Кровь и ложь

— Это не может быть его самым большим страхом...

— Отчасти это так. Лукас рано потерял родителей.

Лукас попал в автомобильную аварию через несколько лет после моего рождения. Осколок стекла рассек ему бровь, оставив уродливый шрам. Он выжил, потому что забыл пристегнуться. Его отцу и матери не повезло. Когда машина упала в озеро Кут, они не смогли выбраться.

— А потом умер его дедушка, — продолжал Лиам. — У него остались только мы. И он не ненавидит тебя.

Я моргнула мокрыми ресницами и посмотрела на Лиама. Его лицо было окружено сиянием. Я снова моргнула, и сияние исчезло. Осталось только его лицо.

Цельное.

Настоящее.

Я протянула руку и коснулась его подбородка.

— Я подумаю над этим.

Он остановил машину у обочины дороги.

— Ты больше не переживаешь о том, что не являешься членом Боулдеровской стаи?

Я закусила губу.

Слегка покачав головой, он наклонился вперёд, сократил расстояние между нашими ртами, после чего заставил мои губы раскрыться. Его поцелуй притупил волнение, беспокоящее меня.

Когда мы прервали поцелуй, небо уже было розово-фиолетового цвета, солнечный свет позолотил зелёные сосны.

Оставшуюся часть пути мы ехали в тишине. Я не знала, о чём он думал, потому что была слишком сосредоточена на своих мыслях. Как бы мне хотелось рассказать маме про Лиама, про испытания, про приглашение Фрэнка присоединиться к стае. Я закрыла глаза, и увидела её улыбающееся лицо и сияющие глаза. Образы сверкали у меня перед глазами, точно свечи на именинном торте. Я вспомнила о своём отце. О том, как он учил меня названиям созвездий и придумывал истории о сильных принцессах-воинах, живущих на небе среди скопления звёзд. Все его принцессы были блондинками, с ямочками на щеках и у них всегда были большие голубые глаза, как у меня. Хотя мне не всегда удавалось побеждать. "Проигрыш учит тебя большему, чем победа", — говаривал папа в те вечера, когда моё внеземное альтер-эго возвращалось домой к родителям после очередного проигрыша.

У меня больше не было родителей, к которым я могла прибежать домой, когда проигрывала.

Но у меня была Эвелин.

И теперь ещё Лиам.

Он погладил меня по голове.

— Мы на месте.

Мы проехали через открытые ворота ржавого забора и припарковались рядом с длинной вереницей машин. Я пригладила волосы и собрала их в пучок, а затем спрятала кольцо мамы под кофтой небесно-голубого цвета так, чтобы он находилось рядом с моим сердцем.

Лиам обошёл машину спереди и взял меня за руку. Мы медленно зашагали в сторону каменного здания, которое сияло в жёлтом свете. Внутрь набилось много людей. Общее воодушевление струилось из стеклянных окон, которые были распахнуты для того, чтобы тёплый июльский вечерний воздух проникал внутрь.

Когда мы вошли в просторное помещение, все взгляды были прикованы к нашим переплетённым пальцам. Лиам отпустил мою руку, обвил своей рукой мою талию и притянул меня поближе к себе.

Мэтт встал перед нами. В руках он держал плетёную корзину с лезвиями.

— Не так больно, как когтями.

Лиам взял одно лезвие, а я не стала брать... хотя Мэтт долго ждал, что я передумаю.

— Альфа надрежет себе кожу в области сердца, а потом мы все надрежем свои запястья и коснёмся ими его груди, — объяснял Фрэнк более молодым участникам.

Я почувствовала, как он посмотрел в мою сторону, а затем куда-то поверх меня, и выражение его лица изменилось.

Новый запах наложился на те запахи, что исходили от людей вокруг нас. Это был тот запах, который я не чувствовала уже несколько недель — опилки и "Олд Спайс". Я тут же перестала замечать все остальные запахи. Моё сердце встрепенулось, я оглянулась в надежде, что Август вернулся.

Он стоял в тёмном углу, его тело было едва различимо. Когда наши взгляды встретились, моё лицо расплылось в улыбке. Он же не улыбнулся; он застыл.

Я повернула голову.

— Ты не сказал мне, что Август вернулся домой.

Лиам слегка сжал челюсти. Разве он не был рад видеть своего друга? Своего брата?

— Дай мне секунду.

Я убрала одеревеневшие пальцы Лиама со своей талии и направилась в сторону Августа, который, казалось, ушёл ещё дальше к стене.

— Ты вернулся!

Август прошёлся ладонью по своей бритой голове, мускулы на его руках цвета тёмной меди натянулись.

— Да, но только ради церемонии. Я уезжаю через пару часов.

Его зелёные глаза были похожи на два водоворота.

— Значит, ты и Лиам?

Я оглянулась. Лиам пристально смотрел на нас, расправив плечи. Выражение его лица было суровым. Может, он всё ещё злился на Августа из-за того, что тот предположил, что Лиам был замешан в смерти своего отца? Или он ревновал?

Я сделала небольшой шаг назад, но почувствовала, как что-то потянуло меня вперёд, из-за чего я потеряла равновесие. Я проверила руки Августа, решив, что он удерживал меня, но его руки находились глубоко в карманах его армейских штанов.

Фрэнк хлопнул в ладоши, и я подпрыгнула.

— Теперь, когда все здесь, давайте начнём.

Вокруг Лукаса образовался круг.

Август первым отошёл в сторону. Я почувствовала, как он отдалился от меня, и как между нами как будто бы туго натянулась верёвка. Что за чертовщина? Я медленно повернулась к Лиаму и прижала ладонь к животу.

Он наблюдал за Августом, который расположился напротив нас, решительно скрестив руки и вперившись взглядом в Лукаса.

— Ты в порядке? — спросил Лиам.

Я кивнула, а потом улыбнулась, когда заметила, что мой кивок не убедил его.

Лукас надрезал одно из своих запястий. Алая кровь, точно лента, потекла по его руке.

— Грудь, сынок, — сказал Фрэнк. — Тебе надо сделать надрез вот здесь.

Он постучал двумя пальцами по груди в области сердца.

Но Лукас проигнорировал его инструкции. Он подошёл к Лиаму.

— Снимай футболку, Колейн.

Глубокая складка появилась между бровями Лиама.

— Что ты делаешь?

— Я не собираюсь отнимать это у тебя.

— Лукас, не надо...

— Заткнись уже и раздевайся, — а потом Лукас тихо добавил: — Не думал, что я скажу тебе такое?

Когда Лиам не снял футболку, Лукас сказал:

— Надеюсь, она была тебе не слишком дорога.

Он оттянул футболку Лиама, разрезал её бритвой и отбросил в сторону провисшую ткань, а затем сделал тонкий надрез в области сердца Лиама.

Я раскрыла рот.

Лукас прижал своё запястье к ране Лиама и встал на колени перед своим другом.

— Я присягаю тебе на верность, Лиам Колейн. Я буду верен своей клятве, пока земля носит меня в волчьем обличии. Пусть будет долгой твоя жизнь и твоё правление.