Квинтэссенция Кью

Я втянула вздох, когда он подошел ко мне ближе.

— Ты будешь отрицать это? Докажешь ли ты мне здесь и сейчас, что я совершаю огромную, мать его, ошибку? Что тебе просто нужно больше времени? — Он ударил рукой о ствол пальмового дерева, заставляя ветвь с листьями затрястись. — Скажи мне что тебе нужно! Я умоляю тебя поговорить со мной. Что ты скрываешь! — Он фыркнул. — А я тебе скажу, что ты скрываешь от меня. Что ты писала сообщения своему бывшему долбаному парню, вместо того, чтобы довериться мне! — Он устремил взгляд в потолок, содрогаясь от гнева. — Почему эсклава? Почему ты просто не можешь заплакать и выпустить все? Почему не можешь позволить мне исцелить тебя? Почему закрываешься от меня и убегаешь? Мать твою, почему?

Так много вопросов, на которые у меня не было ответа. Кью стоял, закипая от гнева. Я предложила ему самый простой ответ. Ответ, который не имел смысла, но это было все, что я могла ему дать.

— Они забрали мой разум. Больше не о чем говорить.

Я заслуживала умереть под грузом вины. Меня мучили. Я знала, что если буду держа все глубоко в себе, это будет снедать, подобно раку, медленно убивая. Но я не могла освободить себя. Это было невозможно.

— Ты бы убил меня, если бы я тебе рассказала, — прошептала я.

Кью напрягся, стараясь проникнуть внутрь меня, разгадать мои секреты.

— Я бы никогда тебя не убил. Что бы ни произошло, это была не твоя вина.

Не моя вина! Естественно, это была моя вина. Я убила его драгоценных птичек. Я отняла человеческую жизнь.

Моя кожа покрылась мурашками, напоминая мне о том, что только моя башня могла защитить меня. Мне нужно было уйти, прежде чем он бы сломал мои барьеры.

— Ты должен отпустить меня, Кью. Я не желаю причинять тебе боль.

Он рассмеялся, но его смех был пронизан мраком.

— Ты не желаешь причинять мне боль? — Он шагнул ближе, вскидывая руку.

Наши взгляды ни на мгновение не покидали друг друга, и я стояла не двигаясь, не чувствуя ничего, ожидая его удара.

Он задрожал, раскрывая свою ладонь и сжимая ее от ярости.

— Как сильно я хочу причинить тебе боль, Тесс. Если бы я полагал, что именно это вернет тебя обратно, я бы связал тебя и не прекращал бить до тех пор, пока бы ты наконец не рассыпалась на мелкие осколки, чтобы я смог склеить тебя обратно.

Воздух сгустился от ощущения жестокости, и я боролась изо всех сил, чтобы ухватиться за свою пустоту. Кожаный Жилет возник в моем разуме, пытаясь найти способ пробраться в мою башню. Бисеринки пота выступили на моей коже, когда я старалась сопротивляться.

Кью внезапно вздохнул, опуская руку. Он отвел взгляд в сторону, его вспышка гнева сменилась на принятие.

— Je ne vais pas te faire de mal parce je ne veux pas te d'etruire (прим.пер. Я не хочу причинять тебе боль, потому как не желаю разрушать тебя). Накрывая ладонью мою щеку, он провел пальцем по нижней губе. — И пусть я не могу остановить тебя от того, чтобы ты покинула меня, я не стану оставаться, чтобы смотреть, как ты уходишь. — Его прикосновение исчезло, когда он сделал шаг назад. — Я больше не желаю видеть тебя. Прощай, эсклава.

Он прошел мимо, не произнося ни единого слова.

Глава 19

Ты моя эсклава, моя родственная душа, мы владеем друг другом, ты моя навечно. Моя птичка, лети домой...

Кью

Я вырвал человеческое сердце из груди, а теперь хотел вырвать свое собственное. Мои пальцы изнывали от желания вскрыть грудную клетку и вырвать его, останавливая биение. Я больше не желал жить с этой долбаной болью каждый раз, когда думал о Тесс.

Ей успешно удалось меня ранить сильней, чем любому другому человеку в мире. Она поставила меня на колени и сказала мне правду, тогда как я ей сказал, что больше не желаю ее видеть вновь.

Я не мог.

Я больше не мог смотреть ей в глаза. Сюзетт рассказала мне, что произошло вчера. Как Тесс написала своему бывшему, что покидает дом, не удосужившись сказать мне об этом первому.

Когда Сюзетт сказала, что Тесс уезжает, я утратил контроль. Забыл, что я человек и разворотил всю кухню. Я бросил кофеварку за десть тысяч евро в дверь кладовой, разорвал пакеты с едой и оторвал кран с рабочей поверхности стола.

И только когда полностью выплеснул свою пронизанную переживанием энергию, Сюзетт позволила себе подойти ближе ко мне и сделать что-то, чего никогда не позволяла себе ранее.

Она обняла меня.

Ее крошечные руки обернулись вокруг моей талии, крепко стискивая, напоминая мне, что после всего случившегося я все еще человек, а не монстр.

После всего, что я сделал, этого было недостаточно. Оба мужчина и монстр одержали поражение.

Моей Тесс больше не было. Какого хрена они сделали с ней? Страсть и сила полностью исчезли. Теперь взгляд в глазах Тесс вызывал у меня ощущение дрожи и одиночества. Я не видел в нем ничего. Черт побери, совершенно ничего.

Она закрывалась, но я не мог позволить себе такую роскошь сделать то же самое. Как бы сильно я не желал, чтобы боль ушла, — как бы ни была соблазнительна мысль о том, чтобы избавить себя от этой ужасной боли, я просто не мог уйти.

Люди надеялись на меня. Рабыни. Персонал. Бесчисленное количество работников.

Я метался по дому, черт возьми, сходя с ума от мысли, что теряю женщину, которую люблю. Новый страх зародился внутри меня — ледяной, вскрывающий раны, которые нанесла Тесс своим предательством. Тьма, которой я позволил поглотить себя без остатка, когда я искал Тесс, вернулась с удвоенной силой. Ушло стремление заботиться о ней, сделать все, чтобы она вновь чувствовала себя нормально.

Все, чего я отчаянно желал, — это находиться как можно дальше, так далеко, чтобы она не могла видеть, как сильно сломала меня. Меня? Зверя без долбаных чувств, который находился на грани того, чтобы обернуть руки вокруг колен Тесс и молить ее, чтобы она вспомнила. Чтобы положила конец этому сумасшествию и взяла себя в руки. Она позволила оцепенению украсть свою жизнь. Сдалась на милость самой ужасной болезни.

Я видел, как такое происходило три раза. Три раза я возвращал бывших рабынь к их мужьям, и все три раза женщины улыбались и обнимали, но что-то было утрачено. Что-то важное, неповторимое. Мужья понимали все сразу. Они ощущали, что душа человека, которого они любили, была закрыта, запечатана и погружена в глубокую суть личности любимых женщин.

Я стоял рядом и испытывал жалость к беднягам, которые вновь потеряли своих жен. Как только разум достигает точки невозврата — он не ломается. Он закрывается, разделяется на уровни, пока каждая составляющая эмоций не исчезает. Пока их ужасное прошлое и все, что они пережили, не исчезает.

С самого начала Тесс была очень сильной. И сейчас она стала еще сильнее. Сильнее за счет своей отстраненности, и за счет того, что научилась таким образом отгораживаться от жизни. Она больше никогда не почувствует вновь: ни надежды, ни счастья, ни страха. Ее жизнь резко переменилась от избытка ощущений, становясь мрачной и пустой. Она не делала этого намеренно, но я заранее понимал, что тут не было надежды.