Лампа разыскивает Алладина

– Что?!!

– Снимают в Киеве, – пригорюнилась Ника, – вылетать надо завтра рано утром. Сколько времени проведу на Украине, пока неизвестно, но уж не меньше месяца. Как же тебя одну оставить!

Неля уставилась на заплаканную маму.

– Это ты из-за меня отказываешься от роли, славы и денег?

Ника вскочила.

– Милая, мне ничего не надо! Мы не нуждаемся! Сереженька отлично зарабатывает. Слава у меня уже была, теперь я исполнительница роли бабушки и хозяйки!

Неля, прикусив нижнюю губу, понеслась в холл.

– Стой, куда? – бросилась за ней мать.

Дочь ловко стащила с антресолей сумку.

– Живо собирайся.

– Но…

– Складывай вещи.

– Не могу!

– Почему?

– Ты…

– Я великолепно справлюсь!

– Одна?

– И что? Тысячи женщин в подобном положении живут и не умерли.

– Нет!

– Мама! – заорала Неля. – Не спорь! Я найму домработницу!

Не стану сейчас пересказывать вам диалог женщин. Рано утром рыдающая от счастья Ника отбыла на съемки. Неля осталась с Илюшей.

Найти хорошую домработницу оказалось не так просто. К Неле являлись претендентки, но ни одна не пришлась ко двору, бабы, хоть и имели на руках рекомендации, доверия не вызывали.

– И лица у них были какие-то несимпатичные, – по-детски откровенно говорила сейчас Неля, – сразу понятно становилось: противные тетки! А вот вы другая! Можете прямо сейчас начать? Честно говоря, я дико устала. Вот уж и не предполагала, что ведение хозяйства такое муторное и жутко энергозатратное дело!

Я окинула взглядом захламленную кухню.

– А где ваш мальчик?

– Спит на балконе. Сынишка после завтрака до обеда преспокойно почивает, – усмехнулась Неля, – я в это время пыталась порядок навести, но потом плюнула и сама отдыхать стала! Так как? Начнете? Вы мне понравились!

– Извините, Неля, я не домработница, вот документы.

– Ой, милиция! Что случилось? Мама? – сильно побледнела хозяйка. – Сережа? Говорите скорей!

– Нет, нет, – поспешила я успокоить хозяйку, – речь идет о другом. Вы лежали в роддоме вместе с Олей Белкиной.

– Да, – кивнула Неля, – было дело. Очень несчастная женщина.

Я вздохнула. Понятно, Лялечка не упустила момента и спела соседке по боксу песню про свою тяжелую, полную испытаний жизнь.

– Вас выписывали вместе?

– Почти.

– Не созванивались с Ольгой?

– Нет.

– Не захотели? Или Белкина телефон не дала?

Неля снова включила чайник.

– Ешьте конфеты, я такие очень люблю.

– Разве вам можно? Наверное, ребеночка кормите.

Неля махнула рукой.

– Пыталась, сначала Илюша хорошо ел, но в больнице мне мастит лечили сильными антибиотиками, молоко пополам с лекарствами малышу давать нельзя, и мама перевела Илюшу на смеси. Я, правда, выздоровев, решила продолжить грудное вскармливание, так у Илюшеньки диатез начался, жуткий. Врач сказал, после лечения так бывает, не воспринимает младенец материнское молоко, теперь он ест смеси, а я конфеты без угрызений совести!

– Так вы с Олей общались? – плавно вернулась я к прежней теме беседы.

– Нет.

– А почему?

– Ну, так.

– И все же?

Неля вдруг замолчала, а потом сказала:

– Объясните, что случилось. Почему вы пришли ко мне расспрашивать про Ольгу?

Я кивнула.

– Правильный вопрос. Ждала, когда вы его зададите. С Белкиной случилось большое несчастье. И, похоже, вам надлежит помочь ей…

По мере того как я разматывала цепь событий, Неля горбилась на стуле. Наконец она прошептала:

– Ужас.

– Верно, – кивнула я, – другого слова и не подобрать. И самое страшное, что мне никак не удается выйти на след преступника. Последняя надежда на вас.

– На вас, – эхом откликнулась перепуганная Неля.

– Ну да, женщины часто бывают откровенны между собой, в особенности лежа практически в одной палате. Вы оказались в одном боксе, представлявшем собой комнату, разделенную стеной, не доходящей до потолка. Туалет и душ общий, неужели вы ни о чем не болтали, оставшись вдвоем?

– Со мной постоянно мама сидела!

– Да? А нас не пустили никого, сказали, нужно соблюдать стерильность.

– Мамусечка везде пройдет, – тихо промолвила Неля.

– Но она ведь не ночевала в палате?

– Нет, домой после восьми уходила.

– А вы спать ложились?

– Э… э… да!

Я с укоризной взглянула на Нелю.

– Неправда! Ваш долг – рассказать все, что вы знаете. Скорей всего ребенка похитил тот, кому Белкина сильно досадила. Она, вполне вероятно, могла вам рассказать сведения, которые помогут вывести на правильный след.

Неля молчала.

– Вы сами мать, – наседала я на Гречникову, – и должны понять, каково остаться без малыша.

Неля прижала ладони к щекам, в ее глазах заплескался страх.

– А еще, – давила я, – Гену могут мучить, морить голодом, бить или готовить к разборке на органы.

Внезапно Гречникова вскочила.

– Я ничего не знаю.

– Врете! – обозлилась я. – Причем уже не в первый раз!

– Я не принадлежу к породе лгунов! – возмутилась Неля.

– Только что вы с самым честным видом сообщили, что не звонили Оле после выхода из роддома.

– Да.

– А вот и нет! Очень хорошо помню, как я схватила трубку и услышала милый голосок «Олечку можно?».

Нелины брови стали подниматься вверх.

– Вы о чем?

– Похоже, в вас сейчас забурлили гены мамы-актрисы, – съязвила я, – на вашу беду, я обладаю замечательной памятью и музыкальным слухом. Напомнить наш диалог?

– Какой? – растерянно спросила Неля.

– Постараюсь привести дословно. Значит, так. «Алло, можно Олечку?» – «Нет». – «Она с ребенком занимается?» – «Нет, лежит в больнице. А кто это?» – «Моя фамилия Гречникова, мы вместе деток рожали, вот хотела узнать, как у Олечки дела». – «Плохо». – «Ой! Мальчик заболел?» – «На Олю напал грабитель, нанес ей тяжелые ранения. Белкина сейчас в реанимации». – «Ужас! Она выживет?» – «Конечно, все будет хорошо». – «А…» – «Простите, не могу больше говорить, позвоните завтра». – «Да, конечно, спасибо, передавайте Оле привет от Гречниковой, пусть поправляется». – «Она пока без сознания, но, когда придет в себя, обязательно скажу о вашем звонке».