Кто здесь

Торнвил снова прошел в пилотскую кабину и распорядился связать его со службой охраны Центра.

– Я продиктую вам четыре фамилии, а вы проверьте, кто из этих сотрудников покидал помещение Центра с десяти тридцати до часу дня.

На другом конце его попросили минуту подождать...

– Никто? Вы в этом уверены?

Ему справедливо заметили, что в этом уверена компьютерная система.

Торнвил вернулся на место.

Радиосвязь по индивидуальному передатчику из их помещений исключена - здание экранировано. То есть все эти четверо вне подозрений. Но что-то ему не понравилось на том совещании... Ложное ощущение? Возможно. Только раньше такие ощущения его никогда не подводили... Ему не понравилось, что Блюм начал дергать его с утра? Да, и он раздраженно ответил, когда Николь вошла и об этом ему сообщила... Блюм ведет себя необычно, нервничает, торопит... И в то же время не торопится провести операцию местными полицейскими силами? Чтобы не вводить в курс дела их руководство? Чепуха! Это же оперативное задержание, полиция обязана оказывать им подобную помощь. Потом, через час, туда просто переслали бы постановление прокурора на арест всех задержанных с переправкой их к ним в Центр. Какие еще объяснения? Он тогда в кабинете просто не стал спорить с категоричными указаниями Блюма... Значит можно сделать только два вывода: либо те люди сами вели наблюдение за собственным ателье и заметили что-то неладное, либо их уведомил один человек из двух - он, Торнвил, или Блюм. Да, именно такую же раскладку наверняка уже сделал в своей компьютерной голове и сам Блюм. "Если она ему вообще нужна, - продиктовал ему холодный профессиональный ум, - Теперь он будет тебя топить. Скорее, начал уже это делать".

– Бирс... Но это не настоящая ваша фамилия, не правда ли?

– Разумеется, не настоящая.

Андрей расслабленно сидел в кресле, нога на ногу, поглядывая в окна просторного загородного особняка.

Профессионально у них тут все сделано. И место для особняка выбрано так, что на большом расстоянии вокруг него только редкие невысокие елки. Идеально контролируемая местность. Машину для прослушивания сигналов с его микромодулей поставить ближе, чем в километре, нельзя. Постороннего человека тоже легко заметят. Для этого выставлены люди. Их, видимо, много, и они грамотно разбросаны парами. Он успел заметить такие посты внешнего наблюдения, когда его сюда везли. А в мире ведь нет еще техники, которая могла бы снимать звук с таких, как у него, крошечных модулей с расстояния более четырех-пяти сотен метров. С модулей, которые вшиты в кожную ткань. Они это прекрасно знают. Поэтому, когда его вежливо, но очень тщательно обыскивали, их интересовали лишь более мощные портативные устройства.

– И вы остановились в гостинице "Метрополь" под этим именем.

– Под этим, проверьте.

– Уже проверили пока вас везли.

Они были вдвоем в большом полуовальном кабинете. И этот улыбчивый человек, лет сорока пяти, уже минут десять задавал ему малозначимые вопросы. Впрочем, улыбка искусственная, напускная.

– Но настоящего своего имени вы нам не откроете?

– Нет, не открою. Почему мы должны быть менее осторожны, чем вы?

– Справедливое замечание, мистер Бирс, вполне справедливое.
– Человек нажал на одну из многих кнопок перед собой и проговорил уже не ему, а кому-то, кого не было в этой комнате: - Итак, что вы скажете об акценте нашего американского друга.

– Акцент квалифицирую как подлинный, - прозвучало ему в ответ.

Андрею это прибавило настроения. Не в том, конечно, что они могли вычислить его по природно неродному английскому акценту, а то, что пытаются ловить на такой ерунде. Значит, недооценивают, полагают, что могут дело иметь с дилетантами. "Люблю я мелкие недочеты в стане противника", - как выражается в таких случаях генерал.

– Ваша сторона предлагает мир? Примирение? Оригинально, мистер Бирс, крайне оригинально. Еще вчера, в моем собственном вчера, - пояснил человек, - вы жили одной единственной мыслью о полном нашем уничтожении. И предлагаете теперь мир? Вы, несомненно, люди с юмором. Смех, полагаю, будет последним, что, проиграв, мы от вас услышим.

Его собеседник и сам рассмеялся, но как смеются не от радости, а от какого-то внутреннего удовольствия.

– Как бы тогда там ни было, война сейчас бесполезна, спокойно отреагировал Андрей.
– Что могут сделать друг другу ядерные державы?

Кажется эти последние его слова только усилили радостное состояние собеседника. Тот даже подпрыгнул в кресле и, откинувшись на спинку, с полминуты глазел на Андрея как на диковинную и, вместе с тем, абсолютно ненужную штучку.

Потом он нажал одну из кнопок и его лицо сделалось строже. Тут же стол между ними поехал обеими половинками в стороны и в его середине образовалась большая светящаяся панель. "Карта мира", - сразу заметил Андрей.

– Видите, - довольно сообщил человек, - мы сориентированы. Я на Севере, вы на Юге.

– И что из того?

– Это политическая карта, где обозначены страны. А вот, он снова нажал на кнопку, - она стала географической, горы и реки.

Андрей только пожал плечами:

– Я изучил ее еще в средних классах школы.

– Правда? Какая удача. Тогда скажите, пожалуйста, что ближе всего к вам, там на Юге?

– Антарктида.

– Вы хорошо учились, мистер Бирс, действительно Антарктида. Она на обеих картах белая.

– Ничья земля, покрыта льдом. Поэтому и белая.

– Великолепно, мистер Бирс, просто великолепно! Ваши педагоги вправе вами гордиться!

– Не очень понимаю, к чему этот тон.

– Сейчас поймете. Только давайте еще посмотрим. С какой параллели уходит вниз Антарктида?

Андрей взглянул на светящуюся карту:

– С шестидесятой.

– Странно, не правда ли? На Юге после шестидесятой параллели начинаются километровые льды, а на Севере за такой же шестидесятой параллелью спокойно живут скандинавы, расположены крупные российские города. Летом три месяца очень тепло.

– Я это знаю.

Человек снисходительно поморщился:

– Конечно, мистер Бирс, после того как вы безошибочно указали на карте Антарктиду, но я спрашиваю не об этом. Как климатически несимметрично устроен земной шар? Вас это не смущает?

– Ну что ж теперь делать, - включаясь в эту игру ответил Андрей, - устраивали-то до нас с вами. А жить надо.

– Хм, попробуем дальше. Огромный ледяной массив на Юге три четверти мирового льда, но в Северном полушарии тепло, хотя там есть свой холод на полюсе. Но очень тепло. Вам жарко, ведь, летом в Нью-Йорке? И в Калифорнии?

– И даже в Канаде, могу добавить...

– Вот, мистер Бирс, мы приближаемся. Огромный массив льда на южном полюсе, не только по площади, но, что не менее важно, и по толщине. Именно он создает земной температурный баланс. Представьте, теперь, что этого льда стало наполовину меньше... Представили?

– Не представил.

– Давайте попросим об этом вычислительную машину, она нам поможет.

Несколько секунд Андрей слушал электронный шорох, потом машина сыграла два победных аккорда и на панели появилась другая картина...

Все континенты, вроде бы, на месте... Контуры береговые в основном те же... Что ж изменилось? Добавился разной интенсивности оранжевый цвет... Так, он везде, и пропадает только за шестидесятой северной параллелью. Там приятные зеленоватые оттенки... и то не сразу...

– Ну как?

– Что "ну как"?

– Мы спустили в океан половину льда из Антарктиды.

– Потом расскажите как это у вас получилось.

– Обязательно, а сейчас посмотрите на оранжевую окраску. Куда вы смотрите?

– Кошка на подоконнике.

– Пусть посидит, в России много уличных животных. У вас дома есть кондиционер?

– И телевизор. И пылесос...

– Их мы пока оставим в покое. Так вот, Антарктида кондиционер планеты. И как всякая техника, требует целостности, отдельной своей частью работать не может. То есть на этой картине кондиционер практически не работает. Средняя интенсивность окраски, вон там, где Нью-Йорк, Чикаго, соответствует летней пятидесятиградусной жаре. По Цельсию. Зимой - плюс тридцать. Но влажность, мистер Бирс! Учтите, что льды Антарктиды - это пресная вода и они составляют девяносто процентов пресной воды планеты. И большая часть растаявшего льда не перемешается с морской водой, а в процессе таяния испарится. Присоединившись к атмосферной воде, она увеличит влажность не менее, чем вдвое.