Кровь и песок

— Не подумал, — согласился Астарот. — И что ты предлагаешь?

Ответ последовал простой.

— От печати нужно избавиться.

Низший обернулся и бросил на него подозрительный взгляд.

— В прошлый раз я чуть не сдох, когда Астарта с меня печать фараона снимала.

— О да, — коротко хохотнул Молох, вызывая еще больше негодования демона, — в том, что твоя супруга выбрала самый варварский способ изменить имя, я не сомневаюсь. Но, послушай, демон… Печать имени и печать службы — это два разных заклинания. Второе более простое и снимается куда проще.

— Снять заклинание может лишь тот, кому я давал клятву служить. И это Соломон.

— Правда. Но тут ты упускаешь кое-что… Снять может тот, кому ты давал клятву, и бог. Нам повезло, что один из нас как раз из божественной породы.

Астарот всё еще сомневался, хоть правоту Молоха и признавал.

— И ты это сделаешь, потому что…

— Потому что ты нужен мне живым, демон, — отчеканил зеленоглазый. — Я не для того только что спасал твою задницу, чтобы ты влез в новые неприятности. Сядь, — и когда демон опустился на землю, произнес. — Придумаем, что делать с твоей печатью, — а потом задумчиво уставился на бордовый символ на коже низшего.

Прошло несколько мгновений прежде, чем Молох снова заговорил.

— Мда… Тут придется повозиться, — и он выставил вперед раскрытую ладонь, на которой тотчас загорелось темно-зеленое пламя.

Реакция Астарота не заставила себя ждать.

— Нет! Убери это от меня, — рявкнул демон и попытался поднялся на ноги, но тяжелая ладонь Молоха легла ему на плечо. — На такое я согласия не давал.

— Какая ты неженка, — буркнул Молох и сжал руку в кулак — пламя тотчас погасло. — Не беспокойся. Всё пройдет гладко. Я знаю, как это делается.

— Ты уже разрушал печати? — с недоверием спросил у него демон, краем глаза наблюдая за тем, как зеленые искорки пробежали по пальцам Молоха.

Сама божественная сила, горячая, испепеляющая, столь отличная от того царящего внутри него ледяного хаоса, была ему противна. Да и слишком живы были воспоминания, как Астарта вавилонским кинжалом вырезала старое имя.

— Нет. Но я представляю, как должно быть сделано, — и Молох сильнее стиснул загорелое плечо Астарота. — А теперь сиди смирно и не отвлекай меня.

Сперва было легкое покалывание, и демон даже расслабился, посчитав, что опасался зря. Но буквально через несколько минут то, что началось так легко и безобидно, теперь стремительно разгоралось, дикой болью прошивая тело низшего.

Он сделал глубокий вдох, но крик сдержать не удалось.

Огонь, беспощадный и неумолимый, теперь пожирал его тело, и нос ударил резкий запах горелого. До демона донеслись ругательства Молоха, и в следующее мгновение Астарот потерял сознание.

Астарта повернула голову, когда дверь в её покои отворилась и на пороге замерла грузная фигура Соломона. Он не выпускал её все эти дни, и Астарта, усмирив свои ярость и гнев, вновь притворилась милой и любящей женой.

Царь же верил, что прекрасная царица постепенно выздоравливает и к ней возвращается былые красота и настроение. Особенно, когда демона не было поблизости.

Она протянула к нему руки, и вскоре Соломон прижал к себе супругу, вдыхая цитрусовый аромат, исходящий от её кожи. Он провел широкой ладонью по её темным волосам и прошептал:

— Мне очень жаль, любовь моя.

Та только подняла на него непонимающий взгляд.

— О чем ты говоришь?

Соломон протянул ей то, что прятал в кармане халата. Расколотую глиняную печать. И Астарте потребовался один взгляд, чтобы понять кому она принадлежала.

— Твой воин мертв. Он не вернется, — произнес Соломон, жадно вглядываясь в лицо своей супруги.

Но ни единый мускул на лице Астарты не дрогнул. Она лишь крепче стиснула расколотую печать и тонко улыбнулась.

— Низших много, мой господин, — и ласково погладила его по лицу. — Я могу найти себе и другого воина. Главное, что ты рядом, любовь моя.

Такой ответ царя устроил. Он вскоре ушел, оставив Астарту одну… И стоило двери за ним закрыться, как она сползла с постели на пол, чувствуя, как её привычный мир медленно разрушается.

Её воин мертв.

Он не вернется.

Правда доходила до неё медленно и верно, будто яд.

Астарта опустила взгляд на сломанную печать в своих руках. Он мертв… Эта печать, что давала Соломону власть над Астаротом, могла быть расколота только в двух случаях. Когда это делал сам вызывающий, освобождая демона, и когда низший погибал, выполняя задание господина.

Астарта замотала головой.

Он не может быть мертв! Это не может быть правдой! Он столько раз к ней возвращался… Проходил сквозь огонь и кровь, песок и чары, но всегда возвращался. Соломон не прав! Он врет! Это всё ложь!

Астарта же обхватила себя руками, пытаясь справиться с разрастающейся внутри горечью. Невольно вспомнился их последний разговор, когда она в сердцах высказала ему то, что высказывать не должна была…

Он мертв.

И больше не вернется.

Она вновь глянула на проклятую печать и со всей злостью отшвырнула её от себя.

А затем яростный крик, подобный крику раненного зверя, вырвался из её горла, и, вскочив на ноги, Астарта принялась крушить в комнате всё, что попадалось ей под руку. И не успокоилась, замерев неподвижно, пока не осталось ничего, что не было бы разломано и разбито…

Обведя взглядом разгромленную мебель и посуду, она медленно осела на пол, не обращая внимания на царапины и ссадины на руках. И закрыв лицо руками, разрыдалась, тихо и беспомощно.

— Доброе утро, демон!

Астарот с неохотой разлепил веки и уставился на Молоха, сидящего напротив. Тот улыбнулся и приветливо помахал ему зажатой в руке оторванной кистью заклинателя. Судя по всему, зеленоглазый бог был в прекрасном настроении.

Сам же Астарот пока не понимал своего состояния. Он сел и потянулся рукой к плечу, где вместо багровых символов печати Соломона виднелся свежий, едва затянувшей ожог.

— Я вчера слегка не рассчитал свои силы. Извини, — Молох задумчиво почесал себе спину оторванной конечностью. — Буду впредь знать, что вы, демоны, любите, когда с вами обращаются нежно и осторожно.

А затем глянув на растерзанное тело заклинателя, поинтересовался:

— Понимаю, почему ты ему оторвал руки. Но вот ногу… зачем?

— Увлекся слишком, — буркнул демон, разглядывая шрам. — И что теперь? Соломон разве не понял, что я сломал связывающее меня заклинание?

— Нет. И в этом вся соль, демон. Соломон думает, что ты мертв, ведь я сделал так, чтобы и основная печать сломалась.