, что только что произошло между мной и Дрейвеном, ни одна часть меня не может отрицать, что в пылу момента я бы позволила ему сделать то, что он хотел.

Проходят минуты, и мы приближаемся к концу коридора, который ведет к главной лестнице в замке. Отсюда легко добраться до моих апартаментов, с которыми я могу справиться самостоятельно. Но прежде чем мы оказываемся в открытой комнате, он отступает в затемненный коридор.

— Это твое ожерелье.

Я замираю. Мой позвоночник напряжен, но я отказываюсь поворачиваться, чтобы посмотреть на него, когда он стоит в футе позади меня. Я чувствую, как его глаза умоляют, требуя ответа. Хотя это был не вопрос. Это почти облегчение, что он угадал правильно. Это значит, что мне не нужно озвучивать это вопреки приказам моего отца. Но я по-прежнему ничего ему не говорю, оставаясь неподвижной. Не подтверждаю и не отрицаю правду, даже если мои невысказанные слова вопиюще повисают в воздухе.

В следующий момент он оказывается рядом со мной, понимая, что я не буду говорить об этом.

— Спокойной ночи, Эмма.

Он неторопливо уходит, направляясь туда, откуда мы пришли. Я игнорирую желание посмотреть, как он уходит. Поэтому, вместо этого, я двигаю ногами вперед и направляюсь в свою комнату. Не оглядываясь назад.

Солнце скрылось несколько часов назад, пока я лежала в постели, уставившись в потолок. Кажется, я не могу отогнать свои бушующие мысли достаточно надолго, чтобы почитать, не говоря уже о том, чтобы заснуть. Я взволнована, и сильная потребность кипит во мне, доводя до крайности. В этот момент я отчаянно нуждаюсь в освобождении, жажду уступить требованиям моего тела.