Куртизанка

– Так вот ты какой – Мартин, юноша, который когда-то спас жизнь капитану Реми?

– Ага, м-мадемуазель. – Хотя Волк и отпрянул от нее, он с вызовом сразу же вздернул свой острый подбородок.

Габриэль оценивающе оглядывала его какое-то время, потом выражение ее лица смягчилось. Она наклонилась и легонько поцеловала его в щеку. Потом, выпрямившись, посмотрела на Реми и робко улыбнулась ему трепетной улыбкой, которая глубоко пронзила душу капитана. Затем, больше ни разу не обернувшись, поспешила прочь по коридору.

Как только она исчезла из вида, Волк оторвался от стены, весь дрожа. Рывком дернув за ворот, мальчик заглянул под рубашку. Несмотря на свинцовую тоску, нахлынувшую на него, Реми усмехнулся.

– В чем дело, малыш? У тебя вырос еще один сосок?

– Н-нет. – Мальчик пригладил рубашку. – И все же, боюсь, эта дама, на самом деле ведьма. Бог свидетель, сдается мне, она кого хочешь собьет с толку.

– Тебе нет нужды говорить мне об этом, – сухо прервал его Реми.

Все эти три года он сражался, выживал и вынашивал планы своего возвращения к королю. И вот такая долгожданная встреча теперь устроена. Наварра ждет его.

Но, вместо того чтобы сломя голову мчаться навстречу к Наварре, он замер, глядя вслед Габриэль, сгорая от желания окликнуть и вернуть ее. Ему следовало проверить на себе оберег Волка. Он явно нуждался в какой-нибудь защите от той колдовской сети, которую Габриэль соткала вокруг него, иначе ему не изгнать ее из с коего сердца. Впрочем, Реми предчувствовал, что на свете не существует волшебной силы, способной побороть ее чары.

Огромный дворец уже погружался в тишину, и шаги Габриэль эхом отдавались в гулких пустых коридорах Лувра. Маскарад давно закончился, король и придворные разбрелись по своим покоям, даже большая часть слуг уже отправилась отдыхать. То с одной, то с другой стороны до Габриэль доносились скрип дверей, шепот, хихиканья, и эти звуки говорили ей, что повсюду происходили свидания совсем иного, любовного характера в отличие от того, которое устроила она.

Габриэль не удержалась и поздравила себя с тем, как ловко устроила тайную встречу между Реми и Наваррой. Хотя могло показаться странным, что она с удовлетворением оценивала событие, ставящее ее собственное будущее под сомнение.

– Я, по всей видимости, совершенно с ума сошла, что помогаю ему, – с горечью пробормотала Габриэль.

Но разве могла она поступить иначе? Она бы еще дюжину раз рискнула собственными амбициями, лишь бы с Реми ничего не случилось. И, кроме того, она сомневаюсь, что его миссия окажется успешной. Это невозможно, если верить пророчеству Нострадамуса.

И все же Габриэль снова и снова вспоминалось, как было ее матушка верила в пророчества. Что, если Реми удастся убедить Наварру убежать и они вдвоем скроются в свои родные горы? Габриэль сбивало с толку ощущение, что она будет сожалеть не о том, что от нее ускользнул король, а о том, что больше не увидит Реми.

– Черт бы побрал этого человека, – пробормотала она.

Каждый раз, когда Реми вставал на ее пути, он создавал невообразимую путаницу в ее чувствах, смешивая благоразумие и страстное желание, радость и отчаяние. Он снова сделал ее уязвимой – последнее, что она могла позволить себе при дворе, кишащем шакалами, готовыми атаковать любого, кто подает признаки слабости. К несчастью, один из них уже поджидал ее около двери, через которую она планировала проскользнуть незамеченной в парке. Вердуччи возник перед ней из тени.

– Добрый вечер, синьорина Шене.

Габриэль оторопела, увидев перед собой любимого шпиона Екатерины. Свет от факела скользил по его изможденному лицу, черты которого укрывала раскидистая седая борода, и в этом мерцающем свете он казался еще бледнее обычного.

Он отвесил ей поклон, некую пародию на церемонный.

– Вы что-то припозднились сегодня, сударыня. Новая победа и, возможно, среди свиты короля?

Оправившись от первого смятения, Габриэль окинула его ледяным взглядом.

– Едва ли это может вас озаботить.

– Возможно, и нет, но боюсь, это сильно беспокоит королеву. – Габриэль приготовилась величаво проскользнуть мимо Вердуччи, но застыла, у нее замерло сердце.

– Королеву?

Угрюмый маленький человечек редко давал волю улыбке, но тут его глаза засветились от злобного удовлетворения.

– Должен вам заметить, это большая удача, что вы еще не успели отправиться домой. Так уж совпало, что Ее Величеству захотелось поговорить с вами.

Реми стоял у окна в спальне короля, вытянувшись в струнку, как солдат на параде, сжав руки за спиной. Он никогда не чувствовал себя свободно в великолепии Лувра и еще меньше сейчас, в покоях своего короля. Реми провел много времени, замышляя и продумывая свое воссоединение с королем, но никогда не планировал, как именно он будет убеждать Наварру покинуть Париж. Габриэль предоставила Реми эту счастливую возможность, а он оказался до странности невразумительным.

В самой середине своего рассказа о том, как ему удалось выжить в той резне, Реми запнулся и замолчал, обратив взор в залитую лунным светом ночь за окнами, словно ожидая увидеть там призрачную королеву фей, пробирающуюся через парк. Его мучил вопрос, покинула ли Габриэль дворец и сумела ли благополучно вернуться в свой дом, как он надеялся.

Как бы ему хотелось проводить ее! Бессмысленное желание, и Реми это знал. Габриэль вовсе не желала, да и не нуждалась в подобном сопровождении. Очевидно, что она сама прекрасно позаботится о себе, но Реми не и силах был прогнать от себя мысль, что она показалась ему хрупкой и беззащитной в темном коридоре Лувра.

– Капитан Реми?! – Голос Наварры вернул Реми назад.

Реми перевел взгляд с окна на своего короля. Бровь Генриха от удивления сложилась домиком.

– Вы говорили мне, что вы и этот замечательный молодой человек, который спас вас, достигли берегов Ирландии, – напомнил ему король. – И что потом?

– Ничего, достойного описания, сир. Мне действительно мало что можно рассказать о том времени.

Уголки губ Наварры поползли вверх.

– Я всегда считал вас немногословным, капитан.

И, насколько Реми знал, всегда довольно скучным. Генрих предпочитал компанию бесшабашных молодых повес вроде себя, которые наслаждались пирушками и охотой, неважно, за оленем, диким кабаном или женщинами. На долю Реми выпадало, не привлекая ничьего внимания, напоминать Наварре о существовании неотложных дел, которые требовали рассмотрения.

При тусклом свете свечей Реми изучал короля, надеясь обнаружить в нем новые признаки возмужалости.

Интересно, каким стал теперь Генрих? К своим двадцати трем годам он приобрел достаточно мучительного опыта для своего возраста: пережил убийство матери, кровавую резню, в которой уничтожили его подданных, постоянную угрозу собственной жизни.

И все же внешне Наварра почти не изменился. Перед Реми был все тот же гибкий, атлетически сложенный молодой человек, с густой черной бородой, обрамлявшей лицо, с характерным длинным носом и чувственными губами. Он по-прежнему производил впечатление легкомысленного подростка, который приводил в отчаяние свою мать, хотя и умел напускать на себя серьезный вид и принимать королевскую осанку, когда сам того желал. Когда он приказал своим пажам и Волку покинуть спальню, даже нахальный Мартин благоговейно подчинился ему.