Лана из Змейгорода

Как бы Лана хотела отправиться в те ближние и дальние земли, в которые ее беспутный, а теперь еще и беспамятный возлюбленный принес поток и разорение. Говорили, именно так после предательства Кощея поступила Жар-птица, помогая страждущим и утешая раны тех, кто страдал не только телесно. Но долг Хранительницы не позволял отлучаться из своих угодий. Судьба Ланы теперь навеки переплелась с Вольным Устюгом, и за окружающим миром она могла благодаря зеркалу Хозяйки только наблюдать.

И вот теперь она видела жуткий и безнадежный поединок бескрылого потомка вещих птиц и лишенного памяти ящера. Против Яромора вышел Финист, крылья которого рассыпались пеплом, когда его невеста Жар-птица Кощея ему предпочла. Противники, сошедшиеся посреди пылающего града, не обращали на огонь никакого внимания. Они сами имели власть над этой могучей стихией и черпали из нее силу. Ни тот ни другой не произносили красивых речей, не соревновались в благородстве, не пытались показать свою удаль и мастерство. Да и весь поединок свелся фактически к одному точному броску.

Лана не знала, откуда у Финиста взялся черный обсидиановый нож, но это оружие, подобно громовой стреле, сумело пробить защищенную рунами Нави крепкую чешую ящера и остановило пылавшее уже только злобой сердце беспамятного предателя. Зеркало брызнуло кровью и померкло, а Лана тяжело осела на руки вовремя подоспевшего Полоза. Позже она узнала, что своим подвигом Финист лишь ненадолго отсрочил гибель Детинца и сам попал в плен, а клинок, прервавший жизнь Яромира, на долгие годы стал достоянием коварных нагов.

Вот только в тот миг Лана не желала ничего знать или видеть. Она мечтала о том, чтобы оглохнуть, ослепнуть, а лучше просто навеки уснуть. Ибо без Яромира ее жизнь утратила смысл.

— А как же твои угодья? — убеждала ее Хозяйка — Вольный Устюг может погибнуть, если ты его покинешь. А вместе с ним окажутся под угрозой все семь миров. Не уподобляйся своему возлюбленному, видевшему только себя. Благодари Финиста за то, что сумел прервать череду его преступлений.

— Почему я не последовала за ним, — исходила слезами Лана. — Я надеялась, что сумею его исцелить. Как мне теперь жить безо всякой надежды?

— Надежда есть, — со вздохом поведала ей Хозяйка. — Он не свершил своего предназначения, поэтому должен вернуться.

— Но это же невозможно? — едва ли не с обидой глянула на Хозяйку Лана. — Батюшка Водяной говорил о том, что у каждого своя судьба.

— Из любого правила существуют исключения, — улыбнулась ей Хозяйка.

Так Лана вернулась в Вольный Устюг и там узнала о том, что Кощей сокрушен. Не Яромиру, а другому отступнику довелось освободить Финиста, построить корабль, отыскать наковальню и выковать меч-кладенец, который в руке смертного свершил свое предназначение. Не дождался мятежный ящер и падения Змейгорода. Древняя твердыня сделалась легкой добычей смертных, когда иссякли рудники, а старейшины уничтожили друг друга в жестокой усобице, деля остатки прежнего достояния и не замечая, что покров батюшки Велеса становится все тоньше. Магия, впрочем, и в остальном мире иссякала. И ящеры нередко селились среди людей, признавая их, если не равными, то достойными хозяевами земли, как и они пытливыми и отважными, но при этом такими же жадными и неуживчивыми.

Лана с удивлением наблюдала в каменном зеркале Хозяйки, как меняется облик городов, как люди строят умные машины, способные с неистовством потомков Полоза вгрызаться в горы и подниматься в небесную высь. Кроме каменного терема Хозяйки, сама она никуда не выбиралась, хотя обязанности Хранительницы выполняла с усердием. Впрочем, случалось, зиму, когда ее сила слабела, она проводила во сне, а все лето летала на лебяжьих крыльях, временами забывая человеческую речь.

Ее красота, питаемая ее угодьями, по-прежнему не увядала, и на нее заглядывались не только смертные, которым случалось достигать Вольного Устюга. Звали ее замуж кудесники и князья, родственники Великого Полоза, которых она встречала в тереме Хозяйки и один именитый принц из народа дэвов, сын освобожденной подруги, прекрасный, как цветы Полудня. Владевший силой огня, в истинном обличии он даже чем-то напоминал Яромира, только чешую имел черную, отливавшую на солнце синевой, как его густые волосы. Вот только сердце Ланы он не затронул, да и сам хранил верность смертной жене и матери своего единственного сына, и потому чувства русалки понял и предложил свою дружбу, иногда заезжая в гости.

А потом в речных заводях Вольного Устюга Лана нашла кольцо с сапфирами. Обручальное кольцо Яромира.

Глава 35. Андрей

В первый момент Лана не поверила. Она уже устала ждать. Да и времена наступили такие, что для чудес не оставалось места. Смертные в упоении своим могуществом не просто подчиняли, но и хищнически убивали природу, открывали новые источники энергии, способные как облагодетельствовать весь мир, так и его уничтожить.

В разрушительных войнах гибли уже не тысячи, а миллионы. Не меньше жизней уносили страшные эпидемии. И за всем этим стояла жадная Навь, против которой оказались бессильны не только Хранительницы, но и такие древние сущности, как батюшка Водяной или Хозяйка с ее братом Полозом. Только матушкину реку перегородили несколько десятков плотин, навсегда изменив облик долины и закрыв пути к нересту стерляди и других ценных промысловых рыб.

Но золотое кольцо продолжало сиять сапфирами, и Полоз безошибочно узнал свою работу.

— Здесь нет никакой ошибки. Такие вещи просто так в заводях не валяются, — улыбнулась ей Хозяйка. — Похоже, ты дождалась.

— Да как он меня отыщет в такой глуши, — неожиданно для себя засмущалась Лана. — Разве что придет строить какой-нибудь вонючий завод.

— Великий Устюг — заповедное место, — сдвинул золотистые брови Полоз, которому с каждым годом приходилось все сложней защищать свои кладовые, которые он открыл смертным, от выползней из Нави и просто рвачей.

— Но Яромир знает дорогу и добраться сюда ему не помешала даже проклятая руна Нави, — напомнила Хозяйка, чей терем и раньше менявший обличье под ее настроение, теперь не отличался от построек смертных и назывался «Научно-исследовательский институт цветной Металлургии».

— Посмотрим, как соединятся нити судьбы, — заключил Полоз. — Но это место я супостату не отдам.

— Ты лучше себя побереги и своих девочек, — вздохнула Хозяйка, имея в виду смертную жену Хозяина всего золота и подраставшую дочь, которой предстояло родить наследника дедова дара.

— Не учи меня, не маленький, — отмахнулся Полоз, хотя о нависшей над ним опасности, он, конечно, знал.

Лана вернулась в свои угодья и стала ждать, обихаживая лес, прибираясь в избушке и почти неосознанно прихорашиваясь. В последние годы обновы она надевала, только когда выбиралась в людской мир, с легкой руки Хозяйки, то примеряя то фижмы, то затягивая на все еще тонкой по-девичьи талии неудобный корсет. Модную у смертных в последние годы мини-юбку она сочла нарядом слишком откровенным. Хотя, глянув на себя в зеркало, отметила, что ноги, столько лет топтавшие лесные просторы, все еще сохраняют стройность, а стан — гибкость. Зато брюки сочла одеждой удобной, особенно для прогулок по лесу или езде верхом. Хотя сама по-прежнему предпочитала длинную вышитую рубаху с поневой, при встрече со смертными превращавшиеся в строгую юбку с кофтой или льняное платье.

Он появился в Вольном Устюге ясным весенним днем под звуки радио, отпугивавшее диких зверей, и тарахтение вонючей моторки, одетый в брезентовую ветровку, армейские штаны и болотные сапоги. Высокий, крепкий, с буйной копной рыжих волос, такой же огненной бородой и пронзительными синими глазами. Невозможно молодой. Даже по меркам смертных. Заповедный край его сразу впустил, а Лана мгновенно его признала, удивившись только, почему не чувствует привычной магии огня, с которой так упоительно сливалась ее собственная. Но только не в последний раз, когда его, поглотив, отравила темная сила Нави.

Сейчас даже отдаленного присутствия тьмы в нем не ощущалось. Как, впрочем, и остальной магии. Он снова пришел в этот мир, чтобы прожить недолгий век смертного. И что за такой короткий срок можно завершить? Впрочем, об одном деле Лана точно знала. Не просто так река принесла ей обручальное кольцо.

— Яромир! — позвала она его со всей тоской страстью, которую копила долгие годы, да что там годы — века.

Но он ее не услышал. Более того, Лана оставалась для него невидима, как и та часть мира, в котором она сейчас жила. Все же обязанности Хранительницы накладывали определенные ограничения, и в Вольном Устюге ее мог увидеть только такой же потомок бессмертных, пусть даже дальний, или шаман. А Яромир в своем новом воплощении ни к тем ни к другими не принадлежал. Более того, он даже не верил в существование иных миров, кроме того, который он мог увидеть, пощупать или вычислить с помощью математических формул.