Кровавая Мачеха

— Ты его подпишешь, Виктор. Просто потому, что Его Святейшество Патриарх Мидантийский уже в пути и будет здесь к утру, а сюда я привел личный полк из Тенмара.

— Так мы можем захватить сейчас и ее, и Патриарха… — воодушевился Виктор.

— Остынь! Нам не нужна война с Мидантией, Виктор. Нам больше не нужна кровь.

— Анри Кровавый заговорил о мире и миролюбии, как интересно! — ехидно и зло усмехается ее муж и король. — И не смей впредь звать меня по имени! Как ты посмел явиться сюда незваным и угрожать своему законному монарху?! Ты переходишь все границы.

— Это ты мне говоришь? — Что сверкнуло в глазах Анри, и как Элгэ это увидела? Зеркало же отражает не всю комнату, а Виктор и Анри для Элгэ где-то во тьме. Почему же ясно видится, как сейчас отшатнулся Виктор? Как побледнел? И не только от ярости. — Твои люди по твоему приказу едва не убили моего младшего брата Сержа, он едва не лишился ноги и едва не истек кровью. Ты бросил в тюрьму моего друга Конрада и мою названную сестру Эстелу. Не говоря уже о ее больном брате Кристиане.

— Я отпустил всех этих преступников, хоть они и…

— Преступление — то, что ты творишь со страной, Виктор. А сейчас скажи: что мне мешает убить тебя прямо сейчас?

— Война, — нынешний король Эвитана это явно прохрипел. Его сейчас трясут за грудки? Очень даже похоже. Какое разочарование для самоуверенного Виктора, считающего себя непревзойденным бойцом. — Ты не хочешь войны, Тенмар. А моя смерть именно к ней и приведет. Ты снова зальешь кровью свой драгоценный Эвитан?

— Мой? Не твой? Ты — его король!

— Да. И эта страна будет мне подчиняться. Я ничего им не должен. Меня здесь едва не убили, как когда-то убили моего отца.

— И один из убийц тебе сейчас служит. Я про Мальзери.

— Придет час, и умрут они все. И ты — тоже, если не поймешь разницу между тобой и мной.

— Поверь, ее я вижу, — теперь голос Анри — усталый, как никогда. — Ты немедленно отправишься со мной к императрице-Регенту Юлиане Кантизин. И подпишешь условия мира. Они уже готовы. Мир освятит Патриарх Мидантийский. После этого мы все…

— После этого ты отправишься к себе в Тенмар! — вновь будто выплевывает слова Виктор. — И больше никогда — слышишь? — никогда не посмеешь появиться в Лютене. Сиди там у себя в глуши и кисни от злости — вместе со своей интриганкой-женой, как много лет сидел твой отец. Фредерик-Юбочник был прав: Тенмарам не место у трона. Ты — мятежник и предатель. Ты выбрал момент, чтобы нанести удар в спину своему королю. Но запомни, заруби себе на носу, Тенмар: я такое не прощаю. Я не такой слабак, каким были Арно Ильдани и твой Грегори. Ты перестанешь быть моим маршалом. Сейчас твоя взяла, но впредь ты никогда больше не станешь ставить мне условия. Ты останешься жив — в память о былых заслугах. Но еще раз встань у меня на пути — и умрешь вместе со своей семьей. И не только с братом.

— Если такова цена мира — пусть так и будет. Мы разойдемся врагами, Виктор. Ты действительно недостижимо далек от Арно Ильдани и Грегори. И храни милосердный Творец наш Эвитан, если ты и впрямь считаешь это достоинством.

Глава 4

Глава четвертая.

Мидантия, Гелиополис.

Середина Месяца Сердце Осени.

1

В распахнутое окно пялится бесстыжая луна. На пороге — бесстыжая императрица с бесстыжей стражей. А в алькове страстно сплелись два голых тела.

Чего у красотки Марианны не отнять, так это откровенного… бесстыдства. Ее застенчивая сестричка София, застуканная с любовником, уже вовсю орала бы от «Я не виновата! Меня обманули, опоили!» до «Пощадите, я же так молода!». Или «Я же мать!» А уж если бы вдруг поймали с целым кардиналом… Да еще и прямо во дворце! В ночь пира в честь двадцать четвертого дня рождения пропавшего императора Евгения.

Юлиана предпочла бы сейчас общество если не Эжена, то Октавиана или маленькой Вики. Знать бы еще, сегодняшний пир увеличит или уменьшит ее кошмары, от которых девочка просыпается с такими криками?

Уж у нее-то больше для них причин, чем у застуканных с мужиками дур. Хотя бы потому, что в своих бедах девочка не виновата.

Почему ни один мужчина в такой ситуации не вопит: «Я же отец!»? Впрочем, они зато часто орут другое. А этот еще и прикрывается горстями, унизанными дорогими перстнями. Не самое отвратное залепил ладонью, кстати. Хотя жирное, дряблое брюхо скрыть труднее, да.

А наглая распутница Марианна… Возможно, Юлиана вела бы себя так же. Или нет. Для нее любовники еще вероятны в будущем, но никак не в прошлом. Даже забавно — кого тут считали и считают самой распутной и порочной дамой Мидантии? А единственный, кто ночевал в ее алькове, — собственный законный муж. Скучища.

Ну, не считая того, что туда пытались вломиться змеиные жрецы. И нынешний король Эвитана Виктор Вальданэ.

— Вам просто завидно! — спятившая блудливая кошка решила, что терять ей уже нечего. — Вас черная жаба душит! Император Евгений всю жизнь любил только мою сестру. Она ему изменяла с самого начала, а он всё равно ее любил. А на вас женился лишь потому, что выгодно. Не посторонняя герцогиня — значит, не нужно возвышать ее семью и злить другие знатные рода. И не иноземная принцесса — нет коронованной родни, чтобы в случае чего вас поддержать или вступиться.

И кто же вложил в пухлые коралловые губки эти наглые слова? Кто шепнул такое в нежное ушко? Какой страстной ночью? Или вовсе даже днем — в кабинете ее же отца?

Или она и сама — не полная дура? Надо же. Но была бы умнее — не вопила бы сейчас, как бешеная. Заткнулась бы хоть. Вдруг ловили не ее, а кардинала? Он-то, небось, молчит и пытается слиться с фреской на стене. Благочестивой, кстати. Там как раз дева молится. Одетая.

Любовники выбрали именно эту комнату ради остроты ощущений или просто другой в порыве страсти не нашли?

— Император вас даже при жизни не короновал. Чем вы отличаетесь от наложницы? Тем, что ваши дети унаследуют престол? Так его унаследует дочь моей сестры.

И ведь что такого уж Марианне грозило? Даже за разврат с церковником? Ну, законный муж мог потребовать скандального развода. Так не этот же. Его слишком уж задорого купили. И ему самому выгодно.

Да и какая разница, кто именно наставил тебе рога — мирянин или якобы служитель Творца?

— Всё сказала? — ласково пропела Юлиана. Давая насладиться мелочной местью. И осознать, что, несмотря на нее, расплата будет всё равно. И не от мужа. И даже не от папаши, а этот может. — И что же мне теперь с тобой делать? Для затравки? Придумала! Стража! Отволочь ее вниз и всыпать розог. Чтобы месяц сидеть не могла.