Крутые виражи

– Рекомендую попробовать суп в горшочке. Если, конечно, вы не вегетарианка. Что-то я не подумал об этом, не уверен, что у них есть вегетарианские блюда, но мы можем попросить.

– Нет-нет, все в порядке. Возьму суп, – согласилась я.

– А теперь рассказывайте, Женечка, что у вас случилось. Я же вижу, вы расстроены.

– Вовсе нет. Все со мной нормально.

– Ну-ну, я уже не в том возрасте, чтобы меня было так легко обмануть. Даже девушке вроде вас.

– Вроде меня?

– Я же не в вакууме живу. Было время, когда в моем магазине вечно толпились студенты, молодежь, а сейчас – телевидение, Интернет, все у них есть и больше им ничего не нужно. Молоденькая симпатичная девушка в моем углу – это настоящий бриллиант. Она не может быть ординарной или посредственной. Так что рассказывайте, что там вас тревожит. Но сначала покушайте – на полный желудок неприятности кажутся менее страшными.

Нам принесли заказ. Суп действительно оказался невероятно вкусным. Я ела и думала над тем, как же хочется все рассказать. Хоть кому-то. Но я же рассказала Джо, а толку… личная жизнь, личная жизнь.

– Я… Мне кажется, мой папа изменяет маме, – честно призналась я, стараясь загнать внутрь тут же выступившие слезы.

– Вам кажется?

Я покачала головой:

– Я уверена.

– И вы чувствуете себя обиженной и преданной. Или вам обидно за маму?

Я растерялась. Какой странный вопрос.

– Он все время говорил, что семья для него много значит. А я ему верила, понимаете?

– Это вполне естественно, верить отцу. Я бы сказал, что неестественно обратное. Но, может быть, вы воспринимаете это слишком… близко к сердцу?

– А как это можно иначе воспринимать? – Я возмущенно всплеснула руками и едва не снесла уже пустой горшок.

– По-взрослому, – предложил он. Я растерялась:

– Что значит «по-взрослому»? Вы хотите сказать, что все мужчины изменяют женам и это совершенно нормально?

– Женечка, ну зачем же вы так! Просто отношения между родителями – это не та вещь, которую дети ясно видят.

Мне не хотелось его слушать. Не знаю почему – просто не хотелось. У него был такой сочув ственный, такой понимающий тон. Будто он разговаривает с маленьким ребенком. А я не ребенок. Уже нет!

– Мы можем сменить тему? – холодно предложила я.

– Да, конечно. – Старичок, казалось, огорчился, но последовал моему предложению.

Он рассказал мне про книги, которые появились в магазине, про проблемы с поставками… Не то чтобы я очень внимательно слушала, но после еды меня чуть разморило. Хотелось спать и плакать. Даже не знаю, чего сильнее. Михаил Петрович словно почувствовал мое состояние.

– Вот что, Женечка. Ехали бы вы домой. Вам нужно все обдумать.

Я кивнула. Явно не от чистого сердца. Домой мне не хотелось. Не только сейчас – никогда.

Мы наскоро распрощались. Кажется, старичок сам раскаивался в том, что влез не в свое дело. И правильно. Я советов ни у кого не просила. Может, поэтому я и стою на ветру на противоположном конце Москвы, вместо того чтобы рыдать в жилетки подружкам?

Телефон опять зазвонил.

– Женька, ну так как, вы придете?

«Почему этот Макс всегда так громко разговаривает? И опять это «мы». Воистину без меня меня женили».

– А ты Вилу звонил? – осторожно поинтересовалась я.

– Ты че, откуда у меня его телефон? Сравнила. Но я знаю парня, который знает парня, который работает в гараже у них, вроде как Мастер тоже будет. Приходите, будет клево!

– Хорошо, я, – я тщательно подчеркнула это слово, – приду.

– Круто. Увидимся через четыре часа!

Глава 4

Она всегда давала себе хорошие советы, хоть следовала им нечасто.

«Что, если он там тоже будет? Что, если его там не будет?» Я никак не могла решить, какой из вариантов страшнее. Если его там не будет – подробности прошлого вечера так и останутся покрытыми туманом, это пока я еще сдам анализы на все возможные заболевания, которых могла нахвататься. А если он там будет – что мне тогда делать? «Простите, вы не могли бы примерно описать, чем мы с вами занимались, а то меня терзают смутные сомнения». Женька-Женька, а еще казалась умной девушкой…

Отец позвонил около семи. Я как раз была в метро, слышно было плохо, и я была очень этому рада. Но когда-нибудь ведь придется с ним поговорить.

Я шла по новому району, окруженная клумбами со слабыми трупиками деревьев и электрическим светом. Так, где же этот дом? Стоило мне завернуть за угол, как стало понятно, что дальше можно ориентироваться на уши. Музыка рвалась из распахнутых настежь пластиковых окон квартиры на первом этаже. Мне наверняка туда.

Поднявшись по усыпанной штукатуркой лестнице, я оказалась перед распахнутыми дверями квартиры. Заходить внутрь было страшно, но я же не просто так пришла. Не с кузнецом, правда, но все-таки по делу. В большой комнате, полностью лишенной мебели, сидели несколько парней и девушек. Кто на корточках, кто на полу, кто на каких-то обрывках картона. У них тут что, ремонт?

Ко мне тут же подлетел Макс.

– О, Женька. А ты что, без Вила? – Он заглянул мне за спину, будто я могла там спрятать его кумира. Если я этого кумира правильно помню – его нужно в два раза согнуть для этого.

Я пожала плечами – пусть понимает как хочет.

– А соседи не против? – Я указала на огромные колонки, которые от выдаваемых ими же басов едва не подпрыгивали.

– Дом новый, еще никто не заселился!

В этот момент колонки замолчали, комнату наполнили громкие звуки двигателей. Кто-то газовал за окном.

– Ууу, Вил с Мастером приехали!

Гости с улюлюканьем кинулись на выход. Не все – те, кто был уже не в состоянии встать, все-таки остались на месте. Я смиренно последовала за толпой.

У подъезда стояли два мотоцикла – их уже окружила толпа, но поскольку росту во мне не 150, не 160 и уже даже не 170 сантиметров, я легко могла разглядеть водителей, особенно когда они наконец сняли шлемы. Один – крепко сбитый парень с эспаньолкой – меня не интересовал. Чего нельзя сказать о втором, вокруг которого особенно усиленно вились девушки. Парочка девиц прямо повисла у него на шее: одна что-то шептала ему на ухо, вторая просто нежно прижималась к груди. Не парень, а ходячее вместилище микробов. А он еще целовал меня вчера, как минимум – в щеку.

Я стояла в дверях подъезда, пытаясь побороть невесть откуда налетевшее желание снять очки. То ли чтобы не видеть всех этих обнимушек, то ли чтобы получше выглядеть. Даже не знаю, какой вариант хуже.

В этот момент Вил, как его там по паспорту, меня заметил. Наши взгляды встретились прямо над головами всех этих праздношатающихся балбесов. И тут он мне подмигнул! Какая несусветная наглость! Я резко развернулась и кинулась в квартиру. Правда, там тоже не особенно можно было спрятаться. В зале кто-то пил, туалет был закрыт, стоило мне открыть дверь в спальню, как раздались возмущенные вопли – хорошо еще, что свет не включила, не уверена что моя психика готова к такому зрелищу, учитывая, что голосов было не меньше пяти. В конце концов я села на кухонный подоконник. Окно выходило на другую сторону здания. Если отвлечься от своего отражения (огромных очков, длинного носа и узких губ), можно было разглядеть огни большой дороги – наверное, МКАДа или Дмитровского шоссе, несущийся поток машин, развязки, пробки. Вечер, люди торопятся домой. А я даже домой не могу поехать. Мне стало так жалко себя, что я едва не расплакалась.

– Отличница решила пуститься во все тяжкие? – низкий, мягкий, похожий на бархат голос раздался прямо над моим ухом. Я подпрыгнула и резко развернулась, уставившись прямо в оскалившийся череп.

– Так же и сердечный приступ недолго заработать! – возмутилась я.

Перед глазами промелькнул рукав черно-серебристой байкерской куртки. Я подняла взгляд выше – сначала на смешную вязаную шапочку с торчащими из под нее темными вьющимися волосами. Потом на большие зеленые глаза, прямой нос и капризно изогнутые губы. Пальцы начало неприятно покалывать. Я попыталась отодвинуться, но прямо за моей спиной был подоконник, на который мой собеседник и оперся руками, полностью лишив меня возможностей для маневров. От него пахло кожей, мокрым ветром и сигаретным дымом.