Кто посеял ветер
Шрифт:
— Они представляют какую-нибудь ценность? — Пия ничего не смыслила в автомобилях, тем более в старых и спортивных.
— Думаю, да. — В глазах Кема вспыхнули искорки. — Особенно этот «Мерседес» 300 SL, который стоит целое состояние.
Он вынул свой мобильный телефон и сфотографировал автомобили со всех сторон.
— Неудивительно, что дети Хиртрайтера не сильно опечалены, — заметила Пия. — Они рассчитывают на хорошее наследство.
Незадолго до этого Боденштайн рассказал ей по телефону о посещении отделения судебной медицины. Пия и Кем закрыли ворота амбара и направились к пруду. Командиру полицейской группы сообщить им было, в сущности, нечего. Вся территория вокруг места
Водолазы спустились в пруд по короткой деревянной лестнице. Дождь постепенно усиливался. Пия натянула капюшон своей ветровки на бейсболку и задумчиво смотрела на рябь, которую вызывали на поверхности воды капли дождя. Промокшие джинсы прилипли к ногам, а ветровка отнюдь не обеспечивала комфорт, обещанный производителем. Водолазы прекратили поиски уже спустя четверть часа после их начала.
— Видимость в этой жиже практически нулевая, — посетовал один из них. — А на дне сплошной ил. Если бросить в пруд тяжелый предмет, его тут же засосет.
— Тем не менее спасибо, — сказала Пия. — Попытаться все же стоило.
Внезапно над ней на бреющем полете прошелестело что-то темное, и она инстинктивно спряталась за спину Кема.
— Что это было?
— Ворона, или нечто в этом роде.
Кем огляделся. Черная птица села на ветку вишневого дерева, под которым было найдено тело Хиртрайтера, и высокомерно уставилась на них. Затем она раскрыла клюв, захлопала крыльями и громко каркнула. У Пии по коже побежали мурашки.
— Это ворон, — поправила она коллегу. — Ворон крупнее вороны, и у него изогнутый черный клюв.
— Ворона, ворон, какая разница… — Кем пожал плечами. — Ладно, поехали. Я замерз, как собака.
— Не спеши. У Хиртрайтера жил ручной ворон. — Пия посмотрела на птицу, которая спокойно сидела на ветке и наблюдала за ними. — Почему он сидит именно на этомдереве?
— Совпадение? — предположил Кем.
— Нет, — сказала Пия. — Я не верю в подобные совпадения.
— Только, пожалуйста, не говори, что ты веришь, будто ворон способен дать показания.
— Именно это мне и пришло в голову. — Пия была настроена вполне серьезно. — У воронов хорошо развит интеллект. И он жил у Хиртрайтера много лет.
— К сожалению, на роль свидетеля птица не годится. Она же не сможет указать на убийцу при очной ставке.
Пия заметила, что ее коллега с трудом сдерживает улыбку.
— Ты смеешься надо мной, — сказала она ему с упреком и улыбнулась сама. — А зря. В нашем деле порой случаются самые невероятные вещи.
— Понятно, агент Скалли [19] , — произнес Кем с добродушной ухмылкой. — На экране телевизора, но не в реальной жизни. Иначе нам было бы слишком легко работать.
19
Агент Скалли — главная героиня популярного телесериала «Секретные материалы».
— Неужели в этом была необходимость? — Советник уголовной полиции доктор Энгель, сидевшая за письменным столом со сдвинутыми на кончик носа очками, покачала головой. Она даже не предложила Боденштайну сесть. — Адвокат семьи Хиртрайтер подал мне жалобу, выдержанную в самом резком тоне. Он утверждает, будто речь идет о недопустимых методах допроса в соответствии с параграфом 136а Уголовно-процессуального кодекса. Почему
ты заставил их опознавать труп?— Все трое имели мотив, — ответил Оливер. — Мотив ценой три миллиона евро. И, к сожалению, они уже знали о произошедшем, когда мы с госпожой Кирххоф сообщили им о смерти их отца.
— Как так?
Боденштайн вздохнул.
— Тело обнаружил мой отец. Он был лучшим другом покойного и поэтому позвонил его детям. К сожалению, я не мог воспрепятствовать этому.
— Ты уже проверил их алиби?
Доктор Энгель указала ему на стул. Неизбежная фаза демонстрации власти подошла к концу.
— Нам еще неизвестно точное время наступления смерти, так что пока в этом нет смысла. По крайней мере, дочь весь вечер, предшествовавший убийству, провела в усадьбе отца. Правда, она сказала мне об этом только тогда, когда узнала, что ее там видели. Якобы она хотела навести там порядок. И якобы она его не видела, а заметила незнакомый автомобиль, который в течение нескольких минут стоял перед воротами с включенным двигателем.
— Якобы?
— Мне известно, что она и ее братья многие годы находились в ссоре со своим отцом. В тот вечер они хотели убедить его продать участок принадлежавшей ему земли за три миллиона евро. Хиртрайтер не хотел ни в коем случае продавать участок, а его дети хотели во что бы то ни стало вынудить его сделать это. Кроме того, Фрауке умеет обращаться с оружием. Людей убивали и за гораздо меньшие деньги.
Доктор Николя Энгель задумчиво смотрела на него.
— Хорошо, — сказала она в конце концов. — Что ты собираешься предпринять в дальнейшем?
— Между гибелью Людвига Хиртрайтера и гибелью Рольфа Гроссмана существует связь, поскольку в обоих этих преступлениях подозревается один и тот же человек. До сих пор нам не удалось допросить его, но сегодня вечером мы с ним встретимся. Получив из отделения судебной медицины результаты вскрытия и узнав время наступления смерти, мы сможем проверить алиби троих детей Хиртрайтера и другого подозреваемого.
— Какое отношение имеет к этому делу твой отец?
— Никакого. — Боденштайн удивленно поднял брови. — Хиртрайтер был его другом. Они договорились встретиться сегодня утром, и когда Хиртрайтер не появился, мой отец отправился на его поиски. И, к сожалению, нашел.
На столе советника уголовной полиции зазвонил телефон. Она взглянула сначала на дисплей, потом на Боденштайна.
— Спасибо. Для начала неплохо, — сказала она. — Держи меня в курсе расследования.
— Обязательно. — Он понял, что свободен, и поднялся со стула. Доктор Энгель подняла трубку и ответила звонившему абоненту.
— Подожди, Оливер.
Боденштайн обернулся. Она улыбалась, зажав ладонью микрофон телефонной трубки.
— Будет лучше, если пресса не узнает о причастности твоего отца к этому делу.
Он уже было открыл рот, чтобы сказать, что его отец совершенно не причастен к этому делу и что ему нечего сказать прессе, но она вновь поднесла трубку к уху. Боденштайну не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть и покинуть офис.
Его желудок жалобно заурчал. У Оливера с утра не было во рту ни крошки. Он отказался от донер-кебаба, когда они остановились по просьбе Пии возле закусочной по дороге в комиссариат, как потом отказался от куска торта, предложенного ему секретаршей доктора Энгель, которая праздновала свой день рождения. Прежде он этого не замечал, но теперь, казалось, люди постоянно и всюду только и делали, что ели. Когда он вошел в кабинет Остерманна, тот грыз плитку шоколада, а Катрин Фахингер сидела, прислонившись к кофеварке с тарелкой в руке, и жевала кусок праздничного торта. У Боденштайна потекли слюнки. Катрин Фахингер заметила его жадный взгляд.