Кьянти для невесты
Шрифт:
Вздрогнула от сигнала скайпа - мне кто-то звонил.
На аватарке незнакомого абонента я увидела океан, белый пляж и пальму. А звали незнакомца… Антон!
– Виктория, привет!
С экрана на меня с улыбкой смотрел темноволосый парень, такой же крепкий, как и Ромка, но гораздо менее красивый. Было ещё одно кардинальное отличие: если мой испанец излучал энергию и имел цветущий вид, то его друг явно переживал не самый лучший период своей жизни. Антон находился в больничной палате и полулежал на специальной медицинской кровати. Сбоку на штативе висела капельница, прозрачная трубка змеилась над головой Антона. У него на шее громоздилась целая конструкция,
Однако он улыбался.
– Привет… - я нерешительно улыбнулась в ответ.
– Виктория, наконец-то я с вами познакомлюсь! Я Антон, друг Романа.
– А я уже поняла…
– Вот, не дождался, когда этот охламон организует видеочат на троих. Сколько раз его просил. А сегодня решил сам позвонить.
– Это… отличная идея, – смущённо пробормотала я. Была удивлена неожиданной «встречей» с лучшим другом Романа. В голове лихорадочно метались мысли - а вдруг Антон звонит по просьбе обиженного испанца? Что он сейчас скажет? Может, ещё не всё потеряно? Или Антон не знает, что позавчера мы с Романом вдрызг разругались, и наши отношения сейчас похожи на хрупкий лёд весенней реки - ещё немного и ничего не останется?
Нет. Не хочу об этом думать.
– Вика, давай сразу на «ты»?
– Конечно.
– А Рома в лесу. У нашего друга новая ипостась - теперь он ромашка лесная, обыкновенная. Нет, скорее, необыкновенная.
– В лесу?!
– Ага. Снова батя угнал на охоту. Вика… В реале ты даже лучше, чем на фотографии, хотя кажется, что лучше быть не может. Теперь я понимаю, почему моего друга накрыло взрывной волной, - опять улыбнулся Антон.
Было так странно видеть улыбку на этом измученном, с заострившимися чертами, лице.
– Значит, поехал на охоту, - разочарованно вздохнула я.
А мог бы – ко мне! Мириться, целоваться!
– Градовы в лесу яростно обрабатывают какого-то выгодного партнёра. Тот заядлый охотник. Намечается серьёзный контракт, но надо хорошо подготовить почву. Конечно, Рома поехал, не отказался. Не хочет подвести отца.
Я вспомнила, как подруга жаловалась на Михаила Ивановича – тот регулярно, как леший, утаскивал в лес Виктора, а Маргарита оставалась ни с чем. Вернее – наедине с диким страхом, что любимого мужчину исполосует клыками кабан или подстрелит какой-нибудь горе-охотник. Сколько трагических происшествий случается на охоте!
Теперь и мне стало страшно. Но ведь Михаил Иванович позаботится, чтобы с его ребёнком ничего не случилось?
– Он мне даже не звонит!
Отчаянный вопль вырвался сам собой, я вовсе не хотела жаловаться. Мы познакомились пять минут назад, и ещё слишком рано делать Антона поверенным в сердечных делах. Но не удержалась. Интонация, с которой Антон говорил о Романе, и то, как он сейчас на меня смотрел, располагали к откровениям. Что-то подсказывало: он хочет, чтобы мы с Ромкой были вместе.
– Вика, он очень переживает.
– Да?
Над моей головой вспыхнуло солнце, сердце рвануло из груди, я задохнулась от счастья. Ничего не потеряно, Роман меня не бросит! Антону можно верить, они, наверное, ничего друг от друга не скрывают.
– Конечно. Сидит наш красавец под ёлкой и поливает траву горячими испанскими слезами. Правда-правда, не сомневайся, я тебе гарантирую!
Я почувствовала, как расплываюсь в счастливой и глупой улыбке. Слова Антона
буквально возродили меня к жизни.– Вика, какие эмоции!
– засмеялся Антон. – Ты такая открытая, у тебя на лице всё написано. И Ромашка точно такой же, конспирироваться вообще не умеет. Вы похожи.
Да, с эмоциями мне справляться трудно. Пока. После моей бесславной пятничной манифестации я поклялась научиться быть сдержанной и вести себя как приличная девушка, а не боевая скумбрия.
На мгновение стало стыдно. Мы с Романом, оба здоровые, грузим нашими заморочками несчастного больного парня. Наверное, эти страдания ему кажутся несерьёзными. Вот у Антона настоящая проблема: сможет ли он когда-нибудь вернуться к полноценной жизни, встать с больничной кровати, жить без капельниц?
– А ты… до сих пор в больнице… после той вашей аварии?
– Угу.
– А что врачи говорят?
– Да так, - Антон махнул рукой. – Ну их. Предпочитаю слушать Ромашку. Он обещает, что мы с ним опять отправимся в Австралию или Южную Африку и поймаем шикарную волну.
– Надеюсь, всё именно так и будет.
– Раньше я тоже падал, но так знатно навернулся впервые. Вернее, мы вместе навернулись. Ромашке тоже досталось.
– Он сказал, что легко отделался.
– Ну, он всегда так говорит. А сам тоже три месяца в больничке полоскался. Сильно я его подставил.
– Подставил?
– Кто и виноват в этой аварии, так это я. Подбил Ромку полетать наперегонки по трассе. Он упирался изо всех сил, почему-то не хотел, словно предчувствовал. Но я, как обычно, взял его на слабо, это всегда срабатывает, он же такой импульсивный. Вот и покатались. Там в одном месте спилили три метра асфальта. Машина бы запросто проскочила, а мы на мотоциклах взлетели выше облаков. Сделали синхронное тройное сальто.
– Кошмар.
– Надо было Ромку послушать, не ехать. Но ведь так хотелось погонять, аж горело. Зато теперь валяюсь, уже семь месяцев. Лежу, размышляю, фантазирую - времени свободного много. Пытаюсь понять, за что так сильно получил по мозгам.
– Тебе просто очень не повезло. – Я искренне переживала за бедного парня. Ещё вчера мы не были знакомы, а сейчас у меня разрывалось сердце от сочувствия и невозможности помочь. – Не повезло, вот и всё. Разве в этом есть какой-то скрытый смысл?
– А вдруг меня судьба не просто так оштрафовала? Прихожу к выводу, что есть за что.
– Антон… Не пугай, пожалуйста! Ты же никого не убил… надеюсь.
– Нет. Но столько раз поступал нечестно… Даже в детстве. Например, побоялся признаться, что это я подбил Ромку выкрасть охотничий карабин.
– Вот как!
– Ты в курсе?
– Роман не сказал, что это была твоя идея.
– Он и тогда не сказал, не сдал меня. Молчал, как партизан, до последнего. Я опять же его подставил. Уговорил подсмотреть шифр на оружейном сейфе и стащить карабин. Ромка сопротивлялся, не хотел, но я победил. Бедный глупыш покривил пухлые губки, поморгал длинными ресницами, но сдался.
– Антон! Вот ты провокатор!
– Точно. Так и есть. А потом, когда нас пошили, я капитально струсил, побоялся во всём признаться. Могли бы вместе разделить и вину, и наказание, но в результате досталось одному Ромке. Его батя был в ярости. Мой бы меня тоже взгрел, если бы узнал. Но нет, вокруг меня все прыгали – ах, ах, мальчик едва не погиб. На самом деле это была всего лишь царапина на ухе. А с бедного Ромки спустили шкуру. Мне до сих пор стыдно… Поступил как трус и предатель, - Антон потёр лоб.