Крупным планом

Я, быть может, потому, что Дом писателей сгорел, не выдержал:

— Анатолий Александрович, никаких наших помещений вы нам передать не можете. Вы можете их только отнять, как отняли у нас Дом писателя, отказавшись восстанавливать его после пожара.

— Почему? — спросил Собчак.

— Потому что все наши помещения, в том числе дворцы и особняки, которые занимают творческие союзы, передала нам советская власть ещё в 30-е годы. То есть тогда, когда вы ещё не родились.

В зале раздались смешки.

— Да где ваша советская власть? — воскликнул Собчак. — И власть ли она, если мы её, как пыль, смахнули своею властною рукой? А мы власть, и мы передаём.

Раздались аплодисменты. Громче всех аплодировал вице-губернатор по культуре Яковлев. При этом Маневич словно бы не участвовал в разговоре, задумчиво разглядывал картину, на которой изображён зимний пейзаж. А после заседания подошёл ко мне.

— Я знаю вашу проблему. В ближайшее время покажем вам несколько помещений и, надеюсь, решим вопрос о Доме писателей. Хотя бы временном.

Так и случилось. Мы посмотрели то, что нам предлагали, и остановились на Большой Конюшенной, 29. (Мы — это Глеб Горышин, Александр Скоков и я). Всё ждал случая поблагодарить Михаила Маневича за эту помощь и не успел — в августе 97-года его застрелили у Невского, когда он ехал на работу.

Теперь же, при Валентине Ивановне Матвиенко, не вылезаем из судов — пытаются отнять.

24 марта. Утром на пробежке. Две вороны на снегу.

— Эй, вороны, чего не поёте, весна ведь?!

— В прятки играем, — говорят.

— Как же вы играете, когда при одном месте?

— А так. Я закрою глаза — её нет, она закроет — меня нет.

Весна идёт неторопливо. По ночам морозы до 14, днём — около ноля. Снег подтаивает только на асфальте и на косогорах. Холодно. Ветер. Но солнце уже высокое. Греет.

25 марта. Марии — 1 год. Всей семьёй ездили в магазин за детскими игрушками. Купили кубики с буквами, цифрами и картинками на них, книжку Чуковского «Муха-цокотуха». Увидев на картинке усатого таракана, Мария стала рычать — показывать, какой он страшный.

Вернулись поздно. Саша купил торт. Завтра в него поставим единственную свечку — Мария будет её гасить.

26 марта. Утром Мария гасила свечку, мы ей помогали. Мы торт ели, а ей не давали — рано ещё. Хотя она просила. Ей дали ломоть батона, оказалось, мало. Дали ещё. Теперь порядок, в каждой руке по полбатона.

Мария — это восторг, это воплощённая любовь. Но пора как-то приучать её к чтению. У книг есть особое свойство: они служат верой и правдой тому, кто их читает. И отвечают любовью. Не знаю, проводилось ли исследование, насколько отличается умственное развитие детей, приобщённых к книге (даже если им читают взрослые, а сами они ещё не умеют читать), от детей, которые растут без книг. Убеждён, есть отличие.

29 марта. Позвонил первый секретарь Союза писателей Беларуси Анаталий Аврутин, приглашает в Минск на заседание Комиссии по культуре Исполкома Союзного Государства. Я сказал, переговорю тут со своими и дам ответ. Приглашу главного редактора газеты «Московский литератор» Ивана Голубничего. Если сможет, приедем с ним. Днём встретил его, сказал о звонке Аврутина — Иван Юрьевич с удовольствием принял приглашение.

Был в Московской писательской организации на заседании Совета по детской литературе. Представили 2-й и 3-й номера журнала «Подсолнушек». Полистал — живой, интересный журнал.

Говорили о понимании проблем подростковой литературы и нашем писательском противостоянии западной халтуре типа «Поттера».

Сейчас в рамках реформы образования на всевозможные «проекты» выделяются средства, гранты, и поворотливые люди уже побежали за ними. Надо бы знать, куда и зачем они бегут. Не вернутся ли они с деньгами, отпущенными не на созидание, а на разрушение?

В новой российской жизни, куда большинство из нас попало без нашего согласия, акцент с общественного, коллективного сместился к частно-собственническому. Всячески утверждается, что люди, в том числе дети, должны быть успешными. Но успешными ещё не значит внутренне состоятельными. И литературе необходимо учитывать это, в особенности литературе для детей.

Я был на Совете недолго, а когда почувствовал, что его члены подстраиваются под «жизненные реалии», задал только один вопрос — есть ли при правительстве Москвы издательский совет? Да, есть, но он почти не помогает писателям.

Я в течение десяти лет был членом Издательского совета при администрации Петербурга. И сказал, что, например, в прошлом году на книгоиздания он выделил 12 млн. рублей. Было поддержано около ста издательских проектов. Хорошо бы опытом Петербурга воспользоваться в Москве. И ушёл. Торопился в СП России, где состоялось представление только что вышедших в издательстве «Вече» четырёх книг под общим названием «В. Пикулю посвящается». Я один из авторов, мне наряду с другими предоставили слово:

— Здесь уже говорили об особой роли в жизни Валентина Пикуля его жены, друга, ныне вдовы Антонины Ильиничны Пикуль (она присутствовала на вечере). Многие годы она занимается творчеством мужа, изданием и переизданием его произведений. И сама написала несколько книг о нём. За её литературный труд, за её вдовий подвиг мы в Петербурге приняли её в Союз писателей России. Это было 11 лет назад. А в 1996 году мы вместе с ней открывали мемориальную доску Валентину Саввичу Пикулю на доме № 16 по 4-й Красноармейской улице в Петербурге. После её выступления я сказал: «Есть редкая порода женщин, которые верны своим мужьям и после их смерти. К ней принадлежит Антонина Ильинична, вдова писателя. Сегодня я хочу назвать ещё нескольких женщин: прежде всего Анну Григорьевну Сниткину — жену Фёдора Достоевского, Людмилу Владимировну Крутикову — жену Фёдора Абрамова, жену Виктора Курочкина — Галину Ефимовну, жену Радия Погодина — Маргариту Николаевну, жену ГлебаГорышина — Эвелину Павловну Соловьёву. Это женщины, про которых уже сейчас можно писать книги».

После всех выступлений, когда открылись «кулуары», ко мне подошла Людмила Яковлевна Колоярцева — двоюродная сестра В. Пикуля. Попросила, чтобы я подписал один из томов, где помещено моё обращение к Антонине Ильиничне по случаю 50-летия творческой деятельности Пикуля, что я и сделал с большим удовольствием. А она — то же самое на моём томе.

Обменялись телефонами. Я любовался её светлым лицом, высокой причёской, всею дородной статью. На неё бы равнялись нынешние модницы, вместо того чтобы голодать до скелетоподобия.

По дороге домой думал о своей петербургской писательской организации — каково там моим коллегам под руководством Бориса Орлова? И пришла мысль — провести в Москве, в МСПС вечер питерских писателей. Пригласить одного-двух прозаиков и трёх-четырёх поэтов вместе с «Невским альманахом» и его главным редактором Владимиром Скворцовым. Заранее предложить московским критикам и писателям посмотреть книги приглашаемых писателей, ознакомиться с «Невским альманахом» и устроить творческий вечер. А потом напечатать в «ЛГ» отчёт о вечере. Затем через какое-то время — другую группу, чтобы у них был выход на Москву и чтобы литературная Москва знала, что происходит в литературном Петербурге.