Курсант Сенька

Шли мы с товарищами по переходу корпуса в перерыве между занятиями, а навстречу — они, второкурсники. Важные, с задранными подбородками. Всего трое — рослые, с наглыми физиономиями. Один из них тут же припёр к стенке нашего Пашку Рогозина.

— Чего без дела шляетесь? — процедил он.

Рогозин же посмотрел на нас выпученными глазами — мол, выручайте, братцы!

— Мы не шляемся, а на занятия идём, — ответил я за Рогозина.

— А он что у вас немой? За себя ответить не может? — усмехнулся второй с заострённым подбородком.

— Могу, — буркнул Паша. — Руку убери!

— Я смотрю, ты, салага, субординацию совсем не соблюдаешь? — зловеще ухмыльнулся дылда. — Для тебя я товарищ курсант! Так что не тыкай.

— Товарищ курсант, руку уберите, — вмешался Овечкин с серьёзным лицом.

— Значит так, салаги, — дылда убрал руку. — Вы здесь никто и звать вас никак. Должны слушаться старших, так что сегодня в свободное время явитесь к нам и начистите всем сапоги до блеска. А то мы малость устали.

— С какой это стати мы должны это делать? — Форсунков развёл руками.

— О, жирный, — усмехнулся третий. — Сейчас всё поясню, что ты должен делать и почему! Судя по твоей комплекции, у тебя угощений всегда вдоволь, вот их тоже нам принеси. Да пачку сигарет в военторге купи, и тогда мы тебе и твоим товарищам «тёмную» не устроим.

— Вот-вот, — кивнул дылда. — Можем вообще кого-то из вас насильно в самоволку утащить, и так до четвёртого курса. Да и репутацию вам перед командованием славно подпортим. Так что решайте сами. По мне, так проще поделиться со старшими товарищами куревом и едой, чем вылететь отсюда с волчьим билетом.

— Гуляйте, салаги! — хмыкнул другой, и они, посмеиваясь, удалились в противоположную сторону.

А мы с товарищами переглянулись — дело обстояло паршиво, но лично я на побегушках у этих хлыщей бегать не собирался. Либо они и вправду решили так нас эксплуатировать основательно, либо это проверка характера — хотят отсеять слабаков и выяснить, на кого можно давить.

— И что, нам теперь им на сигареты всегда скидываться? — Паша заговорил первым. — А бабушке я тогда что отправлять буду?

— Спокойно, никто скидываться не будет, — вздохнул я. — Надо подумать, как дать им отпор.

— Отпор? — вскинул брови Алёша, нервно поправляя ремень. — Они же тогда целую свору соберут и подкараулят нас в тёмном углу. И что мы потом командованию докладывать станем? Никаких ведь доказательств не будет.

— Во-первых, докладывать мы пока никому ничего не станем — нытиков и слабаков нигде не жалуют, — я задумчиво потёр лоб, ощущая, как внутри закипает решимость. — А во-вторых, объединимся с нашими однокурсниками. Если хоть один из нас прогнётся перед этими, считай, всех себя похороним.

— Тогда лучше в одиночку не ходить после отбоя, когда офицеры расходятся, — предложил Коля, понизив голос до шёпота.

— Верное решение, — кивнул я. — Ничего делать не будем, а в свободное время переговорим с нашими.

Парни молча кивнули и двинулись на занятия — опаздывать было непозволительной роскошью. Но я заметил, как Рогозин и Форсунков нервно переглядываются, на их лицах читалось сомнение. Только Овечкин шагал с решительным видом, готовый дать отпор, хотя все мы понимали, чем это грозит. Кто знает, какую пакость мог устроить второй курс? Никому не хотелось вылететь из училища с волчьим билетом и испорченной характеристикой. Но и прогибаться было нельзя — либо мы отвоюем уважение к себе, либо… Нет, курсантами нас тогда назвать будет нельзя.

И вечером в казарме товарищи попросили меня выступить перед сокурсниками.

— Товарищи, разговор есть! — кашлянув в кулак, обратился я ко всем присутствующим.

— Что стряслось, Семёнов? — насупился Дятлов, оторвавшись от чистки сапог.

— Вопрос такой — к кому-нибудь ещё старшекурсники с требованиями подкатывали? — я говорил негромко, но твёрдо. — Нас вот заставляли сапоги им чистить и сигареты пачками таскать. Только я лично прогибаться не намерен. Раз уступишь — на шею сядут.

— Я часть покупок в военторге отдаю им, — нехотя признался широколобый Петька Водонаев, глядя в пол. — Мне проблемы ни к чему. Отчислят — отец своими руками придушит.

— Отдавать каждый раз свои продукты — это по-твоему нормально? — Овечкин презрительно хмыкнул.

— Мои продукты — мне и решать, — угрюмо буркнул Водонаев, отворачиваясь.

— Как знаешь, твоё дело, — у Коли брови взлетели вверх от возмущения.

— Парни, предлагаю объединиться и держаться вместе, — я снова взял слово, обводя взглядом притихшую казарму. — Мы должны стоять друг за друга горой, как нас и учили. Будем передвигаться группами и не идти на поводу у старших. Или вы до четвёртого курса хотите быть у них на побегушках?

— А если они нас подставят на практике или во время занятий? — возразил Стасик Усачев, нервно теребя пуговицу. — Никто ведь нам на слово не поверит.

— Трусы, — еле слышно процедил Колька рядом со мной.

Я ожидал такой реакции… И всё же большинство оказалось на нашей стороне, что не могло не радовать. Теперь предстояло держать ухо востро и не дать себя сломать. Система была суровой, но мы были готовы бороться за своё место в ней.

— Вот и поговорили, — Форсунков размял пальцы, издав сухой треск. — Время уже позднее, скоро отбой. Я в умывальную. Вы со мной? — он окинул нас испытующим взглядом. — Мы же договорились не разделяться. Не то чтобы я трусил, но если они толпой прижмут…

— Идём, — я первым схватил полотенце и мыльницу с зубной щёткой.

Драки в училище карались со всей строгостью устава, вплоть до отчисления. Но в нашем случае столкновение казалось неизбежным. Главное — не наносить серьёзных увечий и не бить по лицу. Если проучим второкурсников, они жаловаться не побегут — не в их интересах. Мы скажем, что защищались. Но и нам нельзя выносить сор из избы — командование не должно узнать о стычке — нам хуже в дальнейшем будет.

В умывальной же пока было спокойно. Несколько курсантов заканчивали чистить зубы над раковинами и расходились. А Форсунков начал раздеваться, чтобы сходить в душ. Парни двинулись за ним, но я резко остановил их.

— Стоп! Один моется, остальные караулят. Иначе застанут врасплох, да ещё и форму стащат — будем потом голышом по казарме скакать.

— Дело говоришь, Сенька, — кивнул Коля, и мы, не теряя времени, принялись чистить зубы.

И тут, словно материализовавшись из сырого воздуха умывальной, появились второкурсники. На этот раз их было пятеро, и, заметив нас, они расплылись в самодовольных ухмылках.

— Живее зубы чистите и марш сапоги нам натирать! — скомандовал один из них.

— А сигареты-то достали? — потёр ладони дылда.