Кровь на палубе

У двери с тринадцатым порядковым номером капитан вставил в замочную скважину ключ, повернул его пару раз и вошел. За ним поспешил Ардашев. Их взорам предстал вселенский хаос. Раскрытый коричневый чемодан с разрезанной обшивкой смотрелся инвалидом и сиротливо стоял у кровати; матрац, подушка и одеяло были вспороты; вокруг комками валялась одежда: застиранные сорочки, мятые брюки, белье; у сюртука и жакета была вырезана коленкоровая подкладка. На столе валялась мятая тетрадь с вырванными листками, поломанный карандаш, раздавленный компас с безжизненной красно-синей стрелкой, дорожная чернильница, стальное перо и двустворчатый складень.

– По-моему, нас опередили…

– Но кто? – всплеснул руками капитан. – Ведь все пассажиры были на палубе, или все-таки… – Неммерт задумчиво уставился в иллюминатор, – преступник кто-то из моих подчиненных?

– Пожалуй, возможны оба варианта. Вы уж не обессудьте, Александр Викентьевич, но я был бы вам очень признателен, если бы вы разрешили мне потолковать с вещами наедине. – Не дожидаясь ответа, присяжный поверенный достал коробочку монпансье, взял одну конфетку и положил ее под язык.

– Разумеется, – нехотя согласился капитан. – Если понадоблюсь, я на мостике. А газетку не дадите? Хотелось бы покумекать над этими тайными письменами.

– Да-да, возьмите. У меня в каюте такая же, уже третья, – не поворачиваясь, проронил адвокат и, протянув «Губернские ведомости», склонился над чемоданом.

Капитан удалился.

«На банальное ограбление это мало похоже. Вероятно, убийца искал что-то определенное, – размышлял Ардашев. – И это, должно быть, совсем небольшой предмет, возможно, письмо, телеграмма, вексель или банкнота… А иначе для чего надо было вспарывать обшивку чемодана, подкладку сюртука и жакета?» Он еще раз внимательно окинул взглядом каюту и подошел к столу. Повинуясь внутреннему чувству, присяжный поверенный перевернул складень. В древесине торчала канцелярская кнопка – новшество, недавно пришедшее из Германии. Из-под шляпки виднелся оторванный кусочек бумаги. «Преступник очень торопился, но, судя по всему, он нашел то, что хотел… Вся надежда теперь на тетрадь». Ардашев аккуратно открыл первую страницу, достал складную лупу с цейсовскими линзами и внимательно, дюйм за дюймом, принялся исследовать белый лист с чуть заметными углублениями, оставшимися от давления стального пера. Над нижней частью страницы проступила едва читаемая надпись: У…И……В……О…… И М…Н… Перевернув промокательную бумагу, он заметил на ней единственный отпечаток с чернильными фрагментами букв:…О…О…..А…..A… N…М……R. «Ну вот, уже кое-что, – с удовлетворением отметил про себя присяжный поверенный, – но на полноценную улику пока не тянет».

Глава 15 Первый трофей

«Магнолия», распустив паруса, неслась по волнам, словно чайка. Капитан вместе с Джоном Макфейном, ставшим теперь старшим помощником, и боцманом сербом Тихомиром Ивковичем спустились в трюм, чтобы обсудить дальнейший план действий. Англичанин за многие месяцы, проведенные в неволе, освоил несколько языков, чего нельзя было сказать о сербе, и потому Капитон говорил на понятном всем русском языке:

– У нас скоро закончится запас воды и провианта. Надо бы пристать к какому-нибудь берегу…

– Это должна быть христианская страна. В противном случае мы снова попадем к врагам, – Тихомир выжидательно посмотрел на Макфейна, ожидая услышать его мнение.

– Тут и думать нечего. Греческие острова – самое удобное место для стоянки. Эллины ненавидят турок и презирают мавров.

– Ну, значит, так тому и быть, – заключил Русанов. – Но есть еще один вопрос – наш стяг. Алжирский лоскут мы сняли, а своего штандарта у нас нет…

– А я считаю, что на «Магнолии» должно быть два флага – один для плавания, а другой для сражений. – Джон поднялся с табуретки. – Мы завоевали свободу в бою, и каждый из нас готов пожертвовать последней каплей крови для того, чтобы вновь ее защитить. Так пусть перед баталией на мачте реет красное полотнище.

– Согласен, – кивнул Капитон. – Ну, а повседневный флаг?

– Черный – как предупреждение о грозящей опасности, – предложил Ивкович.

– …с белым крестом и саблей, – добавил Русанов. – Пусть иноверцы знают, что в Средиземном море ходит галера, которая приносит несчастья всем кораблям, дерзнувшим поднять над парусами османскую тряпку.

– Прямо по курсу судно, – донесся крик наблюдателя.

– Что ж, посмотрим, кто это, – проговорил капитан и устремился на палубу. – Свистать всех наверх!

Матросы мгновенно оказались на местах: палубные – у парусов, артиллеристы – у пушек, абордажная команда выстроилась на куршее, и только гребцы продолжали привычный труд, но теперь они работали добровольно и сами могли принимать участие в бою.

Впереди примерно на расстоянии трех миль завиднелась черная далекая точка.

– Налечь на весла! – приказал боцман.

Вскоре дистанция сократилась до мили и взору вольных моряков предстала трехмачтовая, мирно плывущая шхуна. Ветер почти стих, и ее большие паруса ослабли. Она медленно двигалась по тихому лазурному морю, гладкому, как мельничный камень.

Через подзорную трубу Капитон разглядел на бизань-мачте красный флаг с белой восьмиконечной звездой и полумесяцем. Было заметно, как на далекой палубе засуетилась команда, отворились оружейные порты и показались жерла пушек.

– Оружие к бою! К повороту! Абордажная команда…товсь!

Замысел Русанова был прост: поскольку «купец» был оснащен как минимум восемью пушками, то сближаться с ним бортами было равносильно гибели. Поэтому, пользуясь преимуществом в скорости, капитан решил зайти неприятелю с кормы и, ударив мощным носом, высадить абордажный десант.

Со шхуны прогремел залп, но ядра так и не достали галеры. Развернувшись, она уже заходила паруснику в тыл.

– Огонь! – прокричал капитан, и два легких орудия на баке попеременно выбросили из своей утробы снаряженные картечью заряды. Им вдогонку разрядились фальконеты на постицах. И почти сразу же раздался резкий удар – бушприт «Магнолии» протаранил корму чужого судна. Десятки абордажных дреков зацепились за борт, и орущая ватага потекла на неприятельское судно.

На шхуне началась паника. Израненные картечью, скорченные тела матросов в агонии ползали по палубе. Капитон ринулся в самую гущу баталии. Орудуя саблей, он прокладывал себе дорогу к трюму. Вдруг в шаге от него выросла фигура огромного турка, наставившего на него ствол пистолета. Палец противника уже надавливал на спусковой механизм, как вдруг его рука вместе с оружием шлепнулась к ногам русского капитана. Лицо врага исказилось ужасной гримасой. Он взвыл от боли, но, превозмогая страдания, потянулся к другому оружию, заткнутому у него за поясом. Из-за его спины возник Макфейн. Весело подмигнув Капитону, он отрубил иноверцу вторую руку. Кровь стала бить фонтанами теперь уже из обоих предплечий, и англичанин, чтобы прекратить страдания, полоснул противника по шее. Кровоточащий обрубок человеческого тела издал гортанное бульканье и поваленным деревом рухнул вниз.

– Pack of henhearted numbskulls! [15] – прокричал британец и, уцепившись за канат, ринулся на помощь сербу.

Постепенно сопротивление ослабло и скоро совсем прекратилось. На палубу посыпались кривые сабли и длинноствольные пистолеты. Стало так тихо, что было слышно, как слабые волны бились о деревянные борта. Побежденные турки толпились на юте, ожидая дальнейшей участи.

– Что с ними делать, капитан? – вытирая рукавом запачканное чужой кровью лицо, спросил Тихомир.

15

Pack of henhearted numbskulls! (англ.) – Коробка вонючих костей! (Прим. авт.)

– За борт, – чуть слышно проронил Русанов, и со всех сторон послышался гул одобрения.

Не дожидаясь «помощи», османы с криками во славу Аллаха сами бросались в воду. А тех, кто не мог передвигаться из-за ранений, матросы «Магнолии» кидали в море, и они почти сразу уходили на дно. Другие барахтались вокруг корабля еще какое-то время, выкрикивая то ли проклятия, то ли призывая Всевышнего на помощь. Человек пять-семь, надеясь на чудо, поплыли куда-то в сторону невидимого берега. Издалека было хорошо заметно, как на воде оставалось все меньше и меньше черных точек, и вскоре последняя из них скрылась под набежавшей волной.