Курортная зона

– Мужчина, умоляю, сойдите с колеса, - говорит водитель еще одному боевику.

– Не сойду, - отвечает растерзанный пассажир.
– Я устал. Я хочу умереть. Если мы не можем ездить как люди, лучше смерть. Поезжайте!

– Знаешь что?
– говорит Ленка.
– Пойдем-ка мы пешком.

И они идут пешком.

ДИЕТА ЛИДОЧКИ МУНТЯН

– Нет, ты посмотри, - Лидочка стиснула зубы, втянула живот, но, вдохнув, расслабившись, и поглядев на деления портновского метра, сокрушенно сказала:

– Еще полтора.

– Два, - сказала беспощадная Ленка, у которой была хорошая память.

– О, Господи!
– Лидочка завела глаза к небу, потом опять опустила их, одним махом озирая талию и бедра, - какая разница, полтора или два. Главное, они уже есть.

– Ты Софочкину диету пробовала?
– деловито спрашивает Ленка.

– Это какой? Софки Кнобель, что ли? Жидкий суп и после пяти не есть? Еще зимой. Фигня.

– Да нет. Не Кнобель. Ротару.

– Пробовала. Эта тоже не пошла.

– Еще бы ей пойти, - ехидно говорит Ленка, - ты же когда на Привозе творог искала, весь молочный ряд по щепотке объела.

– Творог, - сухо сказал Лидочка, - должен соответствовать определенным требованиям. Во-первых, он должен быть свежим. Во-вторых - рассыпчатым. В третьих - не кислым. И главное - кувшинным.

– Ты же у каждой торговки пробовала. Подряд. И кислый и не кислый. Вот тебе твои сантиметры!

– Ладно, - говорит Лидочка, - оставим эту тему.

– Погляди, - примирительно говорит Ленка, - может это подойдет? Я со столба отклеила.

Она сосредоточенно роется в сумочке.

– Это? "Заработал деньги - спрячь их!" Нет, это не то. Это реклама коммерческого банка. А это - распродажа со скидкой. Это для Мулярчик, она просила. "Молодому серебристому пуделю требуется консультация психоаналитика"... Это я просто так отклеила, ради интереса. Ага, вот!

В руках у нее шуршит потрепанная бумажка, на которой крупными буквами написано: ВСЕМ ХУДЕТЬ! и ниже: "Коррекция фигуры в любую сторону".

– А, - со знанием дела кивает Лидочка.
– Этих я знаю. Шарлатаны. Тут я недавно встречаю Лошадь, выступает этак гордо по направлению к морвокзалу, а у нее на груди значок "Хочешь похудеть, спроси меня как". А Лошадь, стервоза, сколько ни жрет, все свои шестьдесят имеет.

– Не в коня корм, - подтверждает Ленка.

– Так за что она тридцать зеленых ежемесячно получает, спрашивается? Я и говорю - шарлатанство.

– Ты тоже можешь заработать, - предлагает Ленка.

– На этих шарлатанах? Интересно, как?

– Приди в их контору в таком значке и пусть тебе ежемесячно платят тридцатку, чтобы ты его больше не носила.

– Ну тебя!
– обижается Лидочка.
– Ты бы лучше пошла, Джонсика вывела. А я пока овсянку запарю. С медом и орехами.

– Какая-то странная у тебя диета, - сомневается Ленка.

– Это диета Татьяны Васильевны. Для кожи. Бело-розовая кожа, густые волосы, блестящие глаза...

– Брось, - говорит Ленка, - ее такой мама родила.

– Это, - сурово отвечает Лидочка, - мы еще посмотрим.

– Так я пошла?
– Ленка пристегивает поводок.

– Ладно. Только осторожней. Он с собаками очень нелюдимый.

Ленка уже движется к двери, но Лидочка окликает ее.

– А что с этим пуделем, как ты думаешь?

Ленка пожимает плечами.

– Понятия не имею. Может, эдипов комплекс, все такое...

– У пуделя?

– Ну...

– Слушай, оставь объявление. Я позвоню.

– Ты даже не ветеринар, - с укором говорит Ленка

– Может, там все дело как раз в диете. Диета у него неправильная. А я на этом деле собаку съела.

– Это, - сурово отвечает Ленка, - не лучшая рекомендация.

* * *

Ленка выходит во двор. Сухие астры залиты теплым красноватым светом, точно угасающие угли, тлеют в темной зелени толстые тяжелые майоры-цинтии, светятся ягоды на шиповнике. Шевелятся на сухой траве тени от акаций - то зеленые, то лиловые, то синие.

Джонсик задирает лапку.

Серая кошка, выглядывая из зарослей, смотрит на него с брезгливым любопытством.

– Это - ваша собака?
– раздается грозный голос.

Ленка подпрыгивает.

Серой кошки больше нет, но из-за кустов выглядывает мрачное лицо дворника.

– Ну, - осторожно отвечает Ленка, - более ли менее.

Дворник лениво озирает серую бородатую мордочку, потом всю жалкую фигуру Джонсика, который лениво машет хвостом-обрубком.

– Не претендую!
– говорит он холодно и вновь скрывается в кустах.

* * *

– Не знаете, чем пигментные пятна на руках можно вывести?
– спрашивает писательница Генриетта Мулярчик.

– А что?
– удивляется Ленка.

– Они очень выдают возраст.

Ленка смотрит на ее узловатые подагрческие пальцы, пальцы восьмидесятилетней особы, на жесткие, деформированные ногти.

– Ну, если только в этом дело, тогда простоквашей, - говорит она.

– Нет, - Генриетта Мулярчик задумчиво смотрит в пространство.
– Не только в этом. Мне нужно перескочить с пятидесятого на сорок шестой.

– Автобус?
– тупо спрашивает Ленка.

– Нет. Размер. Я уже нашла свое содержание, теперь ищу формы. Раздобыла диету. Великолепную диету. Жокейскую.

– Надеюсь, не для чистокровных скакунов?
– спрашивает Ленка.

Но Генриетта не понимает иронии. Она вообще не понимает иронии, потому что писатели - существа, лишенные чувства юмора. Даже юмористы.

– За две недели полностью перестраиваешь свой обмен, - объясняет она.
– Полностью. Шлаки выводятся, жиры выводятся, углеводы выводятся.

"А тараканы?" - думает Ленка.

Но вслух говорит:

– Поделитесь.

Сначала Генриетта Мулярчик мнется, потому что если выдать такое замечательное ноу хау, все сядут на ту же диету, и чем она будет в лучшую сторону отличаться от других? Но потом, видимо, здраво решает, что из ста волонтеров, приступивших к добровольной пытке голоданием, доводит дело до конца максимум один.

– Значит так, - деловито говорит она.
– Соли не есть, сахару не есть, алкоголя не пить. Кофе пить, но без сахара. Но много. Он жидкость из организма выводит.