Кровь и ложь

Его голос был мягким, как те капли дождя, которые стучали в окно.

— Ты поэтому загородил меня сегодня от пули? Чтобы я смогла простить и забыть?

— Нет, — он на секунду опустил веки. А когда они поднялись, его глаза сделались ещё ярче, чем прежде. — Я понимаю, что ты никогда меня не простишь.

Невидимый кулак сжал мою грудь.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, — сказал он хрипло.

Прижав руки к животу, я проговорила:

— Я рада, что с тобой всё в порядке.

— Правда?

— Да.

Он приподнял одну бровь, словно не верил мне. Но это была правда, и он, наверное, прочитал это на моём лице, потому что его бровь медленно опустилась.

— Зачем ты это сделал? — спросила я.

— Потому что я был уязвлён, — он посмотрел на картину с пером павлина над камином, — и ревновал.

Я опустила руки.

— Ревновал? К Эйдану?

Он резко посмотрел на меня.

— Что? — его подбородок покраснел.

Я сглотнула.

— Я спросила, зачем ты загородил меня от пули.

— О.

Он, явно, ответил не на этот вопрос. Он снова отвёл взгляд, и у него между бровями залегла глубокая складка.

— Я просто среагировал. Вот и всё.

Его губы едва двигались, но его слова сотрясли воздух, который неожиданно перестал двигаться.

Я едва расслышала его слова, так как его предыдущий ответ эхом раздавался у меня в голове. Ревновал.

— О чём, по-твоему, я спрашивала тебя?

Мышцы на его шее сдвинулись, и он сел чуть выше, а его плечи ещё сильнее прижались к подушкам.

— Почему я обезумел, когда ты пришла ко мне домой, — он закрыл глаза, а затем откинул голову на деревянное изголовье кровати. — От этого разговора мне больнее, чем от выстрела.

У меня в груди перехватило дыхание.

— Я тебе нравлюсь?

Его глаза оставались закрытыми. Он лежал так неподвижно, что я посмотрела на его грудь, чтобы проверить, дышит ли он.

У Лиама были ко мне чувства?

— Ты пытаешься еще больше меня помучить? — его голос дрогнул, разрушив магию его признания.

— Нет. Но почему?

Он распахнул глаза и посмотрел на меня.

— Почему ты мне нравишься?

— Я больше никому не нравлюсь.

— Во-первых, это неправда. Во-вторых, я не знаю. Ты просто мне нравишься. Но, похоже, это чувство не взаимно, — его голос прозвучал хрипло. — Так что, если ты сможешь забыть всё, что я сейчас сказал, будет здорово.

Он отвернулся, и его лицо теперь было повернуто к двери ванной комнаты.

— Я сегодня очень испугалась. Испугалась, что ты умрёшь.

Кровь начала закипать у меня в венах и нагревать кожу.

Я начала ковырять пальцем ноги пушистый ковер, покрывавший почти всё пространство деревянного пола, и разглядывать длинные нити его ворса, пытаясь понять, какого они были цвета, фиолетовые или бордовые. В темноте это было сложно определить.

— Я не ненавижу тебя, Лиам.

Фиолетовые. Они были фиолетовыми. Тёмного, почти сверкающего, оттенка фиолетового.

Босые ноги примяли ворс на ковре, остановившись в нескольких сантиметрах от меня. Моё сердце начало трепыхаться, точно пугливая форель в пруду.

Жар, исходивший от его обнажённого тела, заполнил небольшое пространство между нами. То, что он потеплел, означало, что ему стало лучше, если, конечно, у него не было жара. Может быть, в его рану попала инфекция? Я не смела пошевелиться. Не смела поднять на него глаза. Но Лиам приподнял моё лицо за подбородок согнутым пальцем.

— Я чуть не умер сегодня, Несс. И это напомнило мне о том, что я не бессмертен. Никто из нас не бессмертен. Может быть, мы и сильнее людей, но мы не будем жить вечно.

Мне сдавило горло.

— Знаешь, о чём я подумал, когда в меня попала пуля? — его зрачки пульсировали, прожигая меня насквозь.

— О чём? — выдохнула я.

— Что я не хочу умирать, зная, что ты считаешь меня ублюдком.

Я отстранила голову назад подальше от его пальца.

— Лиам...

— Дай мне закончить.

Его голос был мягким, но дрожал, как будто его уверенность в себе ослабла после того, как моя голова перестала касаться его пальца.

Я собиралась сказать, что я не считала его ублюдком. По крайней мере, теперь. Когда он закрыл меня собой от пули.

— И вторая мысль, которая возникла у меня в голове, — он завёл непослушную прядку волос мне за ухо, — это то, что я не хотел умирать, пока не поцелую тебя.

Я моргнула.

— Ты хочешь меня поцеловать?

Может быть, я не так расслышала его, и он сказал "пока не убью тебя", тогда... это было совсем неловко.

— Да, Несс Кларк. Я бы хотел тебя поцеловать.

И тут меня осенило, что Лиам не подозревал меня в убийстве своего отца. Я закрыла глаза.

— Не надо, Лиам. Не надо меня любить. Я плохая. Для тебя... я плохая.

Мои ресницы намокли. Нет, нет, нет... Я не могла заплакать. Не перед Лиамом. О, Боже. Я совсем расклеилась.

— Почему мне не следует любить тебя?

— Потому что... не следует.

Слёзы потекли у меня из глаз.

Предательские слёзы.

Я почувствовала, как его большие пальцы прошлись по моим щекам, а затем задержались по бокам от моего лица и слегка завели мою голову назад.

— Тебе придётся дать мне более весомую причину.

И тогда я взглянула на него. Моё сердце так бешено билось, что было готово вырваться из груди. Более весомой причиной была правда.

— Тамара, — выпалила я имя рыжей девушки, не зная, что ещё сказать.

— Тамара?

— Ты ей нравишься, Лиам. Я не могу так с ней поступить.

Моё объяснение прозвучало жалко. И я бы не удивилась, если бы он закатил глаза.

— Дай-ка мне кое-что прояснить. Мне плевать на Тамару.

— Но...

— Сходи со мной на свидание.

— Лиам...

— Одно свидание. Обещаю, что буду в одежде.

Один уголок губ Лиама приподнялся.

Ну, конечно, ему обязательно надо было обратить моё внимание на то, что он был раздет.