Курсант Сенька

— Но мы же его гоняли по всему училищу… — растерянно пробормотал Пашка.

— Зато не дали ему окончательно заблудиться. Беляш любит приключения, но домой всегда возвращается. Правда, иногда ему требуется небольшая помощь.

Полковник еще раз погладил кота и добавил.

— За проявленную инициативу и… скажем так, творческий подход к выполнению задач объявляю вам благодарность. Только впредь, если что-то подобное случится, немедленно докладывайте старшине роты. Усвоили?

— Так точно! — грянули мы хором.

— Свободны. А Беляша забираю к себе. Довольно с него приключений на сегодня.

Покинув кабинет, мы долго не могли опомниться от случившегося.

— Вот это да, — покачивал головой Колька. — А мы-то героями себя возомнили!

— Зато благодарность заработали, — философски заметил Леха.

— И испытание прошли на пять с плюсом, — добавил Пашка.

— Да уж, денек выдался памятный, — вздохнул я. — Такого в Строевом уставе точно не найдешь.

На следующий же день история с Беляшом разлетелась по всему курсу. Нас окрестили «котоловами», а полковник Белкин, встречая в коридоре, неизменно подмигивал и интересовался — «Как дела, стратеги?»

Вот тебе и проверочка казармы… Но я точно никогда уже не забуду те минуты погони, когда мы вчетвером, позабыв про устав, носились по училищу за белым проказником. Потому что именно в такие мгновения понимаешь — военная жизнь — это не только четкое выполнение приказов и безупречная дисциплина. Это еще и братство, и взаимовыручка, и умение найти выход из самой нелепой ситуации. А еще Беляш действительно стал особенным — не просто котом, а символом того, что за строгой дисциплиной скрываются живые человеческие сердца.

И удивительно, как животные умеют объединять людей и показывать нам лучшие стороны характера. Полковник, наверное, и сам не ожидал, что его тайная забота о коте станет известна солдатам, но это только добавило ему уважения в наших глазах. Беляш же получил не только дом, но и целую «семью» — и строгого, но заботливого «папу» — полковника, и множество «дядек» — солдат, готовых поделиться последним кусочком хлеба. Такие истории согревают душу и напоминают, что доброта всегда найдет отклик, особенно в трудные времена.

Глава 16

Москва

май

1984 год

Солнце пробивалось сквозь выцветшие тюлевые занавески, заливая золотистым светом небольшую квартиру на четвертом этаже старенькой хрущевки на улице Гагарина. Галина Викторовна, седовласая женщина, с волосами, аккуратно собранными в тугой пучок, стояла у окна и задумчиво смотрела во двор. Там уже суетились соседи, радостно переговариваясь друг с другом.

— Ниночка, доченька, вставай скорее! — окликнула она дочь, не отрывая взгляда от оживленного двора. — Парад скоро начнется, а потом на митинг пойдем.

Из кухни выглянула Нина — стройная женщина с добрыми глазами, учительница истории из местной школы. Она торопливо вытерла руки льняным полотенцем с вышитыми петушками и улыбалась матери.

— Мамуль, я давно уже на ногах! Вот селедку под шубой заканчиваю и оливье доделываю. Володя с Машей вот-вот придут.

Галина Викторовна бережно поправила на груди свою медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» И в этот самый миг громко распахнулась дверь прихожей, и в квартиру ворвался улыбающийся Владимир — высокий инженер с местного завода. За руку он держал свою дочку Машеньку, нарядную — в белом переднике и с бантами на голове.

— Бабуля! — радостно взвизгнула девочка, бросаясь к Галине Викторовне и обнимая её крепко-крепко. — А правда, что ты войну помнишь?

— Помню, внученька, как же такое забудешь? — печально улыбнулась бабушка, нежно поглаживая девочку по русым косичкам. — Я тогда на заводе снаряды точила — по двенадцать часов у станка стояли, а то и до петухов…

Володя тем временем снял куртку и повесил её на старый крючок в тесной прихожей.

— Мам, а расскажи-ка Маше про дедушку. Она вчера весь вечер допытывалась, почему у неё нет дедушки, как у других ребятишек, — попросила дочь.

И Галина Викторовна задумчиво присела на старенький диван, обтянутый потёртым коричневым дерматином, и осторожно посадила внучку себе на колени.

— Дедушка твой, Иван Степанович, героем был настоящим. Погиб он под Сталинградом в сорок втором… Танкистом служил. Храбрый был человек, смелый и сердцем добрый… — она бережно достала из старой потёртой шкатулки пожелтевшую от времени фотографию. — Вот он, посмотри, в военной гимнастерке.

Машенька зачарованно разглядывала лицо молодого солдата на снимке.

— Значит, дедушка герой? Настоящий?

— Все они герои были, милая моя! Каждый солдат на фронте и каждый рабочий в тылу. Все Родину защищали…

И пока Галина Викторовна говорила, из кухни донесся голос Нины.

— Володя, включай скорее телевизор! Парад начинается!

И вся семья собралась у экрана старенького телевизора в гостиной — вместе с миллионами людей по всей стране — чтобы снова вспомнить тех, кто подарил им мирное небо над головой. На экране замелькали кадры Красной площади, где ровными рядами шагали солдаты Советской Армии. Громко звучал марш, и казалось, сама квартира наполнялась торжественной музыкой.

— Смотри, Машенька, — Владимир осторожно приобнял дочь за плечо и указал на экран. — Это наши защитники. Они всегда стоят на страже Родины.

Девочка завороженно смотрела на стройные колонны солдат, на блестящие ордена и медали ветеранов, на знамена. Она невольно выпрямилась и прижалась ближе к отцу. Галина Викторовна сидела чуть в стороне, сложив руки на коленях, и молча смотрела на экран. По ее морщинистым щекам текли слезы — тихие, прозрачные, словно капли весеннего дождя.

— Каждый год одно и то же… — прошептала она дрогнувшим голосом. — Сколько лет прошло, а я все плачу. Помню, как мы ликовали, когда объявили Победу. Я тогда у станка стояла, смену заканчивала. И вдруг по репродуктору — «Внимание! Говорит Москва!» И тут же — о капитуляции фашистской нечисти… И как же мы тогда рыдали и обнимались!

— Бабушка, а что такое капитуляция? — тихо спросила Маша, прижавшись к теплому боку Галины Викторовны.

Старушка ласково погладила внучку по голове.

— Это когда враг понимает, что проиграл, и сдается нам. Значит, война закончилась, и больше никто не погибнет.

После просмотра же парада вся семья перебралась на уютную кухню. Стол уже ломился от праздничных блюд — селедка под шубой в мамином хрустальном салатнике с резным узором, оливье в большой эмалированной миске, которую Нина помнила еще с детства, аккуратная нарезка докторской колбасы и советского сыра, соленые огурчики и помидорчики из бабушкиных заготовок.