Крутая волна
Шрифт:
— А вот это не хочешь понюхать? — Демин свернул дулю и поднес к самому носу Хромова. —
Я те спробую!
Хромов отвел нос, обиженно спросил:
— Да ты што, ополоумел? Я к слову…
— Знаем, как ты к слову! В Ревеле с Грушкой три дня подряд пьянствовал?
— Дак ведь когда это было!
— Вот чтобы ничего подобного больше не было! — строго сказал Демин. — Не для этого революцию сделали. Теперь во всем нужен строгий революционный порядок.
— Порядок нужон, ох как нужон! — согласился Хромов. И запоздало рассердился: —Только ты мне кукиш тоже не суй, такого порядку революция
Демин удивленно посмотрел на Хромова и примирительно сказал:
— Ну извини, дядя Игнат.
— То-то и оно, — успокоился Хромов.
«Вот и устанавливаются новые взаимоотношения», — подумал Колчанов. Разговор сигнальщиков порадовал его тем, что оба они в общем-то за порядок. И все опасения Колчанова по поводу того, что трудно будет поддерживать на корабле дисциплину, неожиданно для него самого рассеялись. Ему вдруг стало легко, захотелось сказать этим людям хорошие, добрые слова, но таких простых, как у них, слов он не находил, а лезли все какие-то гладкие и холодные, из лексикона кают — компании. «Выходит, и мне у этих людей надо учиться», — с удивлением отметил он.
Теперь он внимательно прислушивался к разговорам и поэтому не сразу заметил, как резко упали обороты машин. А когда обнаружил, встревожился и, выдернув из переговорной трубы свисток, спросил машинное отделение:
— Что случилось?
— Давление пара упало.
Запросил котельное. Оттуда ответили:
— Коллектор пробило.
— Останавливайте котел, — приказал Колчанов и тотчас перевел рукоятку машинного телеграфа на «Самый малый».
Корабль сбавил ход, и море начало трепать его еще сильнее. Крен достигал двадцати градусов, невозможно стало держаться на ногах, Колчанов вцепился в поручень. Из котельного отделения не доложили, сколько трубок пробило в коллекторе и можно ли их заглушить. Вероятно, для выяснения этого необходимо какое-то время, и Колчанов не торопил с докладом. Но через полчаса запросил котельное. Оттуда почему-то никто не ответил. Выждав еще минуты две, запросил снова, и опять не ответили.
— Что они там, уснули? Демин, пойдите узнайте, в чем там дело.!
Демин ушел и как в воду канул. Прошло еще минут двадцать, а котельное на запросы не отвечало…
Наконец появился Демин:
— Там такое творится! Да вот комиссар расскажет. — Он кивнул на поднимавшегося следом за ним Заикина.
— Подгадили все-таки нам господа офицеры, — сказал Заикин.
— А что такое? — встревожился Колчанов.
— Пустили в котлы забортную воду. Соленую. Вот и полетели трубки.
— Но ведь мы стояли в Неве, откуда там соленая вода?
— Это сделано раньше, до перехода в Петроград, а теперь вот сказалось. Как мы тогда до Петрограда дошли, могли бы и не дойти.
— Но кому и как удалось это сделать? В котельном отделении все время вахтенный, он не мог не заметить появления там любого офицера, тем более что, кроме механика, туда почти никто из офицеров никогда не спускался.
— Вот и мы с механиком так же подумали. — Заикин рукавом вытер со лба пот.
— И что же?
— Решили, что это мог сделать только сам вахтенный.
— Допустим. Но как узнать, кто именно? — спросил Колчанов.
— Ну, эту загадку мы отгадали быстро.
Взяли список нарядов и сопоставили с записями в вахтенном журнале. Сразу обнаружили несоответствие: двадцать четвертого октября дежурил — Бес- караваев, а в журнале подделана подпись Желудько. Расчет верный: Желудько был связан с эсерами, подозрение в первую очередь падет на него.— Значит, Бескараваев?
— Он.
— Такой тихий, старательный матрос. Никогда бы на него не подумал.
— В тихом-то болоте черти водятся.
— Признался?
— Сначала отпирался, а когда запись в журнале показали, сознался. Говорит, старший офицер приказал. Я, дескать, не знал, для чего это. Врет, сволочь, знал! Ну, помяли ему немного бока, чуть за борт не скинули, нам с механиком едва удалось отбить его у матросов. Заперли в карцер.
— Проследите, чтобы самосуд не учинили.
— Выставили в охрану надежных ребят, не допустят. А судить будем по закону.
— Хорошо, — согласился Колчанов и спросил: — А как ведет себя Желудько?
— Желудько парень честный, хотя и заблуждался. Дивизионный врач Сивков ему мозги замутил. Ничего, прочистим, добрый матрос выйдет!
— Как говорится, дай бог. Остальные котлы работают нормально?.
— Боюсь, как бы и они не вышли из строя.
— Что предлагает механик?
— Надо остановить котлы, прощелочить. А на этом запаять трубки.
Колчанов пристально посмотрел на горизонт.
— Сколько это займет времени?
— Пока остынут, то да се — не менее суток понадобится. Да еще паять неизвестно сколько.
— Постарайтесь уложиться в самый короткий срок, — сказал Колчанов, переводя рукоятки машинного телеграфа на «Стоп».
Заикин ушел, а Колчанов склонился над картой, нанес счислимую точку и, указав Гордею карандашом на расположенный фжнее курса остров Гогланд, озабоченно сказал:
— Вот чего нам следует опасаться. Нас будет дрейфовать именно в эту сторону. Сейчас измерим скорость дрейфа.
Он взял секундомер и приказал выбросить балластину. Вскоре сказал Гордею:
— Скорость дрейфа два узла. Теперь от счис- лимой точки отложите вектор скорости и рассчитайте, через сколько времени нас нанесет на остров.
Гордей взял транспортир, приложил параллельную линейку, провел линию ветра, измерил Циркулем расстояние. До острова сорок девять миль.
— Через двадцать четыре с половиной часа подойдем к острову.
— Это если вплотную к берегу. Но ближе чем на две — три мили подходить к острову нельзя. Значит, остается менее суток.
Вскоре густо повалил липкий снег, потом стемнело, и даже в трех шагах ничего не было видно. От этого грохот стал еще оглушительнее. Потерявший ход, неуправляемый корабль то резко бросало в сторону, то накрывало волной, то вдруг начинало разворачивать и кренить так, что он трещал.
В полночь сорвало с кильблоков шлюпку, и она пошла гулять по палубе, сметая на своем пути все: кнехты, вентиляционные грибки, стойки лееров штормового ограждения. Освещенная прожектором, она неумолимо приближалась к кожуху машинного отделения. «Если пробьет кожух — машинное отделение может затопить. И тогда…» Что будет тогда, Колчанов представлял ясно.