Кукловод: Реквием по Потрошителю

— Акияма Рейко, — рычание вырвалось с хрипотцой, и пальцы вцепились в раму картины, будто в шею незавершенного произведения искусства.

Тот день всплыл обрывками воспоминаний. Цепь, разбитое окно, осколки на газоне. Окропленная кровавыми слезами трасса. Акасуна не спешил, отуманенный тщеславием, — материал повредил ногу и не мог убежать далеко. Однако, когда Акасуна вышел на трассу, на месте, куда бежала Рейко, её уже не оказалось.

Тогда он ощутил чувство, доселе забытое, — страх, инстинкт выживания. Вынужденный прервать ритуал, он бежал из города, ожидая, когда во всех сводках новостей появится его портрет. Но его ожидания не оправдались. «Асаори Накусу» так и не объявили в розыск как серийного маньяка. Ничего не понимая, Сасори даже дерзнул приехать в Токио, но в учебном заведении Акиямы смог узнать лишь то, что Рейко исчезла и была отчислена.

Тогда он самонадеянно разрешил её судьбу: бедняга, скорее всего, покончила с собой. Или пьяные кавалеры нашли её на трассе, украли, изнасиловали и выбросили тело — более логичный вариант.

Если он считал себя все это время в безопасности, почему Акияма ошивалась вместе с детективом по делу Потрошителя, который явно прибыл со спецагентами, что дерзнули сегодня допросить его?

— Что я теперь должен делать?

В родной атмосфере из гармонии ароматов краски и ацетона Акасуна сидел на стуле в мастерской, сгорбившись под тяжестью вопросов и спрятав лицо в ладони.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Звонкие, но ленивые аплодисменты эхом прокатились по мастерской. А игривый смешок раздался где-то на уровне макушки вместо мигрени. Бледные холеные руки сцепились крестом на шее, отчего Акасуна ощутил фривольное прикосновение чужого тела к спине. Неестественно теплого, но привычного.

— А-ки-я-ма Рей-ко, — по слогам пропел нервный девчачий голос. — Бедный, бедный мой Маэстро.

Оголенные участки тела под девственно-белым платьем мерцали бледностью заиндевелой розы. Чистый лазурный взгляд, обрамленный нотками уставшего безумия, томно прикрылся, и Инаеси Нарико прижалась щекой к виску содрогающегося в дрожи художника.

— Эта девчонка может стать большой технической помехой. Нет ничего хуже врага, чьи мотивы и цели не поддаются логическому объяснению. Ведь, — Нарико, все еще обнимая Сасори одной рукой, жеманно вскинула другой, — если бы она дала твой фоторобот, тебя бы все равно уже поймали.

— Уйди, — прорычал Акасуна, согнувшись еще сильнее, словно это помогло бы скинуть руку Токийского Потрошителя, чьи наконечники Нэкодэ впились в кожу, раздирая рубашку.

На лице Нарико всплыло лукавое безумство, а улыбка натянулась струной от уха до уха.

— Ты меня прогоняешь, любовь моя? Снова? А мы ведь так с тобой похожи, — полный бешенства визг вырвался из груди неестественно погрубевшим тоном, чуть приглушенным из-за трансформировавшейся маски, в которую Нарико вцепилась когтистой перчаткой. Она оттягивала слой, словно резиновую кожу, что слилась с её лицом. Тянущая субстанция издала скользкий звук, будто раздавленная змея. — Сасори, я ведь единственная, кто мог понять тебя! Смысл вечности! Ты веришь в вечность красоты, когда я верила в бессмертие Мастера, в чем оказалась права! Но теперь я не могу поддержать тебя, ведь ты сделал меня своим произведением искусства!

Досадный вздох вырвался вместе со скрипом отпущенной кожи маски. Инаеси сетующе развела руками, пожав плечами.

— Я самый что ни на есть твой дебют. Твой верный спутник, твой грех и свет.

Сасори вздрогнул, ощутив лезвие стали на щеки, что тешило его ласкающей рукой.

— Послушай меня, Сасори, я еще никогда не давала тебе плохих советов. Убей, убей эту девчонку! — Нарико, стоя слева от Акасуны, с перекошенным в гневе лицом извергала эти ядовитые слова прямо на ухо. — Создай из Акиямы Рей произведение искусства! Ты должен завершить начатое!

Взгляд Сасори, спрятанный за окропленными в краске пальцами, задрожал.

Словно заядлая кокетка, Нарико выпрямилась, накручивая платиновый локон на палец, и промурлыкала, прижав ладони к раскрасневшимся щекам:

— Я чуть не кончила от одной мысли, как смазливое личико этой сучки перекосит при встрече с тобой! Восхитительно! — Вскинутые к потолку руки разжали остро наточенное оружие, что сверкало так же, как и блестящие безумием глаза. Нарико захохотала, кружась вокруг своей оси, но вынуждена была прервать свой маленький вальс — в неё прилетела наполненная краской банка, что каскадом оставила ярко-желтые брызги по мастерской, в том числе и на теперь запятнанном платье. Нарико застыла в пространстве, даже белокурые локоны и подол платья замерли в легком движении, словно невидимый зритель нажал на кнопку паузы.

— Да заткнись ты уже, наконец, чокнутая сектантка, твое место на столе Мастера! — бойкий задорный голос Дейдары заставил Акасуну выйти из прострации.

Дейдара, фривольно расположившись на другом столе рядом с выходом, все еще держал вытянутой руку, что пальнула в Нарико краску.

Инаеси под невидимой волей рухнула на пол и, испачканная в краске, оттолкнулась на локтях, гневно вспылив:

— Сам заткнись! Тебя вообще грохнул мой шизанутый братец! Ты здесь слова не имеешь!

— Да что ты говоришь, жертва инцеста? — Дейдара наигранно выпучил глаза, ударив себя по щекам, словно в порыве инсайта. — Разве мы с тобой оба не мертвы? А, не, нас типа увековечили, ну, по крайней мере, тебя то уж точно.

Дейдара спрыгнул со стола, юркнув к отстранено смотрящему в одну точку Сасори.

— Дружище, не слушай ты эту юродивую! Сначала ты должен закончить начатый проект, — Тсукури нравоучительно покачал указательным пальцем, с видом профессора тяжких дум расхаживая по мастерской, периодически кивая самому себе. — Ты ведь ненавидишь ждать и заставлять ждать других. Закончишь эту работу, оставишь эту лесную беглянку на десерт, если останется время! Все ведь просто!

Дейдара энергично ударил кулаком в раскрытую ладонь, заразительно улыбнувшись. Нарико претенциозно фыркнула, вскинув бровь, все также не унимаясь.

— Нет, Сасори, в этом и дело. Ты должен сначала завершить старую работу! Ты не можешь оставить материал незавершенным! Убей! Рейко! Убей! Убей! Дай мне вытащить её кишки, насладиться кровью, льющейся из её сердца!

— Сначала проееееект.

Непрерывающийся конфликт повис нескончаемым гулом, что помехами отдавался болью в висках. Акасуна больше не мог терпеть эти крики, что окружили его. У одного плеча — Нарико, у другого — Дейдара. Взревев разъяренным зверем, он круто развернулся на стуле, в ярости взмахнув рукой.

— Пошли прочь! Оба!

Под ударом руки Нарико и Дейдара взорвались каскадом десятка переливающихся красок, что замерцали разноцветной пылью, лениво оседая на пол. Акасуна протянул руку, пропустив сквозь смог краски, пальцами перебирая песчинки, и сжал кулак. Уже осевшая на пол краска трансформировалась в жижу, что поднялась над полом, приобретая черты верхнего женского туловища. И алебастровая маска, шевеля отверстием для рта, низвергла жутким голосом с потоком крови:

— Убей. Убей Рейко. Закончи начатое.