Кружева лжи
Шрифт:
Марк заварил чай, который напомнил ей детство. Мама тоже опускала сначала лимон и сахар в кружку, заливала кипятком и лишь потом добавляла мяту. Немного. Для тонкого аромата. Снежана уже и забыла какого это пить тот самый чай. Мамы давно не стало, а ведь только у неё чай получался особый. Снежана так не умела. При муже она даже не заикалась о мяте, ведь он её ненавидел. Называл вонючей травой, вызывавшей рвотный рефлекс.
Марк пододвинул чашку, мягко улыбнулся.
— У тебя ничего нет в запасах, — пожал плечами, — придётся пить пустой, но, если хочешь, я сбегаю в магазин.
—
— Точно? Снежинка, мне не сложно.
— Я… я не хочу оставаться одна.
— Конечно. Не подумал. Дурак…
Сначала пли молча. Она боялась услышать гадости о сестре, боялась, что придётся его выгнать. Он не знал, с чего начать, как правильно подобрать слова после совершённого предательства. Однако оба знали: молчание не спасёт, и рано или поздно поговорить придётся.
??????????????????????????Этот вечер, плавно перетекающий в ночь, стал для обоих откровением. Тайны, секреты были вскрыты, преграды сломлены. Впервые за долгое время — им казалось прошёл год после расставания — говорили открыто. С обидами, уколами, криком, непониманием, противоречием. Но говорили. Слушали. Пытались понять.
Марк излил всю свою боль из-за разрыва с женой. Он переживал не столько из-за Риты, их любовь давно исчерпала себя, сколько из-за дочери. Жена настраивала девочку против, и он не знал, как это исправить.
Не меньше его волновали и отношения со Снежаной.
Просил прощения за Ангелину и за Виту.
Она не понимала.
Тогда Марк сообщил всё, о чём поведала детектив, без ранящих подробностей — сухими фактами, какие много раз слышал от полицейских на прежнем месте работы. Но Снежана всё равно ударилась в слёзы.
Сердце не верило, а разум… Разум хотелось загнать подальше, а лучше уничтожить, чтобы только не думать о том, в кого превратилась сестра. Это было дико, невозможно больно.
Когда от разговора осталось лишь многоточие, а от сердца пепел, Снежана сама прижалась к Марку, и так они долго сидели в тишине, глядя на снег за окном. В тот миг он понял, что не готов терять Снежану и начал строить радужные планы по знакомству любимой с дочерью. Она поняла: ей не нужен никто, кроме сестры.
Снежана обязана была узнать, что произошло с Витой и с её собственной памятью.
Сейчас её волновало только это.
Александра, надев согревающие носки цвета апельсина, цвета, придающего силы, удобно устроилась на диване и, окружив себя маркерами-помощниками, принялась выписывать отдельные фразы. Оттенок выбрала ядовито-жёлтый. Именно он ассоциировался с манипуляцией, а именно в этом детектив и подозревала мать Виталины, Клару Евгеньевну. Даже в тех немногочисленных записях, какие имелись, отчётливо прослеживалось давление на неокрепшую детскую психику. Так, в ранних записях, где буквы ещё были корявыми и сильно падали на правую сторону, что сохранилось и у взрослой Чириной, и в этом старик Анюхин несомненно бы увидел признак крайней импульсивной, нестабильной личности, неоднократно упоминалась одна и та же фраза Клары Евгеньевны:
«Только я тебя люблю. И папа. Ты же знаешь, верно?»
Так же повторялись следующие слова:
«Кто тебя считает самой лучшей? Мама считает самой лучшей».
И постоянно, вне зависимости от ситуаций, как с маленькой Витой, так и повзрослевшей, звучало слово «запомни». Казалось бы, обычное слово: простое непримечательное,
но в нём Александра слышала угрозу. Буквы окрашивались тем самым ядовитым цветом.«Могли ли на девочек воздействовать гипнозом? — задумалась Селивёрстова, жирно обведя красным собственное предположение. — И кем на самом деле была Клара Евгеньевна? И что стало с новым отцом Виты?»
Ответы на эти вопросы нашёл Рукавица, обнаруживший ещё один тайник прямо в полу, за кроватью. Под картиной с силуэтами на крыше.
— Твою ж… — Рукавица выпустил сигаретный дым, отдал находку криминалистам, набрал Селивёрстову. Новая информация никак не отменяла убийств и не делала Чирину лучше, но заставляла задуматься о словах Александры.
Глава 52
Дорога петляла за город, служебная машина, выделенная Рукавицей, неслась сквозь снежную стену. Поднялась настоящая пурга. Видимость была недостаточной, но водитель, сотрудник того же Владимира Андреевича, справлялся с поставленной задачей: он ловко выкручивал руль перед тем, как столкнуться с таким же заблудившимся в метели автомобилем, как и они сами.
Место, куда направлялась детектив, располагалось даже ближе, чем коттеджный посёлок «Жемчужина», однако, непогода тормозила путь, отдаляя желанную цель.
Дорога порядком вымотала и без того уставшую Александру. После разговора с Рукавицей она готова была сорваться в путь сию же секунду. Лишь напоминание Владимира Андреевича о том, какие порядки в нужном им заведении остановили её, вынуждая сидеть в ожидания утра.
Ночью Селивёрстова едва ли поспала хотя бы пару часов: терзали мысли и образы, тугими струнами тянулись нервы. Её догадка о манипуляции оказалась верна, однако, детектив и не подозревала того, что ещё скрывает прошлое Чириной.
Стоило закрыть глаза, как перед взором вставали две маленькие девочки семи и девяти лет, две пленницы чужой воли.
Две заплутавшие души.
Злость копилась в сердце Александры. Злость на монстров, игравших чужими судьбами. Злость вынудила согласиться на служебную машину, лишь бы поскорее оказаться на месте. Она же давала силы держаться после беспокойной ночи и притворяться, будто всё хорошо, отвечая на вопросы водителя.
Злость помогала держать привычный образ.
Длинное здание встретило холодным серым фасадом. Заледеневшие побитые скульптуры, бывшие некогда настоящими произведениями искусства, смотрели настороженно.
Александра дала знак рукой, чтобы водитель ждал её в машине, и вошла в здание — частную лечебницу, дом. Его называли по-разному.
Охранник взял корочку, взглянул без особого интереса, сделал звонок и после этого указал на лестницу.
— Лифт только для персонала и пациентов, — обронил зачем-то.
Александра это и так знала.
Второй этаж. Длинный и совершенно пустой коридор. Чистота, режущая глаз, давящая тишина, запах лекарств. Александра постучала в дверь кабинета заведующей.
— Входите.
Крупная женщина в кресле поднялась навстречу.
— Значит, это вы детектив Селивёрстова, — произнесли её полные губы. — Никак не ожидала увидеть здесь кого-либо из представителей закона. Вы ведь сотрудничаете с полицией, насколько меня уведомили.
— Верно.
— Но зачем полиции понадобился наш пациент Чирин?