Кроваво-красный

 Терис кивнула, с трудом выдерживая взгляд, и впервые поймала себя на том, что не собирается просить прощения. Не сейчас, не за это.

 — Можно мне на задание? — наконец выдавила она, пытаясь придать голосу твердости, но вместо этого вышел только тихий хрип.

 — Потом. Сейчас пойдешь со мной. — Люсьен Лашанс развернулся и пошел туда, откуда пробивался свет — неприметная расщелина между камней, один из которых сдвинулся в сторону, на долю секунды вспыхнув рунами.

 Терис выбралась следом, тут же натягивая капюшон, без которого морозный ветер, гулявший за городскими стенами, рвал волосы и промораживал насквозь. За белым маревом вьюги виднелся вдали Чейдинхолл, а неподалеку уходила в гору полузаброшенная дорога. Знакомые места, до форта Фаррагут пять минут ходьбы…

 И лучше идти туда, чем возвращаться в убежище, пропитавшееся запахом крови Корнелия, переставшим тревожить только здесь, на свежем воздухе. Не оставляли только слова Мари и то, увиденное в комнате, что окончательно обратило неприязнь в лютую ненависть и укрепило таившийся до этого где-то в глубине души страх.

«…я не хотел убивать того парня, не хотел! Я даже не знал, что он наш…»

 Не знал, не хотел — Ярость Ситиса все равно пришла, несмотря на клятвы и заведомую невиновность убийцы, в которой не возникало сомнений даже у Спикера. Пришла, черной тенью скользнула по коридорам и исчезла без следа, оставив тело Корнелия с развороченными ребрами и кровавой дырой там, где недавно билось сердце.

Глава 36

 Горячая кружка обжигала замерзшие пальцы, но Терис не отнимала от нее рук, намертво вцепившись и боясь выплеснуть травяное варево к себе на колени. Не яд, эта мысль, рожденная не здравым смыслом, а напряжением, исчезла почти сразу, стоило ей появиться. Старая привычка видеть во всех врагов постепенно уходила, изгоняемая доверием к Спикеру.

 В форте было тихо и сумрачно, пятно света выхватывало из темноты только заваленный бумагами стол и пару старых кресел поодаль, в одном из которых и устроилась, кутаясь в плащ, полукровка.

 Мысли текли медленно, и пустота внутри разрасталась, лишая остатков эмоций и оставляя только четкое понимание произошедшего. Корнелий мертв, и ему уже никак не помочь. Кто-нибудь еще, да и он сам тоже, стал бы утешать себя мыслями о лучшем мире после смерти, но Терис о подобных вещах никогда не думала. Он мертв, не здесь, не с ними. А что там, после смерти… Кто-то говорит, что Пустота, кто-то считает, что уйдет на план почитаемого даэдры, кто-то верит в царство Девятерых. Слишком туманно и непонятно, пока не перешагнешь черту смерти, и она делать этого не торопилась, хотя увиденное заставляло задуматься о перспективе самой оказаться на месте Корнелия.

 Он мертв, потому что кто-то подставил его.

«— Не забывай, что нам теперь вместе работать,» — давно подслушанные слова Харберта таили угрозу, еще тогда внушившую вполне определенный страх. Может, и правда стоило бежать к Спикеру и донести?

 Стоило, только тогда она не думала, что все будет так серьезно, что разногласия, свидетелем которых она бывала, продолжатся, когда встанет вопрос о жизни и смерти Корнелия. Недобитый призрак веры в чужое благородство и честность. Благородство и честность наемных убийц… Это было бы даже смешно, если бы не тело брата в луже крови.

 Глядя в темную поверхность дымящегося в чашке отвара, убийца усилием воли выбросила из мыслей настойчиво всплывавшую перед глазами картину, увиденную в комнате Корнелия, и попыталась сосредоточиться на своих проблемах. В том, что рано или поздно беспочвенный страх обретет основание, она не сомневалась. Неосторожно сказанное слово, неправильно понятый жест, и бороться с чужими подозрениями станет невозможно. И многие ли встанут на ее сторону, на сторону не верящей в Ситиса и Мать Ночи?

 Неверные всегда предают, а значит, этого ждут и от нее. Быть может, от Гогрона и Альги тоже, но они в Братстве давно свои, данмерка за долгие годы службы стала недосягаемо высока в глазах остальных… что не помешало М`Рааджу приставить нож к ее горлу. Порыв, вызванный уколом с ее стороны. Вопрос в том, как далеко в таком порыве мог зайти хаджит…

«— На благо Братства, дорогая сестра, на благо Братства», — шипел хаджит, глядя на данмерку с едва сдерживаемой ненавистью, — «Ситис простит мне убийство неверных».

 Ситис простит… Он есть, его Ярость реальна, и она карает преступивших Догматы…или только тех, кто убил братьев по вере, а не волей случая оказавшихся в Братстве чужаков?

 Мысли спутались, разрывая разум противоречиями, и Терис с тихим вздохом уронила голову, прикрыв глаза. Только сейчас вспомнилось, что она встала еще до рассвета, весь день тряслась в седле, не считая пары остановок в придорожных тавернах, потом был Чейдинхолл, убежище, часовня… И за два часа, прошедших с того момента, прошла целая вечность, лишившая остатков сил.

 — Пей, пока не остыло, — Люсьен Лашанс неслышно вышел из темноты за колоннами и не слишком бережно положил на стол еще какие-то бумаги; судя по всему, он не садился за них уже долгое время, и теперь волей-неволей приходилось разбирать завалы горячо любимых Слушателем отчетов.

 Предложение помочь так и не прозвучало: искренний порыв погас от понимания вдруг ставшего весьма досадным факта, что в подобных делах Терис ровным счетом ничего не смыслила и писать умела очень плохо. Убийца влила в себя еще несколько глотков травяного варева, после которого стало несколько теплее и навалилось непреодолимое желание забраться в кресло с ногами и заснуть. Сонное спокойствие порядком портило осознание того, что скоро придется вернуться в убежище, мысль о котором вселяла вполне ясное желание оказаться как можно дальше. Хотя бы в ближайшие дни не спускаться туда, не видеть лиц братьев и сестер, не проходить мимо двери Корнелия, за которой уже навсегда погасли свечи… Лучше уехать куда-то подальше, отвлечься на работу, занять себя выслеживанием жертвы, приготовлениями, поиском способа подобраться к ней. Да чем угодно, пока не отпустит чувство неприязни к семье.

 — Есть какая-нибудь работа? — борясь со сном, Терис с надеждой посмотрела на Спикера, склонившегося над бумагами и быстро писавшего что-то на одном из листов.

 — Пока нет, — он отложил перо и бросил на нее на мгновение переставший быть отрешенным взгляд, — Тебе есть, куда поехать?

 Терис не сразу пожала плечами, чувствуя благодарность за то, что ее желание не возвращаться в убежище было понято и, вроде бы, принято с неожиданным пониманием. Только ехать некуда.

 — Родственники есть? — вопрос прозвучал безо всякой надежды услышать положительный ответ, скорее, как некоторая формальность.

 Где-то точно есть; у матери остались родители и брат в Валенвуде, а портовый район Анвила наверняка полон отцовой родни — моряков, шлюх и контрабандистов. При всем этом никого из предположительно многочисленных родственников Терис не знала даже по именам.

 — Друзья, знакомые? — затянувшееся молчание было принято как красноречивый ответ.

 Терис закусила губу, почти с безразличием осознавая факт, что друзей у нее не водилось, не считая убитой почти год назад Харны. О других сиротах, кого в тот год выпустили из приюта в большой мир, она знала немного и не стремилась узнать больше. Кто-то успешно работал в гильдиях или занялся ремеслом, кто-то обзавелся семьей, еще несколько пошли по кривой дорожке и затерялись в глухих лесах Нибенея. И, даже встреть она их, едва ли кто-то узнал бы ее. Другие же знакомые были людьми крайне сомнительными, и Терис не рискнула бы связываться с ними лишний раз без крайней необходимости. Впрочем, оставалась Роз…

 — Есть знакомая проститутка в Бравилле.

 Лашанс какое-то время смотрел на Терис, после чего безнадежно отвел взгляд вернувшись к бумагам.

 — В этой дыре тебе делать нечего. Сходишь завтра за своими вещами, поживешь здесь.

 Терис едва не выронила стакан, но вовремя удержала его, только плеснув на руки уже не горячим отваром, на который она не обратила никакого внимания.

 — Правда можно?..

 — Можно, можно. Я же обещал тебе тренировки со скелетами, — Спикер перелистал и отложил в сторону чей-то отчет и взялся за следующий, заново обмакивая перо в чернила, — И алхимией заодно займешься.