Курортный роман с продолжением
Шрифт:
– А может, ну его? «Вернись, я все прощу»?
– Я не вернусь.
– Зря. А я вернулся и все прощаю тебе! Лу сегодня молодцом. На горячее обещала жареного поросеночка с хрящичками.
– Прощай, Георгий.
– Стоп!! Куда?! Так сразу и прощай? Скажи хоть,
– Это Евгений.
Георгий опять замолчал, но вскоре бодро воскликнул:
– А! Понял! Прекрасный выбор! Прими поздравления! Совет да любовь! Он тоже все простил? Рога-то ему к лицу? Не жмут? Или забыл о рожках в любимых ножках?
– С меня достаточно. Прощ…
– Нет! Не клади трубку! Прости, Кать. Прости, прости, прости! Но все же, про меня-то он знает? Или ты и его, скажем мягко, обманула?
– Я никого не обманывала. И никогда.
– Ну, конечно! Ты у нас с ним такая! Правдивая и честная. Главное – верная.
– Все? Или еще что-то? Говори, и на этом закончим.
Георгий замолчал. Молчание длилось и длилось. Она решила, что их разъединили, и уже собралась положить трубку, но он вдруг тихо и растерянно спросил:
– Что это было, Катя?…
Она потрясенно вздрогнула. Она вспомнила эти слова, произнесенные три года назад тем же голосом, с той же растерянной интонацией, ночью, в чужой квартире… Катя закрыла глаза. На спинке стула чуть золотилось аккуратно расправленное платье. Одинокий миньон тускло отражался в балконном стекле. Хрустящие простыни пахли снегом… Что-то легко и бездумно взметнулось в ней, обдав горячим
ветром ледяной осколок в груди. Он шевельнулся, причинив боль.– А сам не знаешь, «что это было»?
– Знаю, – произнес он еле слышно.
– Вот и я знаю.
Они замолчали оба. Но, будто боясь не успеть, Георгий крикнул:
– А его? Скажи, я должен знать. Его ты любишь?
– Какое у тебя там самое сильное место? Помнишь?
– «…Но я другому отдана и буду век ему…»?
– Именно.
– Ну, глупо же, Кать! Это литература! Выдумка, сочинение!
Какая необходимость жить с Платоном, если любишь Харитона? А старый хрыч Харитоша жить, дышать без тебя не может! И ты без него…
– Поздно, Дубровский. Платону обещалась.
Георгий опять замолчал, но затем с усмешкой спросил:
– Хочешь сказать, он Евгений, а Онегиным оказался я? – Катя не ответила, а он вдруг рассмеялся – Харитон Онегин! Звучит? По-моему, звучит.
Оплавленный осколок шевельнулся еще раз. Катя прижала руку к груди, пытаясь вернуть его на место.
– Прощай, Гошенька…
Она вышла из ванной, закутавшись в банный халат. Муж сидел в кресле и увлеченно смотрел футбольный матч. Она неслышно приблизилась и присела на подлокотник. Не отрываясь от экрана, он обнял ее и потянул на колени. Она устроилась поудобней и затихла, уткнувшись лицом в теплую грудь.
– Все пройдет, – сквозь ревущие звуки стадиона расслышала она негромкий голос, – потерпи, милая. Все образуется.