Кто такая Марта
Шрифт:
Долгое и печальное мычание Ингея снова докатилось до слуха.
«Прости», — мысленно сказала ему.
По удобной дороге мы прошли недолго. Затем Стэк слетал на разведку и обнаружил, что перед городом стоят грабители, о которых нас предупреждали синерогие. В результате пришлось сойти с дороги и идти в долгий обход по лесу. Шли тяжело. Грязь порой доходила до икр, а тропы не существовало и в помине. Под ногами громко ломались ветки, наши шаги отдавались в тишине леса глухим эхом, напоминая о том, что нас могут услышать, заметить, напасть. Ветер носил с собой запах влаги и
Полностью полагаясь на своего попутчика, я шла молча, стараясь не отставать. Внутренне крыло облегчение, что я, наконец-то, свободна, что иду к озеру, что не одна. Одновременно скребло сожаление — о Сокуре, который остался лежать в повозке, о Таране, на которого я не держала зла, и даже об Ингее, который остался беспомощно стоять на дороге.
…о Сокуре. Особенно, о Сокуре. Я не хотела с ним так расставаться.
Я над тобой не смеялся, честно. Ты так красиво веришь…
«Высокородный… Высокородные…»
Перебирая воспоминания, я накладывала их на новую информацию и все равно не могла понять, что они делали, зачем тянули меня в Денир. Разве им могут быть нужны только деньги? Туманная надежда, что мы еще можем увидеться, упорно смешивалась с отрезвляющим «скорее всего нет».
Вечер спускался все ниже. У неба воздух был светлым, но чем ниже к земле, тем темнее он становился. Просто черное одеяло, густо сшитое из шепчущих теней и пронизывающего холода.
От перехода по лесу я ужасно устала, посадила на руки и щеку несколько царапин от злых веток и насквозь промочила ноги. Ботинки противно хлюпали на каждом шаге. Мокрые листья, сбитые нахлынувшим ветром, шуршали под ногами. Сначала шорохи заставляли сердце биться быстрее, затем стало все равно — усталость забрала себе эмоции. Дождь к тому же снова начал накрапывать.
— Почти на месте, — уже глубокой ночью произнес Стэк. Он уже несколько раз оборачивался вороном и возвращался. Мы подходили к Дениру, только вот никакого облегчения это осознание не несло.
«Никакого общения, никаких больше встреч, — ультимативно заявил Стэк еще на подходе. — И никаких трактиров. Зайдем в Денир только для галочки, чтобы выполнить обещание, затем сразу выйдем».
Вместо леса впереди темнели дома, кое-где освещенные маняще-желтыми фонарями. Едва передвигая ноги, я уныло шла к ним, зная, что фонари мне не светят — придется уйти. Ноги гудели — нам пришлось порядочно обойти город, чтобы идти по главной дороге. Там стояла охрана, с ней встречаться не хотелось, поэтому Стэк нашел в темноте другую, крохотную грязную дорогу. Она служила, наверное, для скота, и мы шли по ней. Дождь то прекращался, то моросил, то опять прекращался.
По колено в грязи, по макушку в ночи, я едва поднимала ноги, но не жаловалась. Чего мне жаловаться, я и так обуза для быстрого крылатого…
Мы встали под узкий карниз крайнего дома. Дом спал, как и весь город, даже собаки не брехали. В Денире царствовали только дождь и ночь. Стэк оценивающе оглядел меня. Стоял он прямо, уставшим не выглядел. Плащ блестел от влаги.
Стараясь
не застонать, я оперлась спиной о мокрый камень и выжидательно посмотрела на Стэка, ожидая команды.— Терпи, Марта. Ночуем за городом, — тихо и строго напомнил он, будто я умоляла его остаться.
— Теплю. — Не прекословя, я кивнула и поглубже натянула на голову капюшон. Парик я второпях забыла в повозке. Его теплого слоя на голове ужасно не хватало.
Будто решив испытать наше терпение в полной степени, дождь злорадно полил стеной. Я обреченно посмотрела в оглушительную мокрую черноту. Как в ней ночевать, я не представляла, но была готова пробовать. Зайцы они же как-то спят в непогоду? Волки, лоси… Будем как лоси. Водоплавающие…
— Идем? — сдавленно чихнув в рукав, я подняла глаза на Стэка.
Сдвинув брови, Ворон мрачно поглядел на грозу. Его губы скривились, красноречиво выражая сразу несколько десятков неприличных слов. Молча и раздраженно мотнув головой, Стэк потянул меня в город.
Глава 23. Я спокоен
— Никуда они не денутся, — повторяю Соку. — Погода смотри, какая… Нелетная! Некуда им деться. Найдем!
В голове слегка шумит после удара. Но я вполне бодр, в словах уверен. Кроме Денира податься этой парочке некуда.
Ночной въезд не поощряется, главные ворота закрыты. Сую мокрому охраннику монету, чтобы не ерепенился. Он меня и так знает, но монету берет, не стесняется.
— Девица с вороном не заходила? — спрашиваю.
Качает головой.
— Если зайдут, дай знать. Не поскуплюсь.
Угукает. Добро…
Мы въезжаем уже глубокой ночью. Колеса грохочут по камню, и из какого-то окна доносится истошное:
— Да дайте же поспать! — Это все из содержательного, дальше голос истерично матерится. — Куски навоза, чтоб вас черви сожрали! Чтоб вас…
Нахохлившийся Сок сидит на козлах рядом и щурит желтые глаза, провожая ненавидящим взглядом окно, из которого прозвучал крик. Против обыкновения, ни разу не улыбнулся. Сидит, только шипит, поганец рыжий. В кои-то веки я успокаиваю его, а не наоборот.
У нас с Соком за год знакомства образовалась гармония. Не знаю, как. Вроде не должны были, но как-то приклеились друг к другу, дополняем по очереди. Я добрый — он злой. Я психую — он успокаивает. И наоборот. Сейчас я спокоен как утренний летний луг, хотя мог бы и волноваться, сама дочь верховного, как-никак… Но я не волнуюсь. Встреча с ней — это подтверждение, что сам Порядок одобрительно хлопает меня по плечу и улыбается. Значит, так и должно быть. Так и должно…
Я снова смотрю вверх.
— Найдем… — не спеша говорю. — Ладно, ворон он может свинтить… А она далеко не уйдет, сам посуди.
— Не уф-ферен, — Сокур фыркает как злой намокший кот. — Стэку что? Ему под дождем нормально, с-сел на веточку и сидит, хвост не промокает. Он не тупой, должен понимать, что в городе лучше не ночевать, что мы поедем в город. К ней может не прислушатьс-ся. Может заставил ее сидеть в луж-ж-же…
Ну, расшипелся… Кошу глазом. Еще и ногой дергает.
Слушаю, качаю головой. У меня другое мнение.