Лала, или прибрежный огонек

– Возьми камеру, – сдавленным голосом попросил он, боясь вспугнуть любезную попрыгунью. Вика ловко управилась с видеокамерой. Одной рукой она снимала брата, другой искала в своем рюкзачке пакетик орешков, без которых не обходился ни один ее день. Найдя, она протянула их брату, и тот принялся кормить белочку, будто в благодарность тому, что зверек снизошел к ним со своей, почти недоступной высоты. Белка охотно брала предложенное ей угощение. И Кириллу до смерти хотелось погладить пушистого зверька, но это далеко не котенок или щеночек. Поэтому одно неосторожное движение, и белке надоест сидеть просто так. А впрочем, вскоре мальчик понял, что древесная попрыгунья вовсе не боится его и может покинуть его плечо когда только ей вздумается.

– Хотелось бы знать, кто это, девочка или мальчик? – поинтересовалась Вика.

– Конечно, девчонка! – воскликнул брат.

– Почему ты так уверен?

– А потому, – все больше выпрямляясь и уже совсем не боясь, отвечал Кирилл, – только девчонки могут быть такими непредсказуемыми.

Белка будто поняла смысл этих слов и, как любая девчонка, то ли от смущения, то ли обидевшись, тут же убежала, предварительно прыгнув на ту же самую ветку, с которой давеча спрыгнула.

– Так тебе и надо, братец! – рассмеялась Вика. – Много ты знаешь о нас, о девчонках! Следующий раз не будешь таким самонадеянным.

– А что я такого сделал?

– Ничего! – все также смеялась сестра. – Просто ей надоело сидеть на твоем плече.

Кирилл умолк, поскольку случайно возник повод для кое-каких размышлений. Близилось одиннадцать часов – время, когда вся их семья торжественно двинется в поход, где постелью им будут травы, а крышей – небо.

– Значит, если девчонке кто-то надоедает, она берет и просто напросто убегает? – внезапно спросил он сестру, когда они неспешно шли к пансионату. Вика к тому времени, уверенная, что белочку они еще не раз увидят, думала совсем о других вещах. Однако, услышав вопрос брата, немало удивилась:

– Кирилл, ты все еще жалеешь о том, что от тебя убежала белка?

Брат не ответил, и Вика даже не догадалась, отчего он задал такой странный вопрос. Может быть, эта зверушка здесь совсем не при чем?...

Непонятная грусть Кирилла вскоре сменилась какой-то угрюмостью. На мгновение Вике показалось, что она обидела брата каким-нибудь неосторожным словом.

Уже давно ожидаемые родителями, они вернулись в пансионат. И первым делом, по воле какой-то нелепой случайности, Кирилл и Вика столкнулись с той самой психованной парочкой. Вернее, столкнулся Кирилл. Поскольку он все-таки надеялся на приезд Филина, то шел, глядя по сторонам. И последствием такого рассеянного внимания как раз и было то, что в холле здания мальчик врезался в толстопуза, причем наступил на его, видимо, больную, ногу. Жутко покраснев и, кажется, еще больше потолстев, мужчина схватил Кирилла за плечи. И мальчик поначалу растерянно смотрел на его искаженное злобой лицо. И лишь когда толстопуз отпустил его и тут же схватился за свою больную ногу, Кирилл заметил, как злобное выражение лица сменилось мучительным нетерпением боли.

– Ты что, парень?! – пропищала спутница толстопуза. – Смотри, куда идешь! Так можно человека без ноги оставить!

– Откуда мне знать, что у него нога!.. – так же грубо возразил Кирилл вместо того, чтобы извиниться.

– Что же, он, по-твоему, на руках ходит? – продолжала женщина скандалить, пока ее муж, сидя в кресле, бережно поглаживал свою бедную ступню.

– Наша мама врач, – бойко проговорила Вика. – Если хотите, я позову ее.

– Вика, пойдем отсюда! – высокомерно сказал Кирилл и взял ее за руку. Они направились в свой номер.

– Мне кажется, эти двое теперь будут без конца попадаться нам на глаза, – заключила девочка, и брат с ней согласился.

* * *

Когда дома и люди остались позади, внизу, а воздух стал чище и прохладней, когда были слышны раскаты горных рек и журчание ручьев, тогда начался их поход или, точнее, восхождение. Сколько тайны было вокруг! Как же хотелось объять необъятное! Казалось, что здесь мир сам преподносит все свое богатство. Мир здесь не равнодушен, напротив, он рад приютить любых странников, очарованных его величием и красотой... Да, такой была природа, когда Кирилл вдруг начал осознавать свою, теперь еще большую к ней любовь.

Они шли, шли, и вскоре им стало видно море. Здесь, на открытом пространстве, возле пицундской сосны они сделали привал.

– Я смотрела всюду, думала, она промелькнет, ну, хотя бы кончик хвоста, хотя бы краешек уха... Где же теперь моя Лалочка?... – вздыхая, говорила Вика брату.

– Может быть, их нашли другие люди и кто-нибудь приручил твою Лялю, – предположил Кирилл.

– Неправда! – воскликнула она, и родители стали настороженно прислушиваться к их разговору. Затем Андрей Павлович, поняв, что между детьми произошла размолвка, попытался выяснить ее причину. Он спросил, кто такая Ляля, как бы невзначай, между делом. Кирилл с таким увлечением разжигал костер, что сам не заметил, как проболтался.

– Значит, здесь неподалеку водятся лисы?! – уточнил Андрей Павлович, делая вид, будто никогда об этом не знал.

– Да, и этот старик, Исидор Афанасьевич хотел на них охотиться, – просто отвечал сын. Неожиданно Вика, услышав обрывки этой задушевной беседы, подошла к брату и с жгучей обидой сказала:

– Вот из-за таких болтунов, как ты, бедной лисице и приходиться скитаться с места на место, чтобы уберечь своих детенышей от всяких зевак.

– А мы кто? – поспорил Кирилл с сестрой. – Разве мы не зеваки, как ты говоришь?

– Ну, перестаньте, – ласково попросила Екатерина Николаевна. – Вика, твои опасения неуместны, ведь папа не посторонний человек. Что плохого в том, что Кирилл раскрыл ему вашу тайну?

– Ничего он не раскрыл! – гордо заявила Вика. – Вы все даже не подозреваете, какая это на самом деле лисица и на что она способна!

Родители, в который раз умиляясь своим детям, друг другу улыбнулись и не стали более допрашивать дочь. Но Кирилла уже начинали раздражать подобные взбалмошные мысли сестры.

– Интересно, откуда тебе знать, какой у лисицы характер? Ведь ты ее видела мельком и всего один раз. Может быть, еще скажешь, что читала ее мысли на расстоянии? – иронизировал брат.

– Не веришь!? – смеясь, спросила она. – Тем лучше!

– Может, хватит воображать?

– А что, завидно?

В таком духе они продолжали беседовать еще несколько минут, до тех пор, пока Екатерина Николаевна не пригласила их слегка подкрепиться. Пожалуй, это самый лучший обед за все время их отдыха в Алуште. Ни пестрых кафе, ни безупречных, скучных столовых вокруг не было. Земля – вот их стол, настолько огромный, что можно запросто закатить пир на весь мир. Конечно, фрукты, бутерброды, чай и сок не совсем то, из чего получится пир, однако после двухчасовой дороги все эти явства – небывалая роскошь.

– Хотела бы и я посмотреть на лисью нору с близкого расстояния, – говорила Екатерина Николаевна, раздавая всем бутерброды. – Странно, что лисица так легко подпустила вас к своим детенышам.

– Впрочем, – сказал Андрей Павлович, – ничего особенного. В курортных местах животные более терпимы к людям.

– Терпимы? – переспросила Вика. – Вот видишь, Кирилл, я была права, и все зеваки только досаждают бедным зверушкам.

Немного отдохнув, они продолжили свой путь. Горная дорога тянулась ввысь какой-то старинной легендой, и хотелось прочитать, кто, когда и зачем шел или ехал по этой дороге. Четыре путника с рюкзаками на спинах шли на восток, за ними уже начинало садиться солнце, и закатные лучи будто падали на каждый оставленный след.